Слишком рано случился этот разговор!
Эсменет отвела взгляд и принялась разглядывать толпу.
– Хочешь знать, что случилось со мной?
– Оставь, Эсми.
Эсменет вздрогнула и отвернулась. Потом высвободила руку и двинулась дальше.
– Эсми… – позвал Ахкеймион, зашагав следом.
– Знаешь, – сказала она, – было не так уж плохо, если не считать побоев. Множество клиентов. Множество…
– Эсми, хватит.
Эсменет рассмеялась, будто участвовала в иной, более откровенной и искренней беседе.
– Я спала с лордами… С кастовыми дворянами, Акка! Представляешь? У них даже члены больше – ты в курсе? Я толком ничего не узнала про айнонов – они, похоже, предпочитают мальчиков. И про конрийцев – те толпятся вокруг галеотских потаскушек, прямо дуреют от их молочно-белой кожи. А вот нансурцы – те любят домашние персики и редко выбираются за пределы своих военных борделей. А туньеры! Они едва сдерживаются, чтобы не кончить, как только я раздвигаю ноги! Хотя они грубые, особенно когда выпьют. И скаредные к тому же. А вот галеоты – это настоящее удовольствие. Они жалуются, что я слишком тощая, но им нравится моя кожа. Если бы потом их не грызло чувство вины, они были бы моими любимчиками. Они не привыкли к шлюхам… Думаю, это потому, что у них в стране мало старых городов. Мало торговли…
Она внимательно посмотрела на Ахкеймиона; взгляд ее был одновременно и горьким, и проницательным. Колдун шел рядом, упорно не глядя на нее.
– А так клиентура хорошая, – добавила Эсменет. Вернулся давний гнев, тот самый, что несколько месяцев назад вырвал Ахкеймиона из ее объятий. Он стиснул кулаки; ему представилось, как он бьет Эсменет. «Гребаная шлюха!» – захотелось крикнуть ему.
Ну зачем рассказывать все это? Зачем говорить то, что он не в силах слушать?
Особенно когда ей самой есть что объяснять…
«Почему ты оставила Сумну? Как долго прячешься от меня? Как долго?»
Но прежде чем Ахкеймион смог хоть что-то сказать, Эсменет резко развернулась и направилась к костру, вокруг которого сидели женщины с раскрашенными лицами – другие проститутки.
– Эсми! – окликнула ее темноволосая женщина с грубым, почти мужским голосом. – Кто твой…
Она умолкла, присмотрелась получше, потом рассмеялась.
– Кто твой несчастный друг?
Она была крупной, с широкой талией, но совершенно без жира – таких женщин, как сказала ему однажды Эсми, очень ценят некоторые норсирайцы. Ахкеймион сразу понял, что она принадлежит к тому типу людей, которые путают дурные манеры со смелостью.
Эсменет остановилась и задумалась – так надолго, что Ахкеймион нахмурился.
– Это Акка.
Густые брови проститутки поползли вверх.
– Тот самый знаменитый Друз Ахкеймион? – спросила женщина. – Колдун?
Ахкеймион взглянул на Эсменет. Кто эта женщина?
– Это Яселла, – сказала Эсменет.
Она произнесла имя женщины таким тоном, словно оно все объясняло.
– Ясси.
Яселла не сводила с Ахкеймиона оценивающего взгляда.
– И что же ты здесь делаешь, Акка?
Он пожал плечами.
– Иду со Священным воинством.
– Так же, как и мы! – воскликнула Яселла. – Хотя можно сказать, что мы движемся за другим Бивнем…
Остальные проститутки расхохотались – совсем как мужчины.
– И маленьким пророком, – хрипло добавила другая. – Пригодным лишь для одной проповеди…
Женщины зашлись хохотом, все, за исключением Ясси, которая просто улыбнулась.
Посыпались новые шуточки, но Эсменет уже нырнула во тьму – должно быть, туда, где находился ее навес.
– Все наши живут группами, – сказала она, предвосхищая любые вопросы. – Мы присматриваем друг за дружкой.
– Так я и подумал…
– Это мое, – сказала Эсменет, опускаясь на колени у засаленного полога полотняной палатки.
У Ахкеймиона отлегло от сердца: Эсменет, не сказав ни единого слова, забралась внутрь. Ахкеймион последовал за ней.
В палатке едва хватало места, чтобы сесть. Сквозь дым благовоний пробивался запах совокупления – а может, Ахкеймион просто не мог перестать думать о других мужчинах Эсменет. Ахкеймион разглядывал ее стройное тело с маленькой грудью. В отблесках костра Эсми казалась такой хрупкой, такой маленькой и одинокой… Мысль о том, как она извивается здесь ночь за ночью, под все новыми и новыми мужчинами…
«Я должен сделать это правильно!»
– У тебя есть свеча? – спросил он.
– Есть вроде… Но мы же сгорим.
Пожар был вечным кошмаром всех, кто вырос в городах.
– Нет, – отозвался Ахкеймион. – Со мной – нет.
