– Господи! – ахнул Нельсон, думая о боли.
С треском, словно оторвали липучку, Робин вырвал из паха яички и пенис.
У Нельсона подломились колени, он осел на пол, таща за собой Викторию. Вместе они сползли по стене и остались сидеть, выставив ноги.
Виктория сжала Нельсону руку.
– Он отстегивается? – взволнованно спросила она.
– Обычно нет, – выдавил Нельсон.
– Что за мастерское создание – человек! – возгласил Робин, поднимая трепещущие причиндалы в холодном свете застывших часов. Нельсон видел только гладкую кожу в его промежности.
Тем временем Вита сунула обе руки в причинное место и с резиновым всхлипом вытащила из себя влагалище, матку и яичники, как большой перетянутый воздушный шар. После этого Вита и Робин поменялись оснасткой; она взяла у него член с прилагающимися деталями, он у нее – трепещущую матку и все остальное.
– Как благороден разумом! – выкрикнула Вита, прилепляя член в промежность.
– Как беспределен в своих способностях! – Робин пальцами раздвинул гладкую кожу в паху и принялся двумя руками запихивать в себя трепещущие органы.
– В обличьях и движениях как точен и чудесен! – Вита отодрала груди и протянула Робину на ладонях, словно два пудинга, украшенных красными вишенками сосков.
– В действии как похож на ангела! – Робин прилепил их к себе и подвигал, выравнивая соски.
– Постижением, – закричали они вместе, вновь обмениваясь волосами – челка от Виты к Робину, бородка от Робина к Вите, – как подобен… богу!
Внезапно заскрежетала сталь, из механизма водопадом брызнули искры – крошечные атомы, которые заплясали по полу, наполняя комнату едким запахом раскаленного металла. Молоток большого колокола сдвинулся еще на полдюйма.
Горячие искры прыгали по полу к Нельсону и Виктории, кололи их иголками. Виктория забралась Нельсону на колени, он прижал ее к себе.
Механизм взвыл, как от боли, все колеса мелко задрожали. Маленькие колокола зазвенели в диссонанс, но большой молчал. Нельсон и Виктория вцепились друг в друга.
Шестерни судорожно дернулись, колеса завертелись, из механизма выдавилась сияющая фигура – и тут же упала на пол. Колокол ударил в тот миг, когда ее ноги коснулись досок. Фигура приземлилась, спружинив коленями, и тут же выпрямилась, одна нога перед другой, пятка к носку, словно акробат – оп-ля! Комната гудела вместе с колоколом. Жаркое свечение искр померкло, но даже в бледном свете часов фигура как будто переливалась от золотистого к серебряному и черному – плавное, непрекращающееся мерцание. Руки и ноги у фигуры были тонкие и гладкие, плечи и бедра – узкие. У нее вообще не было пола. И не было лица.
– Не пугайтесь, – сказал дух голосом глухим и гулким, как колокол, – остров полон звуков – и шелеста, и шепота, и пенья; они приятны, нет от них вреда.
Виктория беззвучно шевелила губами. Нельсон свободной рукой закрыл глаза.
– О Господи, – прошептал он. – Я и впрямь в аду!
Вита-Робин и Робин-Вита заплясали вокруг фигуры в голубоватом свете, выкидывая коленца и поводя плечами. Витины груди подпрыгивали, Робинов член раскачивался в ритме танца. Молоток большого колокола медленно возносился для нового удара.
– Духи, – пропела Вита, – всякий пол принять способны или оба вместе – так вещество их чисто и легко.
– Ни оболочкой не отягчено, – пропел Робин, – ни плотью, ни громоздким костяком.
Потом, в унисон:
– Но, проявляясь в обликах любых, – пропели они, – прозрачных, плотных, светлых или темных, затеи могут воплощать свои воздушные!
Стоя между ними, дух приосанился, как конферансье.
Большой колокол ударил во второй раз.
– Водворяясь в теле, – сказал дух, – мы устранены от Господа.
Дух ударил в ладоши и отступил назад. Вита и Робин стремительно понеслись друг на друга и в последний миг подпрыгнули в воздух. Как раз когда часы ударили в третий раз, они столкнулись под самым механизмом, однако не отлетели в разные стороны и не грохнулись на пол а как будто вошли друг в друга, извиваясь под единой кожей, словно двое дерущихся в мешке. Долгое жуткое мгновение кожаная оболочка бугрилась, топорщилась, шла складками, потом с двух сторон единой головы выглянули их лица, и они раздулись в бублик, соединенные в плечах и бедрах, с торчащими наружу руками, ногами и гениталиями. Это была чудовищно неустойчивая конструкция, кое-как сляпанный алхимический змей, глотающий свой хвост. Существо неловко утвердилось на Витиных ногах, словно женщина с тяжелым грузом на спине.
– Когда же в таком случае, – сказало Витино лицо, – душа приходит в соприкосновение с истиной? Ведь, принимаясь исследовать что бы то ни было совместно с телом, она – как это ясно – всякий раз обманывается по вине тела.
Часы пробили четыре.
– Верно, – сказало лицо Робина. Он беспомощно дрыгал руками и ногами, как перевернутый жук.
Дух подошел сзади и сунул бледное лицо в отверстие посреди чудища, словно подглядывая за Нельсоном и Викторией, сжавшимися у стены. Он взялся длинными пальцами за внутреннюю сторону бублика и перекатил сдвоенное существо в сторону Робинова лица. Вита откинулась назад, руками хватаясь за воздух.
– И лучше всего мыслит она, – выговорила Вита, часто переводя дыхание, – конечно, когда, распростившись с телом, останется одна или почти одна и устремится к подлинному бытию.
– Так и есть, – просопел Робин, гулко приземляясь на ноги. Он по инерции пробежал несколько шагов.
Часы пробили пять.
– Значит, – вскричала Вита, бешено молотя ногами по воздуху, – и тут душа философа решительно презирает тело и бежит от него, стараясь остаться наедине с собой?
– Все, что ты говоришь, – простонал Робин, шатаясь под их общим весом, – совершенно верно.
Часы пробили шесть.
Дух внезапно прыгнул в дыру и, согнувшись в три погибели, побежал на месте, как белка в колесе. С общим воплем отчаяния бублик Вита-Робин грузно покатился по комнате, шлепая по доскам.
– В самом деле, тело не только доставляет нам тысячи хлопот! – крикнуло одно из лиц.
– Но вдобавок подвержено недугам, любой из которых мешает нам улавливать бытие! – крикнуло другое.
Они дергали руками и ногами, кривились от боли, бились головами, вопили, когда их груди и гениталии шмякались о доски.
– Тело наполняет нас желаниями!
– Страстями!
– Страхами!
– Массою всевозможных вздорных призраков!
Тем временем дух все быстрее и быстрее бежал в крутящемся колесе, а оно катилось все стремительнее, по расширяющейся спирали, накренясь внутрь, грохоча, как мельничный ворот.
– А кто виновник войн?
– Мятежей?
– И битв?
– Как не тело!
– И его страсти!
Колесо катилось так быстро, что сливалось перед глазами. Нельсона и Викторию обдавало ветром всякий раз, как оно прокатывало мимо, с каждым разом все ближе и ближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110