Это, последнее, и случилось уже в
1948 году, через несколько месяцев после провозглашения суверенного
государства Израиль и принятия его в ООН,
В октябре 1948 года в Москву прибыла Гольда Мейерсон, назначенная послом
Израиля в СССР.
Более чем полумиллионная масса евреев, проживавших тогда в Москве, когда
посол Израиля, по прибытии, отправилась в синагогу, восторженно ее
приветствовала, и сразу же многие тысячи москвичей-евреев подали заявления
о желании переселиться в Израиль.
Сталин и правительство сделали отсюда выводы. Непосредственно за
манифестациями евреев, в связи с приездом Гольды Мейерсон, последовал
целый ряд ограничительных распоряжений правительства, касающихся
"национально-персональной" культурной деятельности еврейской этнической
группы, рассеянной по всей стране. Была закрыта еврейская газета "Дер Эмес"
в Москве, еврейские театры, запрещено преподавание на "идиш" в Москве...
Немалому количеству активных деятелей еврейской национальной культуры
пришлось в принудительном порядке покинуть Москву, а кое-кто и был
арестован. Все же москвичи, подавшие заявления о желании покинуть СССР и
переселиться в Израиль, были сосланы в отдаленные области СССР.
"Правительство ощутило неблагонадежность евреев",- так пишет москвич
Давид Бург, выехавший в 1956 году из СССР и напечатавший на немецком языке
в журнале "Антикоммунист" (№ 12, 1957 г.) большую статью "Еврейский
вопрос в Советском Союзе". (Статья полностью приведена в части II,
"Приложения", стр. 498-505.)
Это ощущение "неблагонадежности евреев" соответствовало таковому же
ощущению и всего населения страны, которое на евреев, в основном, смотрело,
как на элемент "пришлый, чужой и чуждый".
Однако надо признать, что никаких массовых увольнений с работы или других
репрессивных мер по отношению к евреям, только потому, что они евреи, не
предпринималось. Они сидели на своих местах - не плохих и не последних - и их
не увольняли и не лишали возможности работать.
Но прежнего к ним доверия не стало. Прежние позиции всесильного правящего
класса были потрясены, а возможности выдвижения на руководящие роли во
всех областях жизни были значительно сокращены и затруднены. В
особенности это коснулось тех должностей и профессий, в которых нужна
была стопроцентная уверенность в лояльности: дипломатия, внешняя
политика, дело обороны страны.
Хотя слово "еврей" нигде и не писалось и не произносилось, но все население
СССР, а евреи прежде всего, отчетливо почувствовали новый курс
правительства в еврейском вопросе.
Население этот новый курс встретило полным одобрением (хотя и
молчаливым, ибо в СССР правительство ни одобрения, ни неодобрения не
терпит). Все же еврейство, как СССР, так и заграничное, усмотрело в этом
новом курсе "дискриминацию и преследования" евреев ц СССР и все острие
своего негодования и возмущения направило прежде всего на диктатора-
Сталина.
Конечно, немало было евреев, граждан СССР, отдававших себе отчет в том,
что усомниться в "благонадежности" евреев в случае конфликта с Израилем
или его покровителями и союзниками основания есть, и немалые. Но страх
быть обвиненными, что они выступают "против еврейства", нарушают
тысячелетнюю традицию расово-религиозной солидарности евреев, заставлял
их молчать. Даже твердокаменных сторонников коммунистической теории и
сталинской тактики и практики.
Во всей же стране, среди рассеянных по всем ее просторам евреев росло
недовольство новым курсом в еврейском вопросе, главным виновником которого
считали Сталина, который без шума и большой огласки неуклонно проводил
свою линию.
А во всем мире настроения еврейской этнической группы в СССР вызывали и
питали враждебное отношение не только к Сталину и его режиму, но ко
всему русскому народу, считая его виновным в "преследовании" евреев.
Так продолжалось до второй половины 1952 года, когда было выдвинуто
обвинение группы врачей в попытке путем неправильного лечения отравить
самого Сталина. А врачи-то, наиболее приближенные к кремлевским верхам,
были в большинстве евреи. Как и почему случилось, что именно евреям была
доверена забота о здоровье Сталина и его сотрудников - объяснять вряд ли
нужно. Они остались там с тех времен, когда евреи везде и всюду занимали
ответственные должности. И их никто не смещал даже после переломного
1948 года.
