Пройас криво улыбнулся. На миг в его глазах вспыхнула подлинная ненависть.
– Князь Келлхус сказал мне, что человек, пытавшийся его убить, был нансурцем. Точнее, одним из ваших офицеров.
Конфас тупо уставился на собеседника, понимая, что его одурачили. Все эти вопросы… Пройас расспрашивал его исключительно затем, чтобы посмотреть, имелись ли у него мотивы для покушения. Конфас мысленно обозвал себя идиотом. Фанатик он или нет, но Нерсей Пройас – не тот человек, которого можно недооценивать.
«Это начинает превращаться в кошмар».
– И что? – спросил Конфас. – Вы предлагаете арестовать меня?
– Предложили же вы арестовать князя Келлхуса.
– Вам предстоит узнать, что арестовать армию не так-то просто.
– Я не вижу никакой армии.
Конфас усмехнулся.
– Увидите.
Конечно же, Пройас ничего не мог предпринять, даже если бы убийца прожил достаточно долго, чтобы назвать имя Конфаса. Священное воинство нуждалось в империи.
И все-таки это был урок, который следовало усвоить. Война – это интеллект. Он еще покажет князю Келлхусу, что…
Когда Конфас вышел из шатра, кидрухили вытянулись по стойке «смирно». Из предосторожности экзальт-генерал прихватил с собой в качестве эскорта две сотни тяжелых кавалеристов. Великие Имена были рассеяны от Нагогриса на краю Великой пустыни до Иотии в дельте Семписа, а Скаур высылал отряды на северный берег, чтобы не давать покоя завоевателям. Не хватало еще погибнуть или попасть в плен. К тому же проблема, которую представлял из себя Анасуримбор Келлхус, пока оставалась скорее теоретической.
Адьютанты подвели принцу коня; Конфас поискал взглядом Мартема и обнаружил его среди кавалеристов. Генерал всегда предпочитал обществу офицеров общество простых солдат. Когда-то Конфас считал эту привычку странной причудой – теперь же он находил ее раздражающей, если не бунтарской.
«Мартем… Что с тобой случилось?»
Конфас вскочил на вороного и подъехал к Мартему. Тот молча наблюдал за его приближением, не выказывая страха.
Конфас, подобно скюльвенду, плюнул под копыта генеральского коня. Затем оглянулся на шатер Пройаса, на вышитых орлов, раскинувших черные крылья на потрепанном белом холсте, и на стражников, что с подозрением следили за ним и его людьми. Слабый ветерок шевелил знамя с орлом дома Нерсеев, а за ним виднелся вдали крутой южный берег.
Конфас повернулся к своенравному генералу.
– Похоже, – яростно произнес он, – ты – не единственная жертва чар этого шпиона, Мартем… Когда ты убьешь Воина-Пророка, ты отомстишь за многих, очень многих.
ГЛАВА 12
ИОТИЯ
«… И земля содрогнется от стенаний нечестивцев, и идолы их будут сброшены и разбиты. И демоны идолопоклонников распахнут свои рты, подобно умирающим прокаженным, ибо никто из людей не откликнется на их чудовищный голод».
«Свидетельство Фана». 16: 4: 22
«И хоть вы теряете душу, вы приобретете весь мир».
Катехизис Завета
4111 год Бивня, конец лета, Шайгек
Ксинем никогда особо не любил этого человека и не испытывал к нему доверия, но как-то так вышло, что он принялся с ним беседовать. Этот человек, Теришат, барон с сомнительной репутацией, чьи владения располагались на границе Конрии и Верхнего Айнона, перехватил Ксинема, когда тот шел с совещания у Пройаса. При виде Ксинема худощавое, обрамленное бородкой лицо барона просияло, и на нем появилось выражение «о, какая удача!». Ксинему свойственно было терпеливо обращаться даже с теми, кого он недолюбливал, но недоверие – это уже вопрос другой. Впрочем, это было одним из тех незначительных унижений, которые приходится переносить благочестивому человеку.
– Кажется, я припоминаю, лорд-маршал, что вы питаете слабость к книгам, – изрек Теришат, стараясь поспеть за размашисто шагающим Ксинемом.
Неизменно вежливый Ксинем кивнул.
– Благоприобретенная привычка.
– Тогда вас, должно быть, не оставила равнодушным весть о том, что Галеоты захватили в Иотии знаменитую Сареотскую библиотеку, в целости и сохранности.
– Галеоты? Я думал, айноны.
– Нет, – отозвался Теришат, растягивая губы в странной кривой улыбке. – Я слыхал, что это были Галеоты. Точнее, люди самого Саубона.
– Понятно, – нетерпеливо буркнул Ксинем. – Что ж, тогда…
– Я понимаю, лорд-маршал, вы человек занятой. Не волнуйтесь… Я пришлю к вам своего раба попросить об аудиенции.
Столкнуться с Теришатом уже само по себе было неприятно – но еще и страдать от официального приема?
– Для вас, барон, у меня всегда найдется время.
– Отлично! – почти что взвизгнул Теришат. – Тогда… Недавно один мой друг… ну, пожалуй, пока он мне не друг, но я… я…
– Но вы надеетесь снискать благоволение этого человека, так, Теришат?
Барон одновременно просиял и скривился.
– Да! Хотя это звучит несколько неделикатно – вам не кажется?
Ксинем ничего не сказал, лишь двинулся дальше, упорно глядя на маячивший впереди купол своего шатра. За ним виднелись окутанные дымкой холмы Гедеи. «Шайгек, – подумал Ксинем. – Мы взяли Шайгек!» По неведомой причине его вдруг охватило ощущение, что скоро, невероятно скоро он увидит раскинувшийся перед ним священный Шайме. «Свершаются великие дела…» Одного этого ощущения почти хватило Ксинему, чтобы почувствовать некую приязнь к Теришату. Почти.
– Ну, этот мой друг – он только что вернулся из Сареотской библиотеки – спросил меня, что такое «гнозис».
Ксинем остановился и внимательно взглянул на увязавшегося за ним человечка.
– Гнозисом, – осторожно произнес он, – называют колдовство Древнего Севера.
– Ах, вот оно что! – воскликнул Теришат. – Да, это звучит осмысленно.
– А что понадобилось вашему другу в библиотеке?
– Ну, вы же слыхали – поговаривают, будто Саубон может продать книги, чтобы разжиться деньгами.
До Ксинема ничего подобного не доходило, и это его обеспокоило.
– Сомневаюсь, чтобы прочие Великие Имена это одобрили. Ну так что, этот ваш друг уже начал составлять каталог?
– Он отличается редкостной предприимчивостью, лорд-маршал. Толковый человек знает, когда кто-то заинтересован в прибыли, – если вы понимаете, о чем я…
– Пес из касты торговцев – несомненно, – без обиняков отрезал Ксинем. – Позвольте дать вам совет, Теришат: не забывайте о своем положении.
Но Теришат, вместо того чтобы оскорбиться, насмешливо ухмыльнулся.
– Ну, лорд-маршал, – произнес он тоном, лишенным всякого почтения, – вам ли говорить!
Ксинем поморщился; его поразила не столько наглость Теришата, сколько собственное лицемерие. Да уж, человеку, делящему трапезу с колдуном, не пристало упрекать другого в том, что он заискивает перед торгашом. Внезапно гул конрийского лагеря показался ему оглушительным. Маршал Аттремпа свирепо уставился на Теришата и смотрел до тех пор, пока этот дурень не занервничал и, пробормотав неискренние извинения, не ринулся прочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185