другие - только им всячески содействовали и
их поддерживали морально и материально.
Таких же, которые бы открыто выступали против идеи собрать всех сынов
Израиля в "Обетованной Земле", к чему призывали сионисты - небыло и их
голос не был слышен.
Не было слышно и еврейских голосов, призывавших к ликвидации тех
самоизоляционных настроений еврейства, которые вели к созданию
"государства в государстве" и слиянию, полному и безоговорочному, с народом,
среди которого, они живут и на языке которого получают свое образование.
Рассматривая еврейский вопрос в целом с точки зрения России, где жило
большинство евреев, не желая сливаться с коренным населением и
поддерживая в той или иной степени сионизм, нам не интересны отдельные
нюансы сионистских и просионистских настроений. Интересно и важно
установить другое: действительно ли они искренне хотели покинуть Россию
и переселиться, в Палестину или же намеревались оставаться в России на
положении государства в государстве, жить "по своим законам" своим
замкнутым кругом, не допуская никого вмешиваться в свои, еврейские дела. Но
в то же время принимать самое активное участие во всех делах русского
народа наравне с коренным населением.
Вопрос этот, с предельной точностью и ясностью, начали осознавать многие
общественные и политические деятели Дореволюционной России.
Особую остроту приобрел этот вопрос после того, как в конце прошлого
столетия сионистское движение было организационно оформлено. В 1897 году,
в Базеле (Швейцария) собрался, по инициативе Теодора Герцля, венского еврея,
первый конгресс сионистов. Участники были из всех государств, в которых
жили евреи, в том числе и из России. В то время евреи еще не имели общего
языка, а на том языке, который теперь называется "иврит", смог произнести
свою речь только один делегат (М. Каган из Гомеля). Остальные говорили то
по-русски (делегаты из России), то по-немецки (делегаты из Австрии и
Германии).
Идея сионизма, находившаяся в полном соответствии с религиозно-
мистическим миропониманием и мироощущением всего еврейства, вызвала
живейший отклик в русском еврействе, самом многочисленном в диаспоре.
Сионистская пропаганда зазвучала во всех местах, где была хоть самая
маленькая еврейская община. Начались сборы в "Еврейский Колониальный
Фонд" путем продажи соответствующих акций, стали завязываться
постоянные и регулярные связи с сионистскими организациями и центром вне
России.
Это не осталось незамеченным русским правительством, и в 1903 году
Министерство Внутренних Дел предписало губернаторам, полицмейстерам и
градоначальникам принять меры для борьбы с сионистским движением в
русском еврействе.
По данным Гершона Света (нынешнего консула государства Израиль в Нью-
Йорке) меры эти были следующие: запрещать собрания и съезды сионистов;
препятствовать тому, чтобы в синагогах велась сионистская пропаганда;
закрыть все организации сионистов в России; лишить возможности поездок за
границу сионистских деятелей для участия в сионистских конгрессах и
съездах; запретить продажу и распространение акций "Еврейского
Колониального Фонда", а если у кого они будут обнаружены - они подлежат
конфискации.
Предписание это вызвало тревогу Т. Герцля и он решил добиться аудиенции у
всесильного тогда Плеве, министра Внутренних Дел, что ему и удалось
осуществить в конце 1903 года.
В своих воспоминаниях Герцль рассказывает о своей поездке в Петербург,
разговоре с Плеве и результатах этого разговора.
Плеве ответил Герцлю не сразу, а спустя некоторое время отдельным
письмом, давши при этом Герцлю понять, что мысли и соображения,
высказанные в письме были им доложены Императору Николаю II.
В письме Плеве к Герцлю говорится, что "поскольку сионизм имеет целью
создать независимое государство в Палестине, и в этом случае сионизм
приведет к эмиграции известного числа евреев - подданных России, постольку
русское правительство могло бы отнестись к нему благожелательно.
Но с тех пор, как сионизм стал уклоняться от своей прямой цели и стал
заниматься пропагандой еврейского национального единства в самой России -
такого направления Правительство не может потерпеть, ибо оно приведет к
тому, что в стране возникнут группы людей, чуждых и враждебных
патриотическим чувствам, на коих основано каждое государство.
Если сионизм вернется к своей прежней программе - он сможет
рассчитывать на моральную и материальную поддержку русского
правительства, особенно с того дня, когда какие-нибудь из его практических
мероприятий сократят численность еврейского населения России.
