На фото Вита и ее брат Робин Брейвтайп стояли в обнимку перед маленьким загородным домом. Палец вспыхнул, но сам Нельсон похолодел: Виктория говорила, что у Виты нет брата, да и сама Вита определенно сказала ему, что прежде была Робином. Однако фотограф запечатлел их обоих.
Медленное покачивание предметов на краю зрения действовало на нервы, тем не менее Нельсон потянулся к фотографии. От первого же прикосновения рамка сорвалась и упала на пол к его ногам. Нельсон отпрыгнул, включив цепную реакцию среди развешанных игрушек. Стекло разбилось, но рамка осталась стоять. Теперь на фотографии был только один человек, Робин Брейвтайп. Нельсон быстро отступил, налетел на Барби, на сушеную голову, на мишку с базукой. Бейсбольная бита и хоккейная клюшка развернулись, целя ему в ухо; вратарская маска беззвучно завопила. Нельсон закрыл голову руками, пригнулся и выбежал из комнаты. Надувная кукла визгливо скрипнула, задетая его плечом. Нельсон, тяжело дыша, выбежал в прихожую. Сердце бешено колотилось. Он уже готов был броситься вниз по лестнице, но в квартире была еще одна дверь, та самая, которую Вита защищала грудью в прошлый его приход. Нельсон выглянул в сгустившийся мрак на лестнице, убедился, что парадное открыто, собрался с духом и медленно повернул старую скрипучую ручку.
Дверь открылась сама. Вита висела на крючке в пустой кладовке, уронив голову на коричневый свитер, ее ботинки болтались в полуметре от пола. Нельсон закричал и отпрыгнул. Потом, моргая в полумраке, он понял, что это не Вита, а ее одежда: свитер висел на «плечиках», брюки были на живую нитку приметаны к свитеру, ботинки привязаны к штанинам. Русый парик был укреплен на проволоке, ровная челка касалась свитера. Это Витина оболочка, подумал Нельсон, сброшенная кожа; она висела в пустом шкафу, как когда-то костюм Нельсона за дверью их кабинета – плоский симулякр университетского преподавателя.
Нельсон подошел ближе и потянулся к рукаву свитера. Сзади налетел холодный ветер из комнаты, заполненной висящими игрушками, засвистел под ногами, свитер и брюки заколыхались, челка качнулась вверх, как будто Вита подняла голову. Нельсон хлопнул дверью и ринулся вниз, скользя горящим пальцем по ледяным перилам.
«Милый», – шепнул в самое ухо голос Миранды. У Нельсона занялся дух. За окном, в синем апрельском небе высилась часовая башня Торнфильдской библиотеки. Он закрыл глаза, вздохнул и стал слушать сообщение голосовой почты. По чреслам пробежал теплый ток. Домой ему Миранда не звонила, а по электронной почте присылала только деловые письма. Он отвернулся от окна и спрятал подбородок в воротник.
«Что ты сделал с Викторией Викторинис? – спросила Миранда игриво-укоризненным тоном. – Мне только что позвонила – знаешь кто? – Джилиан! Бедняжка думает, что Виктория исчезла. Ты зарыл ее в подвале своего семейного домика, гадкий мальчишка?»
«Семейный домик» было сказано с таким презрением, что Нельсон поежился.
«Надеюсь, ты сперва вогнал ей в сердце осиновый кол, – продолжала Миранда. – Не хочется, чтобы она появилась вновь. – Она заговорила тише, и Нельсон услышал вдалеке еще чей-то голос. – Когда ты освободишься сегодня вечером? – шепнула Миранда. – В страстную пятницу меня тянет сделать что-нибудь очень дурное».
Нельсон уже набирал ее номер, когда в кабинет постучали. Не кладя трубку, Нельсон дотянулся до ручки И приоткрыл дверь.
– Профессор Гумбольдт? – Это была миссис Тредуэй, пухлая факультетская секретарша, временно взятая на место Гроссмауля. Сам Гроссмауль был в бегах. Ко всеобщему изумлению, вооруженный сообщник в камуфляже и маске под дулом автомата освободил его по пути на психиатрическую экспертизу. Нельсона удивил не столько сам побег, сколько то, что у Лайонела оказался товарищ.
– Да? – спросил Нельсон, стараясь голосом показать, что очень, очень занят. До встречи с Викторинис оставалось еще пятнадцать минут; трудно было поверить, что она отправила за ним это ничтожество.
– В кабинете у декана барышня, хочет с вами поговорить. – Сколько миссис Тредуэй ни поправляли, в том числе сам Нельсон, она упорно использовала всякие старомодные словечки вроде «барышня».
– Профессор Викторинис? – Нельсон по-прежнему не отпускал телефон. С какой стати миссис Тредуэй называет свою начальницу «барышня в кабинете у декана»?
– Нет, нет. – Миссис Тредуэй напоминала сдобную пышку Канадской Писательницы, завернутую в полиэстер. – Профессор Викторинис сегодня не приходила. Ее нет, дай Бог памяти, со среды.
– Не понимаю. – Нельсон заморгал в приоткрытую дверь. – Кто хочет со мной поговорить?
