– Он тряхнул головой. – Надеюсь, без обид?
– Ну конечно, – ответил дон Антонио. – Мое внимание привлекла собака. Не так часто встречаешь ирландского волкодава. – Его губы изогнулись в некоем подобии улыбки.
Гревилл расхохотался. Рука его дрогнула, шампанское выплеснулось на пол.
– Это точно, не часто.
Аурелия была потрясена. Она могла поклясться на могиле своих родителей, что полковник, сэр Гревилл Фолконер, в жизни не напивался, однако пьяного имитировал блестяще. Но зачем? Разумеется, он успешно отвлек от нее внимание испанца, так что теперь она снова обрела хладнокровие, которое едва не утратила.
Аурелия повернулась к дону Антонио, ослепительно улыбнувшись:
– Я очень надеюсь, что вы нанесете мне визит на Саут-Одли-стрит, дон Антонио. Мне просто не терпится выполнить свое обещание и показать вам достопримечательности нашего города. У меня есть собственное ландо, так что вам не придется думать о средстве передвижения – я буду, счастлива, взять вас с собой. – Таким образом, она сообщала Гревиллу ту самую информацию, которой он особенно интересовался.
Испанец поклонился.
– Буду вечным вашим должником, миледи, и предметом зависти окружающих.
Аурелия укоризненно похлопала его по руке веером. Глаза ее сверкали, губы расплылись в жеманной улыбке.
– Я протестую, сэр! Вы мне бесстыдно льстите! Он взял ее руку и поднес к губам, воскликнув:
– Протестовать должен я, миледи! Вы обязаны меня простить, потому что я говорю совершенно искренне.
– Так я жду вашего визита, дон Антонио. По утрам я обычно дома в одиннадцать.
Он снова поклонился, кивнул Гревиллу и, не озаботившись извинениями, отошел.
Гревилл произнес у нее над ухом так тихо, что никто не мог его расслышать:
– Уходи прямо сейчас.
Почему? Но она не стала его спрашивать, просто отошла от мужа и направилась через всю комнату к фортепьяно, где собрала своих поклонников хозяйка дома.
– А, леди Фолконер, присоединяйтесь к нам, – взмахнув рукой, пригласила ее донна Бернардина. – Скажите свое мнение о Лопе де Вега. Оказалось, что очень немногие англичане знают наших писателей, разве что Сервантеса.
– И хотя они говорят, что обожают эту книгу, мало кто может правильно произнести «дон Кихот», – заявил какой-то истощенный молодой человек со смешком, больше похожим на фырканье.
– Вы должны простить нам наше невежество, – холодно улыбнувшись, сказала Аурелия. – Должна признать, что англичане не особенно искушены в языках – вероятно, потому, что по-английски говорят буквально всюду, и в результате мы несколько обленились.
– Но вы, леди Фолконер, ведь вы разговариваете по-испански, правда?
Исполнив свой патриотический долг и защитив соотечественников с их достойным сожаления заносчивым отсутствием интереса к изучению иностранных языков, Аурелия была готова отступить.
– Не совсем так. Только по-французски и чуть-чуть по-итальянски.
Ей потребовалось еще какое-то время, чтобы вежливо выйти из разговора и попрощаться с хозяйкой. Из дальнего конца комнаты доносился голос Гревилла – тот говорил чуть громче, чем это считалось приличным, и хотя нельзя было сказать, что он произносит слова невнятно, однако чувствовалось, что он уже не очень владеет речью, а его высокая фигура слегка покачивалась, словно дерево на сильном ветру.
Аурелия могла бы расхохотаться над этим талантливым исполнением роли пьяного, да только понимала, что, вряд ли можно назвать смешным то, что за этим крылось.
Глава 19
Карета ждала ее у входа, там, где они из нее вышли. Джемми стоял около лошадей. Но тут Аурелия заметила, что на облучке сидит незнакомый кучер. Как правило, Джемми сам управлял каретой с помощью грума. Должно быть, Гревилл нанял нового человека, не сказав об этом ей. Не то чтобы он был обязан с ней советоваться, но… Джемми подбежал и открыл дверцу.
– Я и не знала, что у нас новый кучер, – сказала Аурелия, садясь в экипаж.
– Он появился только сегодня утром, мэм, – ответил Джемми неодобрительным тоном. – Сэр Гревилл сказал, что теперь вас должны возить двое, хотя я столько лет отлично справлялся сам.
Очевидно, это тоже часть той оградительной сети, которую Гревилл на нее накинул, подумала Аурелия, и устало улыбнулась юноше:
– Я уверена, что сэр Гревилл не подвергал сомнению твое мастерство, Джемми. Вероятно, он решил, что его жене необходимы два кучера. Мужья часто так думают. Это добавляет им значимости.
– Может, – с сомнением произнес Джемми. – Но этот новый парень не очень-то разговорчив, это уж точно. – Он закрыл дверцу, обошел карету и встал на заднюю подножку, схватившись за ремень. Кучер тронул лошадей, и карета быстро покатила по мостовой.