В этом случае Правительство готово поддержать перед Турцией стремления
сионистов, облегчить их деятельность и даже выдавать субсидии
эмиграционным обществам".
Во время своего пребывания в Петербурге Герцль добился и приема у Витте,
известного не только как крупный самовник, но и как человек с большими
связями в финансовом мире Европы, в котором евреи играли доминирующую
роль.
Витте разочаровал Герцля. При обсуждении еврейского вопроса в России,
Витте, по воспоминаниям Герцля, был груб и прямо сказал Герцлю, что
Правительство и все русские патриоты не могут не считаться с тем
фактом, что евреи, составляющие всего 5% населения Империи, дают 50 %
всех революционеров.
Герцль, сам пламенный сторонник переселения евреев в Палестину, уехал из
России не совсем разочарованным. Все-таки кое-какие обещания от Плеве
были получены, хотя и обусловлены невмешательством сионистов во
внутренние дела России. А с тем, что Плеве был в значительной степени прав,
трудно было не согласиться, хотя из соображений тактических Герцль
никогда об этом не высказывался, а ограничился оглашением на 6-м
сионистском съезде приведенного выше письма Плеве.
Намечавшиеся, как будто, возможности канализации сионистского движения,
или хотя бы его какой-то части, по путям, приемлемым и для русского
правительства, и для подлинных сионистов, всерьез собиравшихся выехать в
Палестину для создания еврейского государства, а не создавать в пределах
России "государство в государстве", не выезжая из России - все было прервано
наступившими революционными событиями 1904-1907 годов.
Русскому правительству было не до сионистов, а сионистам, перед которыми
открылись головокружительные возможности в случае успеха революции,
было не до Палестины. Они, в массе своей, с головой ушли в дело поддержки
той борьбы, которая велась за осуществление всех еврейских вожделений.
Вожделения же эти сводились к полному и безоговорочному равноправию
евреев в России, а, сверх того, и к возможности создать на законных
основаниях "государство в государстве", в результате признания за евреями,
рассеянными по всей России, права "национально-персональной автономии".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
их поддерживали морально и материально.
Таких же, которые бы открыто выступали против идеи собрать всех сынов
Израиля в "Обетованной Земле", к чему призывали сионисты - небыло и их
голос не был слышен.
Не было слышно и еврейских голосов, призывавших к ликвидации тех
самоизоляционных настроений еврейства, которые вели к созданию
"государства в государстве" и слиянию, полному и безоговорочному, с народом,
среди которого, они живут и на языке которого получают свое образование.
Рассматривая еврейский вопрос в целом с точки зрения России, где жило
большинство евреев, не желая сливаться с коренным населением и
поддерживая в той или иной степени сионизм, нам не интересны отдельные
нюансы сионистских и просионистских настроений. Интересно и важно
установить другое: действительно ли они искренне хотели покинуть Россию
и переселиться, в Палестину или же намеревались оставаться в России на
положении государства в государстве, жить "по своим законам" своим
замкнутым кругом, не допуская никого вмешиваться в свои, еврейские дела. Но
в то же время принимать самое активное участие во всех делах русского
народа наравне с коренным населением.
Вопрос этот, с предельной точностью и ясностью, начали осознавать многие
общественные и политические деятели Дореволюционной России.
Особую остроту приобрел этот вопрос после того, как в конце прошлого
столетия сионистское движение было организационно оформлено. В 1897 году,
в Базеле (Швейцария) собрался, по инициативе Теодора Герцля, венского еврея,
первый конгресс сионистов. Участники были из всех государств, в которых
жили евреи, в том числе и из России. В то время евреи еще не имели общего
языка, а на том языке, который теперь называется "иврит", смог произнести
свою речь только один делегат (М. Каган из Гомеля). Остальные говорили то
по-русски (делегаты из России), то по-немецки (делегаты из Австрии и
Германии).
Идея сионизма, находившаяся в полном соответствии с религиозно-
мистическим миропониманием и мироощущением всего еврейства, вызвала
живейший отклик в русском еврействе, самом многочисленном в диаспоре.
