Она не сомневалась, что в нем заключены тайны, которые она еще не разгадала. Она чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо раньше… И ей не с кем было разделить это двойное горе: повторную утрату мужа и утрату своей веры в него и в жизнь, которую они вели вместе.
Глава 3
На следующий день, в шесть утра, Гревилл в одиночестве ехал верхом по парку. Там не было никого, кроме нескольких садовников, бродивших среди кустов, поэтому он, спокойно отпустив поводья, скакал на арендованном коне по широкой, посыпанной песком дорожке, которая тянулась по кругу параллельно замощенной дороге для карет.
Весь предыдущий вечер он провел, возобновляя свое членство в клубах в районе Сент-Джеймс. Оказалось, что совсем нетрудно сообщить имеющим право голоса членам клубов «Уайте» и «Уотьерс» о своем возвращении в город и дать им понять, что он намерен в обозримом будущем показываться в этих клубах. Когда-то его приняли в них, как совсем зеленого новичка, только, что окончившего Оксфорд. Никто не задавал вопросов о его длительном отсутствии в городе в военные годы. Он стал полковником, и в этом качестве его так же охотно принимали в обществе, как и в юные годы. Однако вечер оказался долгим и обошелся ему очень дорого. Конечно, он умел играть в вист, но никогда не увлекался азартными играми, и эта неопытность была очень заметна. Прошлым вечером Гревилл проиграл крупную сумму, но, показавшись один раз за игровым столом, в будущем сможет избегать серьезных игр, не привлекая к себе особого внимания.
Далее ему требовалось найти подходящую квартиру и на модный манер завести конюшню. Гревилл вернул на место прянувшего в сторону коня и тяжело вздохнул. У наемных лошадей, не имеющих постоянного хозяина, появляются дурные привычки. Ему непременно нужен собственный конь для выезда. И экипаж. Скажем, двухколесными, с парой лошадей. Конечно, не породистых животных чистых кровей с аукциона «Таттерсоллз», это ни к чему, но таких, с которыми прилично показаться на прогулке в парке. Гревилл не стремился влиться в спортивный мир лондонских франтов. Его тайные боевые навыки сильно отличались от честного бокса или фехтования. Но в поединке, имеющем значение, он отлично мог себя проявить. Полковник насмешливо скривил губы. Из всех заданий, которые мог ему дать Саймон, это было наименее приемлемым.
Через час, когда в парке начали появляться первые наездники, демонстрируя после распутной ночи свою удаль, Гревилл отправился назад на Брук-стрит. Грум, одетый в ливрею, перехватил у него поводья, а Гревилл вошел в дом, где с ним поздоровался дворецкий, напустивший на себя многозначительный вид.
– Сэр Гревилл, ее милость ждет вас в столовой, – объявил он напыщенным голосом. – Она ждет уже больше получаса, – добавил он с явным неодобрением.
– Что беспокоит ее милость, Сеймур? Обычно она не выходит из своей комнаты до полудня, – заметил Гревилл, протянув тому хлыст, снял шляпу и стянул с рук перчатки.
– Леди Бротон ничего не беспокоит, – заявил дворецкий, взяв вещи полковника и передав их проходившему мимо лакею. – Насколько я понимаю, она просто хочет поговорить с вами. Завтрак будет подан тотчас же.
– Гревилл, дорогой мой племянник, хорошо ли покатался? – засияла ему навстречу тетя Агата, когда он вошел в столовую. В юности она была очень красива, и хотя красота ее несколько увяла, леди Бротон все же была хороша собой. Она сидела, закутавшись в индийские шелка и спрятав волосы под внушительным тюрбаном, и обмакивала гренки в чашку с чаем.
– Очень хорошо, мэм, – ответил он, садясь напротив. – Вы сегодня встали ни свет ни заря. – Он улыбнулся и вопросительно вскинул бровь.
– Конечно, я бы предпочла выпить чаю в постели, но мне нужно поговорить с тобой, Гревилл, и я побоялась разминуться с тобой. – Тетя Агата промокнула губы салфеткой. – Ты такой энергичный! Ни минутки не посидишь спокойно.
Гревилл негромко рассмеялся.
– Я всегда к вашим услугам, тетя Агата. Только скажите.
Она, прищурившись, посмотрела на него.
– Если я поверю в это, племянник, значит, я такая же слепая, как и твоя бедная мать… да покоится она с миром, – благочестиво добавила тетушка.
Гревилл не успел ничего ответить – в комнату вошли два лакея с блюдами, накрытыми крышками, и кружкой эля.
– Почки в остром соусе, сэр, и жареная форель, – объявил один из них, снимая крышки с блюд. Второй поставил у локтя Гревилла кружку. – Повар также говорит, что есть яйца вкрутую и бараньи отбивные, если желаете.