Аурелия с изумлением поняла, что невероятно устала, словно несколько часов подряд ходила по натянутой под куполом цирка проволоке. Она забилась в уголок кареты и закрыла глаза, гадая, зачем же Гревилл остался на суаре и для чего устроил тот спектакль.
Она уже почти спала, когда карета остановилась перед домом. Джемми опустил подножку и открыл дверцу кареты, заглянув в ее темное нутро.
– Мы дома, мэм.
– Боже мой, правда? Я, кажется, заснула. – Аурелия взяла себя в руки и выбралась из кареты на улицу. В ночном воздухе веял теплый ветерок – наконец-то пришла весна. От деревьев тянуло слабым ароматом ранних майских цветов.
Аурелия вошла в тихий, освещенный лампами дом и направилась в библиотеку, твердо решив дождаться Гревилла. Налив себе небольшой бокал коньяка, она стала обдумывать события сегодняшнего вечера, в частности знакомство с доном Антонио Васкесом.
Минуту, хорошенько подумав, она поняла, что тот ее пугает. Он походил на большую хищную кошку, впившуюся взглядом в невнимательную жертву. Ох, да годится ли она ему в соперницы?
Час спустя Гревилл тихо вошел в дом. Лампы еще горели, и он увидел, что дверь библиотеки открыта. Он тихонько подошел к ней и заглянул внутрь. Аурелия спала в уголке дивана, укрывшись шалью. Огонь в камине почти погас, свечи на каминной полке мигали, пламя в лампах тоже едва теплилось. Он подошел к дивану и ласково потряс ее за плечо.
– Аурелия, просыпайся, любовь моя. Уже поздно, тебе нужно лечь в постель.
Гревилл провел пальцем по ее щеке, и ресницы Аурелии затрепетали, потом глаза открылись, и она растерянно посмотрела на мужа:
– Гревилл?
– Да, это я, как всегда. – Он наклонился и поцеловал Аурелию в уголок рта. – Пойдем, я помогу тебе добраться до постели. – Он обнял ее за плечи и приподнял с дивана. – Отнести тебя на руках?
– Нет, – с негодованием ответила Аурелия. – Конечно же, нет! Я вполне способна ходить своими ногами… чего, должна сказать, ты сегодня вечером вроде бы делать не мог.
Он хмыкнул.
– Так ты заметила?
– Трудно было не заметить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Ну конечно, – ответил дон Антонио. – Мое внимание привлекла собака. Не так часто встречаешь ирландского волкодава. – Его губы изогнулись в некоем подобии улыбки.
Гревилл расхохотался. Рука его дрогнула, шампанское выплеснулось на пол.
– Это точно, не часто.
Аурелия была потрясена. Она могла поклясться на могиле своих родителей, что полковник, сэр Гревилл Фолконер, в жизни не напивался, однако пьяного имитировал блестяще. Но зачем? Разумеется, он успешно отвлек от нее внимание испанца, так что теперь она снова обрела хладнокровие, которое едва не утратила.
Аурелия повернулась к дону Антонио, ослепительно улыбнувшись:
– Я очень надеюсь, что вы нанесете мне визит на Саут-Одли-стрит, дон Антонио. Мне просто не терпится выполнить свое обещание и показать вам достопримечательности нашего города. У меня есть собственное ландо, так что вам не придется думать о средстве передвижения – я буду, счастлива, взять вас с собой. – Таким образом, она сообщала Гревиллу ту самую информацию, которой он особенно интересовался.
Испанец поклонился.
– Буду вечным вашим должником, миледи, и предметом зависти окружающих.
Аурелия укоризненно похлопала его по руке веером. Глаза ее сверкали, губы расплылись в жеманной улыбке.
– Я протестую, сэр! Вы мне бесстыдно льстите! Он взял ее руку и поднес к губам, воскликнув:
– Протестовать должен я, миледи! Вы обязаны меня простить, потому что я говорю совершенно искренне.
– Так я жду вашего визита, дон Антонио. По утрам я обычно дома в одиннадцать.
Он снова поклонился, кивнул Гревиллу и, не озаботившись извинениями, отошел.
Гревилл произнес у нее над ухом так тихо, что никто не мог его расслышать:
– Уходи прямо сейчас.
Почему? Но она не стала его спрашивать, просто отошла от мужа и направилась через всю комнату к фортепьяно, где собрала своих поклонников хозяйка дома.
– А, леди Фолконер, присоединяйтесь к нам, – взмахнув рукой, пригласила ее донна Бернардина. – Скажите свое мнение о Лопе де Вега. Оказалось, что очень немногие англичане знают наших писателей, разве что Сервантеса.
– И хотя они говорят, что обожают эту книгу, мало кто может правильно произнести «дон Кихот», – заявил какой-то истощенный молодой человек со смешком, больше похожим на фырканье.