Выдвинутое против врачей обвинение и соответствующая кампания в
советской печати населением, а в особенности, евреями, толковались
распространительно - как сочувствие тем, кому предъявлялись обвинения.
Москва была полна слухов о предстоящих репрессиях по отношению ко всем
евреям и о предстоящей их высылке на Дальний Восток.
"Начали паковать чемоданы, дешево распродавать обстановку и ложились
спать с мыслями, что, вероятно, ночью будут арестованы"... - так описывает
настроения московских евреев Давид Бург в своей, упомянутой выше, статье.
Настроение больше чем полумиллиона московских евреев, начиная с октября
1952 года и до смерти Сталина, было паническим. Никто не сомневался, что
так же, как в начале войны были выселены целые народы из Крыма, с Кавказа и
Поволожья - будут выселены и евреи, не только из Москвы, но и из всех мест,
где они живут.
Скоропостижная смерть Сталина все изменила. "Заговор врачей" был
объявлен фальшивкой. Среди евреев наступило успокоение.
Но о возвращении еврейской этнической группы в прежнее положение
правящего класса уже нечего было и думать.
Политика правительства СССР в еврейском вопросе неуклонно шла к
приведению в соответствие числа евреев интеллигентных профессий и на
ответственных местах с их числом в стране и процентным отношением ко
всему населению. Политика эта проводилась не спеша, без шума и потрясений,
вызывая одобрение всего населения СССР и возмущение и негодование его
еврейского однопроцентного меньшинства, которое это квалифицировало как
дискриминацию и преследование.
Да и то не всего еврейского меньшинства. Немало есть в СССР и таких евреев,
которые сознательно стали на путь совершенно добровольной ассимиляции,
безусловной лояльности по отношению к СССР, полного не только вхождения
и включения в русскую культуру и быт, но и растворения в нем, что
значительно облегчалось отходом от иудейской религии, ревниво оберегающей
чистоту расы, неразрывно связывая ее с религией. Смешанные браки, о
которых с ужасом говорят раввины, значительно содействуют этому
процессу. Содействует ему также и потеря еврейством своего разговорного
языка - "идиш" и замена его языком русским больше 80 % евреев в СССР не
умеют ни читать, ни писать на "идиш".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
1948 году, через несколько месяцев после провозглашения суверенного
государства Израиль и принятия его в ООН,
В октябре 1948 года в Москву прибыла Гольда Мейерсон, назначенная послом
Израиля в СССР.
Более чем полумиллионная масса евреев, проживавших тогда в Москве, когда
посол Израиля, по прибытии, отправилась в синагогу, восторженно ее
приветствовала, и сразу же многие тысячи москвичей-евреев подали заявления
о желании переселиться в Израиль.
Сталин и правительство сделали отсюда выводы. Непосредственно за
манифестациями евреев, в связи с приездом Гольды Мейерсон, последовал
целый ряд ограничительных распоряжений правительства, касающихся
"национально-персональной" культурной деятельности еврейской этнической
группы, рассеянной по всей стране. Была закрыта еврейская газета "Дер Эмес"
в Москве, еврейские театры, запрещено преподавание на "идиш" в Москве...
Немалому количеству активных деятелей еврейской национальной культуры
пришлось в принудительном порядке покинуть Москву, а кое-кто и был
арестован. Все же москвичи, подавшие заявления о желании покинуть СССР и
переселиться в Израиль, были сосланы в отдаленные области СССР.
"Правительство ощутило неблагонадежность евреев",- так пишет москвич
Давид Бург, выехавший в 1956 году из СССР и напечатавший на немецком языке
в журнале "Антикоммунист" (№ 12, 1957 г.) большую статью "Еврейский
вопрос в Советском Союзе". (Статья полностью приведена в части II,
"Приложения", стр. 498-505.)
Это ощущение "неблагонадежности евреев" соответствовало таковому же
ощущению и всего населения страны, которое на евреев, в основном, смотрело,
как на элемент "пришлый, чужой и чуждый".
Однако надо признать, что никаких массовых увольнений с работы или других
репрессивных мер по отношению к евреям, только потому, что они евреи, не
предпринималось. Они сидели на своих местах - не плохих и не последних - и их
не увольняли и не лишали возможности работать.