– С удовольствием, – с воодушевлением ответил Гревилл.
– В таком случае я сейчас принесу яйца и отбивные, сэр. Лакеи вышли, а Гревилл сделал большой глоток эля и обратился к тетушке:
– Ну, мэм, что за срочность заставила вас так рано покинуть постель? – Он поднес ко рту вилку с кусочком форели.
Прежде чем ответить, тетя Агата обмакнула в чай еще один гренок.
– Ты сказал, что некоторое время пробудешь в Лондоне, и мне пришло в голову, что можно дать небольшой вечер в твою честь… нет-нет, выслушай меня, дорогой мой мальчик! – Она властно подняла руку, и Гревилл прикусил язык. – За долгие годы ты так мало времени провел в Лондоне, болтаясь по Европе. Вот почему у тебя до сих пор нет жены… Прости меня зато, что я затрагиваю столь щепетильный вопрос, но у тебя есть долг перед семьей, дорогой мой мальчик. Раз уж ты решил осесть хотя бы на некоторое время, я намерена сама взяться за дело.
Гревилл подождал, пока лакей внесет новые блюда, а потом сказал:
– Я ценю вашу заботу, тетя Агата, хотя и сомневаюсь, что проведу в Лондоне достаточно времени, чтобы обосноваться здесь всерьез» – Он говорил приятным тоном, улыбаясь при этом. – И не хочу превращаться в вашего подопечного. Я думаю, что мне нужно подыскать себе подходящее жилье и вести собственное хозяйство.
– Что за чепуха! Чего ради? – воскликнула леди. На ее пухлом лице появились сердитые морщины. – Это не дом, а мавзолей какой-то, он слишком велик для меня одной. Если хочешь жить отдельно, я выделю тебе целое крыло!
Гревилл не дрогнул. Продолжая улыбаться, он ловко разделывал форель и говорил:
– Вы очень великодушны, мэм, но я не могу вам навязываться.
Гревилл проигнорировал ее сердитый взгляд. Он хорошо знал свою тетушку. Испорченная любящим и снисходительным мужем, она не терпела, если ей противоречили даже в мелочах. Гревилл с наслаждением жевал форель, даже не пытаясь нарушить напряженную тишину.
Ее милость сдалась первой, в чем он нисколько не сомневался. Недовольно фыркнув, она заявила:
– Полагаю, ты, как всегда, все равно поступишь по-своему.
Гревилл сделал глоток эля.
– Разумеется, мэм. Но если вы действительно хотите устроить в мою честь небольшой прием, я буду вам очень благодарен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Глава 3
На следующий день, в шесть утра, Гревилл в одиночестве ехал верхом по парку. Там не было никого, кроме нескольких садовников, бродивших среди кустов, поэтому он, спокойно отпустив поводья, скакал на арендованном коне по широкой, посыпанной песком дорожке, которая тянулась по кругу параллельно замощенной дороге для карет.
Весь предыдущий вечер он провел, возобновляя свое членство в клубах в районе Сент-Джеймс. Оказалось, что совсем нетрудно сообщить имеющим право голоса членам клубов «Уайте» и «Уотьерс» о своем возвращении в город и дать им понять, что он намерен в обозримом будущем показываться в этих клубах. Когда-то его приняли в них, как совсем зеленого новичка, только, что окончившего Оксфорд. Никто не задавал вопросов о его длительном отсутствии в городе в военные годы. Он стал полковником, и в этом качестве его так же охотно принимали в обществе, как и в юные годы. Однако вечер оказался долгим и обошелся ему очень дорого. Конечно, он умел играть в вист, но никогда не увлекался азартными играми, и эта неопытность была очень заметна. Прошлым вечером Гревилл проиграл крупную сумму, но, показавшись один раз за игровым столом, в будущем сможет избегать серьезных игр, не привлекая к себе особого внимания.
Далее ему требовалось найти подходящую квартиру и на модный манер завести конюшню. Гревилл вернул на место прянувшего в сторону коня и тяжело вздохнул. У наемных лошадей, не имеющих постоянного хозяина, появляются дурные привычки. Ему непременно нужен собственный конь для выезда. И экипаж. Скажем, двухколесными, с парой лошадей. Конечно, не породистых животных чистых кровей с аукциона «Таттерсоллз», это ни к чему, но таких, с которыми прилично показаться на прогулке в парке. Гревилл не стремился влиться в спортивный мир лондонских франтов. Его тайные боевые навыки сильно отличались от честного бокса или фехтования. Но в поединке, имеющем значение, он отлично мог себя проявить. Полковник насмешливо скривил губы. Из всех заданий, которые мог ему дать Саймон, это было наименее приемлемым.
Через час, когда в парке начали появляться первые наездники, демонстрируя после распутной ночи свою удаль, Гревилл отправился назад на Брук-стрит. Грум, одетый в ливрею, перехватил у него поводья, а Гревилл вошел в дом, где с ним поздоровался дворецкий, напустивший на себя многозначительный вид.
