Невозможно поверить, что ты респектабельная матрона!
– Была раньше, – поправила его Аурелия с растерянной улыбкой. – Во всяком случае, мне так казалось. Поразительно, до чего плохо мы знаем самих себя.
– О, я думаю, ты знаешь себя очень хорошо, Аурелия. – Гревилл взял ее за подбородок и приподнял его так, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Теперь лучше, – просто согласилась она. – И еще я чувствую, что сейчас лучше понимаю Фредерика, чем раньше. Поверить не могу, что когда-то я думала, будто мне больше нечего о нем узнавать.
– Я ему за многое очень благодарен. – Гревилл наклонился и поцеловал ее в ушко.
Может, и ей стоит поблагодарить Фредерика, подумала Аурелия. Была бы ее жизнь лучше, если бы он следовал правилам своего мира и согласился с судьбой, которую диктовали его происхождение и положение в обществе, а не отбросил условности, радостно приняв необычную жизнь под руководством Гревилла Фолконера? Безусловно, она чувствовала бы себя в безопасности, ведя размеренную и рутинную жизнь в браке с Фредериком. Но счастливее?.. Удовлетвореннее?
Нет. И не важно, что ее ждет впереди, воспоминания навсегда останутся с ней. Возбуждение от сознания неизвестности, которую несет каждый новый день, когда не знаешь, что от тебя потребуется, когда играешь такую привычную роль и понимаешь, что это всего лишь роль, что на самом деле ты участвуешь в совсем другом, невероятно волнующем спектакле…
– Что тебя так беспокоит?
Аурелия сообразила, что Гревилл тревожно смотрит на нее, и помотала головой:
– Ничего… совершенно ничего. Просто вся моя жизнь за такое короткое время перевернулась с ног на голову, и я иногда об этом вспоминаю.
– Сожалеешь? – Он говорил бесстрастным голосом, лицо тоже ничего не выражало.
Аурелия задумалась над этим коротким вопросом. Ей и в голову не приходило попытаться обмануть Гревилла – он все равно все увидит сквозь любую дымовую завесу, которую она набросит на себя. Да и лгать ему она не хотела.
– Не думаю, – произнесла она, в конце концов. – Зато точно знаю, что не подведу тебя, Гревилл.
Он кивнул.
Гревилл не привык принимать во внимание влияние своего мира на чувства и личность тех, кого он вербовал для выполнения определенной работы. Во всяком случае, именно так он действовал до сих пор. Но с Аурелией все получилось по-другому.
Однако он не может позволить себе роскошь признаться, в чем причина этого. Гревилл осушил свой бокал с хересом и поднялся вверх, в спальню.
Рано утром следующего дня Гревилл быстро вошел в пыльный кабинет своего шефа в военном министерстве. Саймон Грант поднял глаза от разложенной на массивном столе карты. В руках он держал циркуль.
– А, Гревилл! Тебя-то я и хотел увидеть.
– Что за карта? – Гревилл без приглашения зашел шефу за спину и наклонился над картой. – А, понятно. Тежу. Ты отмечаешь расположение партизанских отрядов.
– Да. Уэллесли уже получил их координаты, благодаря тебе и Фарнему. Он высадился в Лиссабоне двадцать шестого. – Саймон глянул на календарь на стене. – Сегодня четвертое мая, но я думаю, что в ближайшие две недели он может ждать депешу.
– Почтовые голуби?
– Точно. Основные посты все еще действуют на территории Франции, и еще два у нас имеются на Нормандских островах.
Гревилл кивнул. Почтовые голуби принимали самое активное участие в этой войне, а их владельцы зачастую подвергались такой же опасности, как и солдаты на передовой.
– Есть ли новая информация о нашем друге доне Антонио?
Саймон устало улыбнулся:
– Вот в этом мы, безусловно, преуспели. – Он подошел к сейфу, стоявшему в противоположном конце комнаты, и вытащил из него лист бумаги. – Нашим человеком в Мадриде можно гордиться, а голубь прилетел в Дувр вчера вечером. Гораздо раньше, чем я вообще мог надеяться. Догадайся, кто такой наш друг?
Гревилл, размышляя, нахмурился.
– Он должен принадлежать к высшим эшелонам их шпионской сети, раз ему доверили такую важную миссию. И меня не покидает странное ощущение, что я встречался с ним раньше. Но даже ради спасения собственной жизни я не могу припомнить, когда и где.
Саймон мрачно кивнул.
– Что ж, ты прав. Ты совершенно точно сталкивался с ним раньше. Помнишь ту небольшую заварушку в прошлом году, как раз перед тем, как Жюно оккупировал Лиссабон? Ты пытался вывезти португальского регента и отправить его в Бразилию.