– Вы должны простить нам наше невежество, – холодно улыбнувшись, сказала Аурелия. – Должна признать, что англичане не особенно искушены в языках – вероятно, потому, что по-английски говорят буквально всюду, и в результате мы несколько обленились.
– Но вы, леди Фолконер, ведь вы разговариваете по-испански, правда?
Исполнив свой патриотический долг и защитив соотечественников с их достойным сожаления заносчивым отсутствием интереса к изучению иностранных языков, Аурелия была готова отступить.
– Не совсем так. Только по-французски и чуть-чуть по-итальянски.
Ей потребовалось еще какое-то время, чтобы вежливо выйти из разговора и попрощаться с хозяйкой. Из дальнего конца комнаты доносился голос Гревилла – тот говорил чуть громче, чем это считалось приличным, и хотя нельзя было сказать, что он произносит слова невнятно, однако чувствовалось, что он уже не очень владеет речью, а его высокая фигура слегка покачивалась, словно дерево на сильном ветру.
Аурелия могла бы расхохотаться над этим талантливым исполнением роли пьяного, да только понимала, что, вряд ли можно назвать смешным то, что за этим крылось.
Глава 19
Карета ждала ее у входа, там, где они из нее вышли. Джемми стоял около лошадей. Но тут Аурелия заметила, что на облучке сидит незнакомый кучер. Как правило, Джемми сам управлял каретой с помощью грума. Должно быть, Гревилл нанял нового человека, не сказав об этом ей. Не то чтобы он был обязан с ней советоваться, но… Джемми подбежал и открыл дверцу.
– Я и не знала, что у нас новый кучер, – сказала Аурелия, садясь в экипаж.
– Он появился только сегодня утром, мэм, – ответил Джемми неодобрительным тоном. – Сэр Гревилл сказал, что теперь вас должны возить двое, хотя я столько лет отлично справлялся сам.
Очевидно, это тоже часть той оградительной сети, которую Гревилл на нее накинул, подумала Аурелия, и устало улыбнулась юноше:
– Я уверена, что сэр Гревилл не подвергал сомнению твое мастерство, Джемми. Вероятно, он решил, что его жене необходимы два кучера. Мужья часто так думают. Это добавляет им значимости.
– Может, – с сомнением произнес Джемми. – Но этот новый парень не очень-то разговорчив, это уж точно. – Он закрыл дверцу, обошел карету и встал на заднюю подножку, схватившись за ремень. Кучер тронул лошадей, и карета быстро покатила по мостовой.
Аурелия с изумлением поняла, что невероятно устала, словно несколько часов подряд ходила по натянутой под куполом цирка проволоке. Она забилась в уголок кареты и закрыла глаза, гадая, зачем же Гревилл остался на суаре и для чего устроил тот спектакль.
Она уже почти спала, когда карета остановилась перед домом. Джемми опустил подножку и открыл дверцу кареты, заглянув в ее темное нутро.
– Мы дома, мэм.
– Боже мой, правда? Я, кажется, заснула. – Аурелия взяла себя в руки и выбралась из кареты на улицу. В ночном воздухе веял теплый ветерок – наконец-то пришла весна. От деревьев тянуло слабым ароматом ранних майских цветов.
Аурелия вошла в тихий, освещенный лампами дом и направилась в библиотеку, твердо решив дождаться Гревилла. Налив себе небольшой бокал коньяка, она стала обдумывать события сегодняшнего вечера, в частности знакомство с доном Антонио Васкесом.
Минуту, хорошенько подумав, она поняла, что тот ее пугает. Он походил на большую хищную кошку, впившуюся взглядом в невнимательную жертву. Ох, да годится ли она ему в соперницы?
Час спустя Гревилл тихо вошел в дом. Лампы еще горели, и он увидел, что дверь библиотеки открыта. Он тихонько подошел к ней и заглянул внутрь. Аурелия спала в уголке дивана, укрывшись шалью. Огонь в камине почти погас, свечи на каминной полке мигали, пламя в лампах тоже едва теплилось. Он подошел к дивану и ласково потряс ее за плечо.
– Аурелия, просыпайся, любовь моя. Уже поздно, тебе нужно лечь в постель.
Гревилл провел пальцем по ее щеке, и ресницы Аурелии затрепетали, потом глаза открылись, и она растерянно посмотрела на мужа:
– Гревилл?
– Да, это я, как всегда. – Он наклонился и поцеловал Аурелию в уголок рта. – Пойдем, я помогу тебе добраться до постели. – Он обнял ее за плечи и приподнял с дивана. – Отнести тебя на руках?
– Нет, – с негодованием ответила Аурелия. – Конечно же, нет! Я вполне способна ходить своими ногами… чего, должна сказать, ты сегодня вечером вроде бы делать не мог.
Он хмыкнул.
– Так ты заметила?
– Трудно было не заметить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85