Но прежнего к ним доверия не стало. Прежние позиции всесильного правящего
класса были потрясены, а возможности выдвижения на руководящие роли во
всех областях жизни были значительно сокращены и затруднены. В
особенности это коснулось тех должностей и профессий, в которых нужна
была стопроцентная уверенность в лояльности: дипломатия, внешняя
политика, дело обороны страны.
Хотя слово "еврей" нигде и не писалось и не произносилось, но все население
СССР, а евреи прежде всего, отчетливо почувствовали новый курс
правительства в еврейском вопросе.
Население этот новый курс встретило полным одобрением (хотя и
молчаливым, ибо в СССР правительство ни одобрения, ни неодобрения не
терпит). Все же еврейство, как СССР, так и заграничное, усмотрело в этом
новом курсе "дискриминацию и преследования" евреев ц СССР и все острие
своего негодования и возмущения направило прежде всего на диктатора-
Сталина.
Конечно, немало было евреев, граждан СССР, отдававших себе отчет в том,
что усомниться в "благонадежности" евреев в случае конфликта с Израилем
или его покровителями и союзниками основания есть, и немалые. Но страх
быть обвиненными, что они выступают "против еврейства", нарушают
тысячелетнюю традицию расово-религиозной солидарности евреев, заставлял
их молчать. Даже твердокаменных сторонников коммунистической теории и
сталинской тактики и практики.
Во всей же стране, среди рассеянных по всем ее просторам евреев росло
недовольство новым курсом в еврейском вопросе, главным виновником которого
считали Сталина, который без шума и большой огласки неуклонно проводил
свою линию.
А во всем мире настроения еврейской этнической группы в СССР вызывали и
питали враждебное отношение не только к Сталину и его режиму, но ко
всему русскому народу, считая его виновным в "преследовании" евреев.
Так продолжалось до второй половины 1952 года, когда было выдвинуто
обвинение группы врачей в попытке путем неправильного лечения отравить
самого Сталина. А врачи-то, наиболее приближенные к кремлевским верхам,
были в большинстве евреи. Как и почему случилось, что именно евреям была
доверена забота о здоровье Сталина и его сотрудников - объяснять вряд ли
нужно. Они остались там с тех времен, когда евреи везде и всюду занимали
ответственные должности. И их никто не смещал даже после переломного
1948 года.
Выдвинутое против врачей обвинение и соответствующая кампания в
советской печати населением, а в особенности, евреями, толковались
распространительно - как сочувствие тем, кому предъявлялись обвинения.
Москва была полна слухов о предстоящих репрессиях по отношению ко всем
евреям и о предстоящей их высылке на Дальний Восток.
"Начали паковать чемоданы, дешево распродавать обстановку и ложились
спать с мыслями, что, вероятно, ночью будут арестованы"... - так описывает
настроения московских евреев Давид Бург в своей, упомянутой выше, статье.
Настроение больше чем полумиллиона московских евреев, начиная с октября
1952 года и до смерти Сталина, было паническим. Никто не сомневался, что
так же, как в начале войны были выселены целые народы из Крыма, с Кавказа и
Поволожья - будут выселены и евреи, не только из Москвы, но и из всех мест,
где они живут.
Скоропостижная смерть Сталина все изменила. "Заговор врачей" был
объявлен фальшивкой. Среди евреев наступило успокоение.
Но о возвращении еврейской этнической группы в прежнее положение
правящего класса уже нечего было и думать.
Политика правительства СССР в еврейском вопросе неуклонно шла к
приведению в соответствие числа евреев интеллигентных профессий и на
ответственных местах с их числом в стране и процентным отношением ко
всему населению. Политика эта проводилась не спеша, без шума и потрясений,
вызывая одобрение всего населения СССР и возмущение и негодование его
еврейского однопроцентного меньшинства, которое это квалифицировало как
дискриминацию и преследование.
Да и то не всего еврейского меньшинства. Немало есть в СССР и таких евреев,
которые сознательно стали на путь совершенно добровольной ассимиляции,
безусловной лояльности по отношению к СССР, полного не только вхождения
и включения в русскую культуру и быт, но и растворения в нем, что
значительно облегчалось отходом от иудейской религии, ревниво оберегающей
чистоту расы, неразрывно связывая ее с религией. Смешанные браки, о
которых с ужасом говорят раввины, значительно содействуют этому
процессу. Содействует ему также и потеря еврейством своего разговорного
языка - "идиш" и замена его языком русским больше 80 % евреев в СССР не
умеют ни читать, ни писать на "идиш".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95