– И едва не потерял его, – медленно произнес Гревилл. – Его чуть не достал своим клинком наемный убийца. – Гревилл начал ворошить свои воспоминания. В тот раз он увидел убийцу только мельком – тот перемахнул через каменную стенку гавани, сумев уйти от Гревилла и его людей. – Эль Демонио. Дьявол. Теперь понятно, почему мне казалось, что я его видел раньше.
– Вот именно, – кивнул Саймон. – Антонио Васкес и Дьявол – одно и то же лицо.
Гревилл покивал:
– Так-так. И в самом деле, достойный противник. Саймон пристально посмотрел на него через стол.
– План у тебя есть?
Гревилл улыбнулся очень нехорошей улыбкой.
– Только один – добраться до него раньше, чем он доберется до меня.
– Я знаю, ты уже говорил это, Гревилл, мы не можем допустить, чтобы ты попал в его руки.
– Думаю, что я и сам не могу этого допустить, – отозвался Гревилл с беззаботностью, не обманувшей, однако, его собеседника, и протянул руку к бумаге, которую все еще держал Саймон. – Могу я это забрать?
– Разумеется… разумеется, друг мой. Тебя это касается больше, чем кого-либо другого.
Гревилл посмотрел на документ и покачал головой.
– Окажи мне любезность, Саймон, поставь двоих человек дежурить у моего дома, а когда ребенок с нянькой пойдут куда-нибудь, пусть их сопровождают – скрытно, но надежно.
Саймон хмуро кивнул:
– Конечно. А как насчет матери?
– Я сам позабочусь о безопасности Аурелии, но не могу рисковать – вдруг мне придется оказаться в двух местах одновременно?
– Понятно.
На следующий день Гревилл вошел в дом и оказался в самом центре настоящего безумия. Маленькая фигурка больше всего напоминающая кружащегося дервиша, плясала и пронзительно кричала в середине обычно мирного холла, а вокруг нее охали, что-то восклицали и всплескивали руками все находившиеся в доме. Все они говорили одновременно и вроде бы пытались остановить стремительно кружащееся создание.
К Гревиллу подошла Лира и прижалась к его ноге, словно защищая хозяина от суматохи, достигшей к этому моменту своего пика.
– Тихо, – произнес Гревилл, почти не повысив голоса. Однако стремительное вращение прекратилось, а окружавшие перестали всплескивать руками и суетиться. В наступившей тишине стало слышно, как маленькая фигурка душераздирающе икнула.
– Что, скажи на милость, все это значит, Фрэнни? – спросил Гревилл, опускаясь рядом с девочкой на колено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Была раньше, – поправила его Аурелия с растерянной улыбкой. – Во всяком случае, мне так казалось. Поразительно, до чего плохо мы знаем самих себя.
– О, я думаю, ты знаешь себя очень хорошо, Аурелия. – Гревилл взял ее за подбородок и приподнял его так, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Теперь лучше, – просто согласилась она. – И еще я чувствую, что сейчас лучше понимаю Фредерика, чем раньше. Поверить не могу, что когда-то я думала, будто мне больше нечего о нем узнавать.
– Я ему за многое очень благодарен. – Гревилл наклонился и поцеловал ее в ушко.
Может, и ей стоит поблагодарить Фредерика, подумала Аурелия. Была бы ее жизнь лучше, если бы он следовал правилам своего мира и согласился с судьбой, которую диктовали его происхождение и положение в обществе, а не отбросил условности, радостно приняв необычную жизнь под руководством Гревилла Фолконера? Безусловно, она чувствовала бы себя в безопасности, ведя размеренную и рутинную жизнь в браке с Фредериком. Но счастливее?.. Удовлетвореннее?
Нет. И не важно, что ее ждет впереди, воспоминания навсегда останутся с ней. Возбуждение от сознания неизвестности, которую несет каждый новый день, когда не знаешь, что от тебя потребуется, когда играешь такую привычную роль и понимаешь, что это всего лишь роль, что на самом деле ты участвуешь в совсем другом, невероятно волнующем спектакле…
– Что тебя так беспокоит?
Аурелия сообразила, что Гревилл тревожно смотрит на нее, и помотала головой:
– Ничего… совершенно ничего. Просто вся моя жизнь за такое короткое время перевернулась с ног на голову, и я иногда об этом вспоминаю.
– Сожалеешь? – Он говорил бесстрастным голосом, лицо тоже ничего не выражало.
Аурелия задумалась над этим коротким вопросом. Ей и в голову не приходило попытаться обмануть Гревилла – он все равно все увидит сквозь любую дымовую завесу, которую она набросит на себя. Да и лгать ему она не хотела.
– Не думаю, – произнесла она, в конце концов. – Зато точно знаю, что не подведу тебя, Гревилл.
Он кивнул.
Гревилл не привык принимать во внимание влияние своего мира на чувства и личность тех, кого он вербовал для выполнения определенной работы. Во всяком случае, именно так он действовал до сих пор. Но с Аурелией все получилось по-другому.