Сионистская пропаганда зазвучала во всех местах, где была хоть самая
маленькая еврейская община. Начались сборы в "Еврейский Колониальный
Фонд" путем продажи соответствующих акций, стали завязываться
постоянные и регулярные связи с сионистскими организациями и центром вне
России.
Это не осталось незамеченным русским правительством, и в 1903 году
Министерство Внутренних Дел предписало губернаторам, полицмейстерам и
градоначальникам принять меры для борьбы с сионистским движением в
русском еврействе.
По данным Гершона Света (нынешнего консула государства Израиль в Нью-
Йорке) меры эти были следующие: запрещать собрания и съезды сионистов;
препятствовать тому, чтобы в синагогах велась сионистская пропаганда;
закрыть все организации сионистов в России; лишить возможности поездок за
границу сионистских деятелей для участия в сионистских конгрессах и
съездах; запретить продажу и распространение акций "Еврейского
Колониального Фонда", а если у кого они будут обнаружены - они подлежат
конфискации.
Предписание это вызвало тревогу Т. Герцля и он решил добиться аудиенции у
всесильного тогда Плеве, министра Внутренних Дел, что ему и удалось
осуществить в конце 1903 года.
В своих воспоминаниях Герцль рассказывает о своей поездке в Петербург,
разговоре с Плеве и результатах этого разговора.
Плеве ответил Герцлю не сразу, а спустя некоторое время отдельным
письмом, давши при этом Герцлю понять, что мысли и соображения,
высказанные в письме были им доложены Императору Николаю II.
В письме Плеве к Герцлю говорится, что "поскольку сионизм имеет целью
создать независимое государство в Палестине, и в этом случае сионизм
приведет к эмиграции известного числа евреев - подданных России, постольку
русское правительство могло бы отнестись к нему благожелательно.
Но с тех пор, как сионизм стал уклоняться от своей прямой цели и стал
заниматься пропагандой еврейского национального единства в самой России -
такого направления Правительство не может потерпеть, ибо оно приведет к
тому, что в стране возникнут группы людей, чуждых и враждебных
патриотическим чувствам, на коих основано каждое государство.
Если сионизм вернется к своей прежней программе - он сможет
рассчитывать на моральную и материальную поддержку русского
правительства, особенно с того дня, когда какие-нибудь из его практических
мероприятий сократят численность еврейского населения России.
В этом случае Правительство готово поддержать перед Турцией стремления
сионистов, облегчить их деятельность и даже выдавать субсидии
эмиграционным обществам".
Во время своего пребывания в Петербурге Герцль добился и приема у Витте,
известного не только как крупный самовник, но и как человек с большими
связями в финансовом мире Европы, в котором евреи играли доминирующую
роль.
Витте разочаровал Герцля. При обсуждении еврейского вопроса в России,
Витте, по воспоминаниям Герцля, был груб и прямо сказал Герцлю, что
Правительство и все русские патриоты не могут не считаться с тем
фактом, что евреи, составляющие всего 5% населения Империи, дают 50 %
всех революционеров.
Герцль, сам пламенный сторонник переселения евреев в Палестину, уехал из
России не совсем разочарованным. Все-таки кое-какие обещания от Плеве
были получены, хотя и обусловлены невмешательством сионистов во
внутренние дела России. А с тем, что Плеве был в значительной степени прав,
трудно было не согласиться, хотя из соображений тактических Герцль
никогда об этом не высказывался, а ограничился оглашением на 6-м
сионистском съезде приведенного выше письма Плеве.
Намечавшиеся, как будто, возможности канализации сионистского движения,
или хотя бы его какой-то части, по путям, приемлемым и для русского
правительства, и для подлинных сионистов, всерьез собиравшихся выехать в
Палестину для создания еврейского государства, а не создавать в пределах
России "государство в государстве", не выезжая из России - все было прервано
наступившими революционными событиями 1904-1907 годов.
Русскому правительству было не до сионистов, а сионистам, перед которыми
открылись головокружительные возможности в случае успеха революции,
было не до Палестины. Они, в массе своей, с головой ушли в дело поддержки
той борьбы, которая велась за осуществление всех еврейских вожделений.
Вожделения же эти сводились к полному и безоговорочному равноправию
евреев в России, а, сверх того, и к возможности создать на законных
основаниях "государство в государстве", в результате признания за евреями,
рассеянными по всей России, права "национально-персональной автономии".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95