– Я благодарна вам за заботу, полковник.
Он коротко поклонился, продолжая пронзать ее взглядом.
– Я уже говорил вам, Аурелия, что ваши безопасность и благополучие для меня превыше всего, и я не намерен подвергать вас опасности.
Она твердо посмотрела ему в глаза и медленно произнесла:
– Я знаю, что нуждаюсь в вашей защите, и хочу кое-что прояснить. У меня нет вашего опыта манипуляций и обманов, но зато есть здоровое чувство самосохранения, поверьте. Если не ради себя самой, то ради моей дочери. Она не должна потерять обоих родителей в этой проклятой войне.
– Значит, мы поняли друг друга. – Гревилл направился к двери. – Пойдемте вниз ужинать.
Он придержал дверь. Аурелия вышла и начала спускаться с лестницы.
– А, вот и вы! – Едва Аурелия дошла до холла, как из кухни выскочила Мэри. – Идите в гостиную, мэм. Я сейчас подам ужин.
Аурелия открыла дверь справа от лестницы и оказалась в комнате с полукруглыми окнами – довольно бедной, но уютной. В камине пылал огонь, с балок свисали горящие масляные лампы. Круглый стол рядом с окном был накрыт на двоих.
Гревилл тоже вошел в гостиную, а Мэри вернулась на кухню.
– Я прислал сюда ящик весьма неплохого кларета… интересно, Мэри не забыла? О, конечно, не забыла! – Удовлетворенно кивнув, он подошел к буфету, где на оловянном подносе стояли бутылка вина и два бокала.
Гревилл откупорил бутылку, налил вино в бокалы и отнес их к камину, где Аурелия с удовольствием подставляла спину огню.
Она, благодарно кивнув, взяла свой бокал.
– За успех нашего предприятия! – Гревилл поднял бокал и чокнулся им с Аурелией. Глаза его блестели, губы изогнулись в улыбке.
В ней было что-то такое, от чего сердце Аурелии опять заколотилось как бешеное. Гревилл смотрел на нее так, как никогда не смотрел раньше. Аурелия сделала большой глоток вина и с облегчением повернулась к двери, увидев входящую с тяжелым подносом Мэри, а вслед за ней – девочку лет девяти с миской картофеля.
– Поставь ее сюда, Бесси. Вот умница! – распорядилась Мэри, разгружая поднос. Комната наполнилась богатыми ароматами супа из бычьего хвоста и клецок с петрушкой.
– Мастер Гревилл говорит, вам нужно немножечко поправиться, моя дорогая, – непринужденно сказала Мэри, начиная раскладывать содержимое котелка по тарелкам. – Вроде как вы не очень здоровы. Садитесь скорее.
Аурелия села на выдвинутый Гревиллом стул и с комическим ужасом посмотрела на гору еды на своей тарелке. Гревилл шевельнул бровью с насмешливым сочувствием и уселся перед собственной полной тарелкой.
– Ну вот. Тут есть еще капустка с маслом, и немного тушеного лука, и картошечка, – говорила Мэри, показывая на каждое блюдо по очереди. – Кушайте, как следует. – Она кинула последний взгляд на стол, желая убедиться, что все в порядке, и вышла.
– Боже, как много еды, – сказала Аурелия. – Но… вы такой крупный, что кормить вас нужно как следует.
– Безусловно, крупнее, чем вы. – Его взгляд метнулся в ее сторону, задержавшись на ее пышной груди.
Аурелия почувствовала, как ее щеки запылали. Он что, представляет ее себе голой? Что за абсурдная мысль! Но соски под взглядом темно-серых глаз уже затвердели, и она поспешно схватила бокал с вином.
– Ну и чему же мне придется учиться? – спросила Аурелия, пытаясь изобразить беспечность.
Снова сверкнула белоснежная улыбка, но Гревилл тут, же сумел взять себя в руки.
– Завтра займемся изучением способов связи, – отрывисто произнес он. – Но вы должны ознакомиться и с простым шифром, и нужно разработать несложные сигналы тела, чтобы передавать друг другу информацию в толпе.
Аурелия пришла в восторг. Она подалась вперед, забыв про еду.
– Вы имеете в виду – на балу или еще на каком-нибудь светском мероприятии?
– Разумеется, в общественных местах.
– Я не понимаю, почему нам вдруг придется тайно сообщаться в публичном месте?
Гревилл добавил еще себе капусты и картошки и только потом сказал:
– Если, к примеру, вы беседуете с кем-нибудь, представляющим определенный интерес, я должен знать, не собирается ли он покинуть бал или театр, где мы в это время будем находиться. И вы сможете передать мне эту информацию.
– А, понятно! – Аурелия немного подумала. – Значит, мы будем проводить операцию, если можно так выразиться, большую часть времени?
– Все время. – Он наклонился вперед, чтобы наполнить ее бокал, потом налил вина себе. – Как только мы начнем, дорогая моя Аурелия, вы будете работать постоянно. – Он твердо посмотрел на нее. – Я не собираюсь делать вид, что это очень легко. Вам все время придется быть настороже. Вы все время будете слушать, впитывать, выбирать и выхватывать отрывки из разговоров и решать, важно это или нет. И придется быть бдительной все время.
Аурелия ощутила озноб.
Она ждала, что он продолжит свою мысль, но Гревилл молчал, и она заговорила сама:
– Я не буду делать ничего, угрожающего Фрэнни. Вы можете гарантировать, что такого не произойдет?
Он положил нож и вилку.
– Я ничего не могу гарантировать, Аурелия. А вы можете гарантировать, что однажды кеб не заедет на тротуар и не собьет вас? Можете гарантировать, что не заболеете? – Он протянул руку через стол и накрыл ее ладонь. – Моя дорогая, в этом мире нет никаких гарантий. Я могу обещать – и уже обещал, – что сделаю все возможное, чтобы уберечь вас от опасности. И насколько я понимаю, работа, которая от вас требуется, никакой угрозы вам не несет.
– За исключением того, что я, так или иначе, окажусь, связана с вами, – заметила Аурелия, не убирая свою руку – это теплое нетребовательное давление почему-то успокаивало ее. – Про вас и вашу тайную деятельность наверняка кому-нибудь известно.
Гревилл кивнул:
– К сожалению, такая вероятность всегда имеется. Но я почти уверен, что Гревилл Фолконер, полковник одного из кавалерийских полков ее величества, не ассоциируется, ни с одной из моих многочисленных кличек. Насколько мне известно, до сих пор меня не раскрыли. Но одно я вам все-таки пообещаю… поклянусь своей жизнью и честью. Я буду оберегать Фрэнни.
– Даже если со мной что-нибудь случится?
– Этого не будет… но да, даже если с вами что-нибудь случится, и не важно, будет это связано с нашим делом или нет. Я беру на себя ответственность за благополучие Фрэнни. – Улыбка его была печальна. – Я в долгу и перед Фредериком.
Дверь отворилась. Гревилл неторопливо убрал свою руку. В комнату вошли Мэри и девочка. Родители не могли прокормить ребенка, и она жила в семье Мэри.
– Поели? – спросила Мэри, окидывая взглядом тарелки. – А теперь поешьте яблочного пирога. Из вкусных зимних яблок – они хранятся на чердаке, а к пирогу кувшин сливок от старушки Блюбелл… это наша лучшая молочная корова, – добавила она специально для Аурелии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85