Однако он не может позволить себе роскошь признаться, в чем причина этого. Гревилл осушил свой бокал с хересом и поднялся вверх, в спальню.
Рано утром следующего дня Гревилл быстро вошел в пыльный кабинет своего шефа в военном министерстве. Саймон Грант поднял глаза от разложенной на массивном столе карты. В руках он держал циркуль.
– А, Гревилл! Тебя-то я и хотел увидеть.
– Что за карта? – Гревилл без приглашения зашел шефу за спину и наклонился над картой. – А, понятно. Тежу. Ты отмечаешь расположение партизанских отрядов.
– Да. Уэллесли уже получил их координаты, благодаря тебе и Фарнему. Он высадился в Лиссабоне двадцать шестого. – Саймон глянул на календарь на стене. – Сегодня четвертое мая, но я думаю, что в ближайшие две недели он может ждать депешу.
– Почтовые голуби?
– Точно. Основные посты все еще действуют на территории Франции, и еще два у нас имеются на Нормандских островах.
Гревилл кивнул. Почтовые голуби принимали самое активное участие в этой войне, а их владельцы зачастую подвергались такой же опасности, как и солдаты на передовой.
– Есть ли новая информация о нашем друге доне Антонио?
Саймон устало улыбнулся:
– Вот в этом мы, безусловно, преуспели. – Он подошел к сейфу, стоявшему в противоположном конце комнаты, и вытащил из него лист бумаги. – Нашим человеком в Мадриде можно гордиться, а голубь прилетел в Дувр вчера вечером. Гораздо раньше, чем я вообще мог надеяться. Догадайся, кто такой наш друг?
Гревилл, размышляя, нахмурился.
– Он должен принадлежать к высшим эшелонам их шпионской сети, раз ему доверили такую важную миссию. И меня не покидает странное ощущение, что я встречался с ним раньше. Но даже ради спасения собственной жизни я не могу припомнить, когда и где.
Саймон мрачно кивнул.
– Что ж, ты прав. Ты совершенно точно сталкивался с ним раньше. Помнишь ту небольшую заварушку в прошлом году, как раз перед тем, как Жюно оккупировал Лиссабон? Ты пытался вывезти португальского регента и отправить его в Бразилию.
– И едва не потерял его, – медленно произнес Гревилл. – Его чуть не достал своим клинком наемный убийца. – Гревилл начал ворошить свои воспоминания. В тот раз он увидел убийцу только мельком – тот перемахнул через каменную стенку гавани, сумев уйти от Гревилла и его людей. – Эль Демонио. Дьявол. Теперь понятно, почему мне казалось, что я его видел раньше.
– Вот именно, – кивнул Саймон. – Антонио Васкес и Дьявол – одно и то же лицо.
Гревилл покивал:
– Так-так. И в самом деле, достойный противник. Саймон пристально посмотрел на него через стол.
– План у тебя есть?
Гревилл улыбнулся очень нехорошей улыбкой.
– Только один – добраться до него раньше, чем он доберется до меня.
– Я знаю, ты уже говорил это, Гревилл, мы не можем допустить, чтобы ты попал в его руки.
– Думаю, что я и сам не могу этого допустить, – отозвался Гревилл с беззаботностью, не обманувшей, однако, его собеседника, и протянул руку к бумаге, которую все еще держал Саймон. – Могу я это забрать?
– Разумеется… разумеется, друг мой. Тебя это касается больше, чем кого-либо другого.
Гревилл посмотрел на документ и покачал головой.
– Окажи мне любезность, Саймон, поставь двоих человек дежурить у моего дома, а когда ребенок с нянькой пойдут куда-нибудь, пусть их сопровождают – скрытно, но надежно.
Саймон хмуро кивнул:
– Конечно. А как насчет матери?
– Я сам позабочусь о безопасности Аурелии, но не могу рисковать – вдруг мне придется оказаться в двух местах одновременно?
– Понятно.
На следующий день Гревилл вошел в дом и оказался в самом центре настоящего безумия. Маленькая фигурка больше всего напоминающая кружащегося дервиша, плясала и пронзительно кричала в середине обычно мирного холла, а вокруг нее охали, что-то восклицали и всплескивали руками все находившиеся в доме. Все они говорили одновременно и вроде бы пытались остановить стремительно кружащееся создание.
К Гревиллу подошла Лира и прижалась к его ноге, словно защищая хозяина от суматохи, достигшей к этому моменту своего пика.
– Тихо, – произнес Гревилл, почти не повысив голоса. Однако стремительное вращение прекратилось, а окружавшие перестали всплескивать руками и суетиться. В наступившей тишине стало слышно, как маленькая фигурка душераздирающе икнула.
– Что, скажи на милость, все это значит, Фрэнни? – спросил Гревилл, опускаясь рядом с девочкой на колено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85