Эсменет извлекла свечу из узелка, лежавшего в углу, и Ахкеймион зажег ее словом. В Сумне Эсменет всегда приходила в восторг от этого фокуса. Теперь же она просто наблюдала за ним с безропотной осторожностью.
Они сощурились от света. Эсменет натянула на ноги грязное одеяло, безучастно глядя на груду валяющейся одежды. Ахкеймион сглотнул.
– Эсми… Зачем рассказывать мне… все это?
– Потому что мне нужно знать, – сказала Эсменет.
– Что знать? Отчего у меня дрожат руки? Отчего у меня такой перепуганный, мечущийся взгляд?
Плечи Эсменет поникли; Ахкеймион понял, что она всхлипывает.
– Ты сделал вид, будто меня там не было, – прошептала она.
– Что?
– В последнюю ночь в Момемне… я пришла к тебе. Я смотрела на твой лагерь, на твоих друзей. Только я спряталась, я очень боялась, что меня… Но тебя там не было, Акка! Потому я ждала и ждала. Потом я увидела… увидела тебя… Я заплакала от радости, Акка! Заплакала! Я стояла там, прямо перед тобой, и плакала! Я протянула руки, а ты… ты…
Ее наполненные болью глаза потускнели, и договорила Эсменет уже совсем другим тоном – куда более холодным:
– Ты сделал вид, будто меня там нет.
О чем она говорит? Ахкеймион прижал ладони ко лбу, сражаясь со стремлением ударить ее. Она стояла рядом, так близко, что можно было рукой дотронуться – после всего этого времени! – и все же отступила… Ему нужно было понять…
– Эсми… – медленно произнес он, пытаясь собрать воедино затуманенные вином мысли. – Что ты…
– Что я, Акка? – спросила она сухо. – Я слишком замарана, слишком осквернена? Я оказалась слишком грязной шлюхой?
– Нет, Эсми, я…
– Слишком измятым персиком?
– Эсменет, да послушай же…
Эсменет горько рассмеялась.
– Так ты говоришь, что собираешься взять меня к себе в палатку? Добавить меня ко множеству…
Ахкеймион ухватил ее за плечи и встряхнул.
– И ты еще будешь говорить мне про множество? Ты?! Но он мгновенно пожалел о своем порыве, увидев, как его свирепость отразилась ужасом на ее лице. Она даже съежилась, будто ожидая удара. Ахкеймион внезапно заметил синяк у нее под левым глазом.
«Кто это сделал? Не я. Не я…»
– Посмотри на нас, – сказал он, отпуская Эсменет и осторожно убирая руки. Оба избитые. Оба изгои.
– Посмотри на нас, – пробормотала Эсменет.
По щекам ее струились слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
Эсменет отвела взгляд и принялась разглядывать толпу.
– Хочешь знать, что случилось со мной?
– Оставь, Эсми.
Эсменет вздрогнула и отвернулась. Потом высвободила руку и двинулась дальше.
– Эсми… – позвал Ахкеймион, зашагав следом.
– Знаешь, – сказала она, – было не так уж плохо, если не считать побоев. Множество клиентов. Множество…
– Эсми, хватит.
Эсменет рассмеялась, будто участвовала в иной, более откровенной и искренней беседе.
– Я спала с лордами… С кастовыми дворянами, Акка! Представляешь? У них даже члены больше – ты в курсе? Я толком ничего не узнала про айнонов – они, похоже, предпочитают мальчиков. И про конрийцев – те толпятся вокруг галеотских потаскушек, прямо дуреют от их молочно-белой кожи. А вот нансурцы – те любят домашние персики и редко выбираются за пределы своих военных борделей. А туньеры! Они едва сдерживаются, чтобы не кончить, как только я раздвигаю ноги! Хотя они грубые, особенно когда выпьют. И скаредные к тому же. А вот галеоты – это настоящее удовольствие. Они жалуются, что я слишком тощая, но им нравится моя кожа. Если бы потом их не грызло чувство вины, они были бы моими любимчиками. Они не привыкли к шлюхам… Думаю, это потому, что у них в стране мало старых городов. Мало торговли…
Она внимательно посмотрела на Ахкеймиона; взгляд ее был одновременно и горьким, и проницательным. Колдун шел рядом, упорно не глядя на нее.
– А так клиентура хорошая, – добавила Эсменет. Вернулся давний гнев, тот самый, что несколько месяцев назад вырвал Ахкеймиона из ее объятий. Он стиснул кулаки; ему представилось, как он бьет Эсменет. «Гребаная шлюха!» – захотелось крикнуть ему.
Ну зачем рассказывать все это? Зачем говорить то, что он не в силах слушать?
Особенно когда ей самой есть что объяснять…
«Почему ты оставила Сумну? Как долго прячешься от меня? Как долго?»
Но прежде чем Ахкеймион смог хоть что-то сказать, Эсменет резко развернулась и направилась к костру, вокруг которого сидели женщины с раскрашенными лицами – другие проститутки.
– Эсми! – окликнула ее темноволосая женщина с грубым, почти мужским голосом. – Кто твой…
Она умолкла, присмотрелась получше, потом рассмеялась.
– Кто твой несчастный друг?