– Сэр Гревилл, ее милость ждет вас в столовой, – объявил он напыщенным голосом. – Она ждет уже больше получаса, – добавил он с явным неодобрением.
– Что беспокоит ее милость, Сеймур? Обычно она не выходит из своей комнаты до полудня, – заметил Гревилл, протянув тому хлыст, снял шляпу и стянул с рук перчатки.
– Леди Бротон ничего не беспокоит, – заявил дворецкий, взяв вещи полковника и передав их проходившему мимо лакею. – Насколько я понимаю, она просто хочет поговорить с вами. Завтрак будет подан тотчас же.
– Гревилл, дорогой мой племянник, хорошо ли покатался? – засияла ему навстречу тетя Агата, когда он вошел в столовую. В юности она была очень красива, и хотя красота ее несколько увяла, леди Бротон все же была хороша собой. Она сидела, закутавшись в индийские шелка и спрятав волосы под внушительным тюрбаном, и обмакивала гренки в чашку с чаем.
– Очень хорошо, мэм, – ответил он, садясь напротив. – Вы сегодня встали ни свет ни заря. – Он улыбнулся и вопросительно вскинул бровь.
– Конечно, я бы предпочла выпить чаю в постели, но мне нужно поговорить с тобой, Гревилл, и я побоялась разминуться с тобой. – Тетя Агата промокнула губы салфеткой. – Ты такой энергичный! Ни минутки не посидишь спокойно.
Гревилл негромко рассмеялся.
– Я всегда к вашим услугам, тетя Агата. Только скажите.
Она, прищурившись, посмотрела на него.
– Если я поверю в это, племянник, значит, я такая же слепая, как и твоя бедная мать… да покоится она с миром, – благочестиво добавила тетушка.
Гревилл не успел ничего ответить – в комнату вошли два лакея с блюдами, накрытыми крышками, и кружкой эля.
– Почки в остром соусе, сэр, и жареная форель, – объявил один из них, снимая крышки с блюд. Второй поставил у локтя Гревилла кружку. – Повар также говорит, что есть яйца вкрутую и бараньи отбивные, если желаете.
– С удовольствием, – с воодушевлением ответил Гревилл.
– В таком случае я сейчас принесу яйца и отбивные, сэр. Лакеи вышли, а Гревилл сделал большой глоток эля и обратился к тетушке:
– Ну, мэм, что за срочность заставила вас так рано покинуть постель? – Он поднес ко рту вилку с кусочком форели.
Прежде чем ответить, тетя Агата обмакнула в чай еще один гренок.
– Ты сказал, что некоторое время пробудешь в Лондоне, и мне пришло в голову, что можно дать небольшой вечер в твою честь… нет-нет, выслушай меня, дорогой мой мальчик! – Она властно подняла руку, и Гревилл прикусил язык. – За долгие годы ты так мало времени провел в Лондоне, болтаясь по Европе. Вот почему у тебя до сих пор нет жены… Прости меня зато, что я затрагиваю столь щепетильный вопрос, но у тебя есть долг перед семьей, дорогой мой мальчик. Раз уж ты решил осесть хотя бы на некоторое время, я намерена сама взяться за дело.
Гревилл подождал, пока лакей внесет новые блюда, а потом сказал:
– Я ценю вашу заботу, тетя Агата, хотя и сомневаюсь, что проведу в Лондоне достаточно времени, чтобы обосноваться здесь всерьез» – Он говорил приятным тоном, улыбаясь при этом. – И не хочу превращаться в вашего подопечного. Я думаю, что мне нужно подыскать себе подходящее жилье и вести собственное хозяйство.
– Что за чепуха! Чего ради? – воскликнула леди. На ее пухлом лице появились сердитые морщины. – Это не дом, а мавзолей какой-то, он слишком велик для меня одной. Если хочешь жить отдельно, я выделю тебе целое крыло!
Гревилл не дрогнул. Продолжая улыбаться, он ловко разделывал форель и говорил:
– Вы очень великодушны, мэм, но я не могу вам навязываться.
Гревилл проигнорировал ее сердитый взгляд. Он хорошо знал свою тетушку. Испорченная любящим и снисходительным мужем, она не терпела, если ей противоречили даже в мелочах. Гревилл с наслаждением жевал форель, даже не пытаясь нарушить напряженную тишину.
Ее милость сдалась первой, в чем он нисколько не сомневался. Недовольно фыркнув, она заявила:
– Полагаю, ты, как всегда, все равно поступишь по-своему.
Гревилл сделал глоток эля.
– Разумеется, мэм. Но если вы действительно хотите устроить в мою честь небольшой прием, я буду вам очень благодарен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85