– Я ждал вас, генерал.
Взволнованный гул толпы вдруг сделался далеким, хотя вокруг по-прежнему бушевало людское море. Мартем мог лишь глядеть – лишившийся дара речи, трепещущий от благоговения и преисполненный благодарности…
– Вас послал Конфас. Но теперь все изменилось. Верно? И Мартем почувствовал себя, словно ребенок перед отцом, что не в силах ни солгать, ни сказать правду.
Пророк кивнул, как будто что-то услышал.
– И что же теперь будет с вашей верностью? Где-то вдали, на грани слышимости, закричали люди. Мартем смотрел, как пророк повернул голову, поднял руку, окруженную золотистым ореолом, и поймал несущийся на него кулак, в котором был зажат длинный нож.
«Покушение», – безучастно подумал Мартем.
Человека, что стоял сейчас перед ним, невозможно было убить. Теперь Мартем это знал.
Толпа пригвоздила незадачливого убийцу к земле. Мартем успел заметить окровавленное лицо…
Пророк снова повернулся к нему.
– Я не стану рвать твое сердце надвое, – сказал он. – Приходи ко мне снова – когда будешь готов.
– Я вас предупреждаю, Пройас. С этим человеком необходимо что-то делать.
Икурей Конфас вложил в слова больше чувств, чем намеревался. Но таковы уж были нынешние времена, провоцирующие сильные чувства.
Конрийский принц откинулся на спинку походного стула и невозмутимо взглянул на него, рассеянно теребя аккуратно подстриженную бороду.
– И что вы предлагаете?
«Ну наконец-то».
– Созвать в полном составе совет Великих и Меньшихимен.
– И?
– И выдвинуть против него обвинения.
Пройас нахмурился.
– Обвинения? Какие обвинения?
– Обвинения по закону Бивня. По Древнему Закону.
– Ага, ясно. И в чем же вы собираетесь обвинить князя Келлхуса?
– В подстрекательстве к богохульству. В том, что он строит из себя пророка.
Пройас кивнул.
– Иными словами, – язвительно произнес он, – в том, что он – лжепророк.
Конфас недоверчиво рассмеялся. Ему вспомнилось, как когда-то – теперь ему казалось, что это было давным-давно, – он думал, что во время Священной войны они с Пройасом подружатся и вместе станут знамениты. Они оба красивы. Они почти ровесники. Их считали, каждого в своей стране, равно подающими надежды – до того, как он разбил скюльвендов в битве при Кийуте.
«У меня нет равных».
– Можно ли найти более соответствующее случаю обвинение? – спросил Конфас.
– Я согласен обсуждать, как нам лучше переправиться на южный берег и захватить Скаура врасплох, – раздраженно произнес Пройас. – Но я не согласен обсуждать благочестие человека, которого считаю своим другом.
Хотя шатер Пройаса был большим и богато обставленным, в нем было темно и невыносимо жарко. В отличие от прочих, сменивших палатки на мрамор покинутых хозяевами вилл, Пройас продолжал жить так, словно по-прежнему находился в походе.
«Фанатик несчастный».
– Вы слыхали о проповедях у Ксийосера? – спросил Конфас, а про себя подумал: «Мартем, ты дурак…»
Но в том-то и заключалась проблема. Мартем – отнюдь не дурак. Конфасу трудно было представить человека, менее подходящего под это определение…
– Слышал, слышал, – со вздохом отозвался Пройас. – Меня много раз приглашали туда, но я очень занят.
– Я думаю… А вы в курсе, что множество людей самых разных сословий и званий – и мои люди, и ваши – именуют его Воином-Пророком? Воином-Пророком!
- Да. Мне это известно, – отозвался Пройас с тем же снисходительно-нетерпеливым видом, что и прежде, но брови его тревожно сошлись к переносице.
– Изначально предполагалось, – произнес Конфас, делая вид, будто еле сдерживается, – что это – Священная война в честь Последнего Пророка… Айнри Сейена. Но если число сторонников этого мошенника и дальше будет увеличиваться, вскоре она превратится в Священную войну Воина-Пророка. Вы меня понимаете?
Мертвые пророки бывают полезны, поскольку от их имени удобно править. Но живые пророки? Пророки-кишаурим? «Может, стоит рассказать ему, что произошло со Скеаосом?» Пройас устало покачал головой.
– И что вы хотите, чтобы я сделал, а, Конфас? Келлхус… не похож на прочих людей. В этом не может быть сомнений. И ему являются вещие сны. Но он не считает себя пророком. И сердится, когда другие называют его так.
– И что? Он, выходит, должен направо и налево кричать, что он лжепророк? Того, что он им является, недостаточно?
На лице Пройаса отразилась боль. Он прищурился и оглядел Конфаса, словно оценивая, насколько хороши его доспехи.
– А почему это вас так беспокоит? Уж вас-то явно не назовешь благочестивым человеком.
«Что бы ты сделал, дядя? Стал бы ты рассказывать ему эту историю?»
Конфасу захотелось сплюнуть, но он подавил этот порыв и лишь провел языком по зубам. Он презирал нерешительность.
– Мое благочестие тут совершенно ни при чем. Пройас с силой вдохнул и так же с силой выдохнул.
– Я провел много времени в обществе этого человека, Конфас. Мы вместе читали вслух «Хроники Бивня» и «Трактат», и ни разу я не заметил в его речах даже проблеска ереси. На самом деле Келлхус, возможно, самый благочестивый человек из всех, кого я когда-либо встречал. То, что другие принялись звать его пророком, – это тревожный признак, не спорю. Но он тут не виноват. Люди слабы, Конфас. Так ли удивительно, что они смотрят на Келлхуса и видят в его силе нечто большее, чем есть на самом деле?
На лице Конфаса невольно отразилось презрение.
– Даже вы… Он поймал в ловушку даже вас.
Что же он за человек? Хотя Конфасу до жути не хотелось этого признавать, встреча с Мартемом потрясла его до глубины души. Каким-то образом за считанные дни князю Келлхусу удалось превратить самого надежного из его людей в несущего чушь недоумка. Истина! Слабость людей! Горнило!
Что за чепуха! Но однако эта чепуха расползалась по Священному воинству, словно пятно крови по ткани. А раной был князь Атритау. И если он действительно шпион кишаурим, как того опасается дражайший дядюшка Ксерий, рана вполне может оказаться смертельной.
Пройас обозлился и ответил презрением на презрение.
– Поймал в ловушку! – фыркнул он. – Конечно же, вам все видится именно так. Честолюбцы никогда не понимают благочестия. С их точки зрения, цель должна быть мирской, иначе она неразумна.
Конфасу показалось, что эти слова прозвучали несколько натянуто.
«По крайней мере, мне удалось заронить в его душу зерно сомнения».
– Да, чувствуется, что это сказал человек, которого хорошо кормят, – огрызнулся Конфас и развернулся, собираясь уходить.
Хватит идиотов на сегодня.
Но у самого выхода его настиг голос Пройаса.
– Последний вопрос, экзальт-генерал.
Конфас обернулся, полуприкрыв глаза и подняв брови.
– Да?
– Вы слыхали о покушении на князя Келлхуса?
– Вы хотите сказать, что в этом мире нашелся еще один здравомыслящий человек?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185