Она была крупной, с широкой талией, но совершенно без жира – таких женщин, как сказала ему однажды Эсми, очень ценят некоторые норсирайцы. Ахкеймион сразу понял, что она принадлежит к тому типу людей, которые путают дурные манеры со смелостью.
Эсменет остановилась и задумалась – так надолго, что Ахкеймион нахмурился.
– Это Акка.
Густые брови проститутки поползли вверх.
– Тот самый знаменитый Друз Ахкеймион? – спросила женщина. – Колдун?
Ахкеймион взглянул на Эсменет. Кто эта женщина?
– Это Яселла, – сказала Эсменет.
Она произнесла имя женщины таким тоном, словно оно все объясняло.
– Ясси.
Яселла не сводила с Ахкеймиона оценивающего взгляда.
– И что же ты здесь делаешь, Акка?
Он пожал плечами.
– Иду со Священным воинством.
– Так же, как и мы! – воскликнула Яселла. – Хотя можно сказать, что мы движемся за другим Бивнем…
Остальные проститутки расхохотались – совсем как мужчины.
– И маленьким пророком, – хрипло добавила другая. – Пригодным лишь для одной проповеди…
Женщины зашлись хохотом, все, за исключением Ясси, которая просто улыбнулась.
Посыпались новые шуточки, но Эсменет уже нырнула во тьму – должно быть, туда, где находился ее навес.
– Все наши живут группами, – сказала она, предвосхищая любые вопросы. – Мы присматриваем друг за дружкой.
– Так я и подумал…
– Это мое, – сказала Эсменет, опускаясь на колени у засаленного полога полотняной палатки.
У Ахкеймиона отлегло от сердца: Эсменет, не сказав ни единого слова, забралась внутрь. Ахкеймион последовал за ней.
В палатке едва хватало места, чтобы сесть. Сквозь дым благовоний пробивался запах совокупления – а может, Ахкеймион просто не мог перестать думать о других мужчинах Эсменет. Ахкеймион разглядывал ее стройное тело с маленькой грудью. В отблесках костра Эсми казалась такой хрупкой, такой маленькой и одинокой… Мысль о том, как она извивается здесь ночь за ночью, под все новыми и новыми мужчинами…
«Я должен сделать это правильно!»
– У тебя есть свеча? – спросил он.
– Есть вроде… Но мы же сгорим.
Пожар был вечным кошмаром всех, кто вырос в городах.
– Нет, – отозвался Ахкеймион. – Со мной – нет.
Эсменет извлекла свечу из узелка, лежавшего в углу, и Ахкеймион зажег ее словом. В Сумне Эсменет всегда приходила в восторг от этого фокуса. Теперь же она просто наблюдала за ним с безропотной осторожностью.
Они сощурились от света. Эсменет натянула на ноги грязное одеяло, безучастно глядя на груду валяющейся одежды. Ахкеймион сглотнул.
– Эсми… Зачем рассказывать мне… все это?
– Потому что мне нужно знать, – сказала Эсменет.
– Что знать? Отчего у меня дрожат руки? Отчего у меня такой перепуганный, мечущийся взгляд?
Плечи Эсменет поникли; Ахкеймион понял, что она всхлипывает.
– Ты сделал вид, будто меня там не было, – прошептала она.
– Что?
– В последнюю ночь в Момемне… я пришла к тебе. Я смотрела на твой лагерь, на твоих друзей. Только я спряталась, я очень боялась, что меня… Но тебя там не было, Акка! Потому я ждала и ждала. Потом я увидела… увидела тебя… Я заплакала от радости, Акка! Заплакала! Я стояла там, прямо перед тобой, и плакала! Я протянула руки, а ты… ты…
Ее наполненные болью глаза потускнели, и договорила Эсменет уже совсем другим тоном – куда более холодным:
– Ты сделал вид, будто меня там нет.
О чем она говорит? Ахкеймион прижал ладони ко лбу, сражаясь со стремлением ударить ее. Она стояла рядом, так близко, что можно было рукой дотронуться – после всего этого времени! – и все же отступила… Ему нужно было понять…
– Эсми… – медленно произнес он, пытаясь собрать воедино затуманенные вином мысли. – Что ты…
– Что я, Акка? – спросила она сухо. – Я слишком замарана, слишком осквернена? Я оказалась слишком грязной шлюхой?
– Нет, Эсми, я…
– Слишком измятым персиком?
– Эсменет, да послушай же…
Эсменет горько рассмеялась.
– Так ты говоришь, что собираешься взять меня к себе в палатку? Добавить меня ко множеству…
Ахкеймион ухватил ее за плечи и встряхнул.
– И ты еще будешь говорить мне про множество? Ты?! Но он мгновенно пожалел о своем порыве, увидев, как его свирепость отразилась ужасом на ее лице. Она даже съежилась, будто ожидая удара. Ахкеймион внезапно заметил синяк у нее под левым глазом.
«Кто это сделал? Не я. Не я…»
– Посмотри на нас, – сказал он, отпуская Эсменет и осторожно убирая руки. Оба избитые. Оба изгои.
– Посмотри на нас, – пробормотала Эсменет.
По щекам ее струились слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185