– Ну, мне кажется, это ваша ассистентка. Пришла и заявляет, что ей надо поговорить с вами. Я ей отвечаю, что ваш кабинет дальше, а она мне: «Нет, мэм, я туда не пойду»…
Однако Нельсон уже повесил трубку и, как был в паль-то, двинулся по коридору. Миссис Тредуэй семенила следом, тараторя без остановки:
– Она мне: «Идите и скажите ему, что я хочу поговорить с ним прямо здесь». Я ей: «Вы мне, милочка, не приказывайте», а она мне: «Никуда я отсюда не уйду, пока он сам ко мне не придет»…
Нельсон рывком распахнул тяжелую дверь. Официально Антони Акулло был только на длительном больничном, однако, если Викторинис и не пристало сидеть в его кабинете за его столом, охотников сказать это не нашлось. По просьбе Нельсона Миранда написала на Антони телегу с обвинением в сексуальных домогательствах; покуда декан лежал в коме, жалоба оставалась без движения, однако Нельсон берег ее на всякий пожарный случай. Он только раз навестил Акулло в университетской больнице. Антони уже дышал не через респиратор, но в сознание так и не пришел и лежал, подсоединенный проводами к капельнице и нескольким мониторам.
В тот день, когда его навестил Нельсон, миссис Акулло сидела в полутемной палате рядом с постелью мужа, углубившись в зачитанный томик «Последнего Дона». Когда Нельсон попросил оставить его наедине с Акулло, она только пожала плечами и вышла, прихватив книгу и пачку сигарет. Нельсон просидел с Акулло всего несколько минут – ровно столько, чтобы взять вялую липкую руку, заглянуть в остановившиеся глаза и сказать: «Береги себя, Антони. Мы прекрасно без тебя обходимся». Он с удовольствием увидел, что зеленый график, отмечающий мозговую деятельность Акулло, немного скользнул вниз.
Джилиан стояла у окна, выходящего на площадь: она была в куртке и мяла в руках вязаную шапочку. С порога кабинета Нельсон мог видеть за окном только часовую башню, бледную в ярком дневном свете. Он строго взглянул на часы.
– Итак, Джилиан, кто ведет мое двенадцатичасовое занятие?
– Что вы с ней сделали?
– Что я сделал с кем?
– Мудак! – Джилиан шагнула от окна, вертя в руках шапочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Медленное покачивание предметов на краю зрения действовало на нервы, тем не менее Нельсон потянулся к фотографии. От первого же прикосновения рамка сорвалась и упала на пол к его ногам. Нельсон отпрыгнул, включив цепную реакцию среди развешанных игрушек. Стекло разбилось, но рамка осталась стоять. Теперь на фотографии был только один человек, Робин Брейвтайп. Нельсон быстро отступил, налетел на Барби, на сушеную голову, на мишку с базукой. Бейсбольная бита и хоккейная клюшка развернулись, целя ему в ухо; вратарская маска беззвучно завопила. Нельсон закрыл голову руками, пригнулся и выбежал из комнаты. Надувная кукла визгливо скрипнула, задетая его плечом. Нельсон, тяжело дыша, выбежал в прихожую. Сердце бешено колотилось. Он уже готов был броситься вниз по лестнице, но в квартире была еще одна дверь, та самая, которую Вита защищала грудью в прошлый его приход. Нельсон выглянул в сгустившийся мрак на лестнице, убедился, что парадное открыто, собрался с духом и медленно повернул старую скрипучую ручку.
Дверь открылась сама. Вита висела на крючке в пустой кладовке, уронив голову на коричневый свитер, ее ботинки болтались в полуметре от пола. Нельсон закричал и отпрыгнул. Потом, моргая в полумраке, он понял, что это не Вита, а ее одежда: свитер висел на «плечиках», брюки были на живую нитку приметаны к свитеру, ботинки привязаны к штанинам. Русый парик был укреплен на проволоке, ровная челка касалась свитера. Это Витина оболочка, подумал Нельсон, сброшенная кожа; она висела в пустом шкафу, как когда-то костюм Нельсона за дверью их кабинета – плоский симулякр университетского преподавателя.
Нельсон подошел ближе и потянулся к рукаву свитера. Сзади налетел холодный ветер из комнаты, заполненной висящими игрушками, засвистел под ногами, свитер и брюки заколыхались, челка качнулась вверх, как будто Вита подняла голову. Нельсон хлопнул дверью и ринулся вниз, скользя горящим пальцем по ледяным перилам.
«Милый», – шепнул в самое ухо голос Миранды. У Нельсона занялся дух. За окном, в синем апрельском небе высилась часовая башня Торнфильдской библиотеки. Он закрыл глаза, вздохнул и стал слушать сообщение голосовой почты. По чреслам пробежал теплый ток. Домой ему Миранда не звонила, а по электронной почте присылала только деловые письма. Он отвернулся от окна и спрятал подбородок в воротник.
«Что ты сделал с Викторией Викторинис? – спросила Миранда игриво-укоризненным тоном. – Мне только что позвонила – знаешь кто? – Джилиан! Бедняжка думает, что Виктория исчезла. Ты зарыл ее в подвале своего семейного домика, гадкий мальчишка?»
«Семейный домик» было сказано с таким презрением, что Нельсон поежился.
«Надеюсь, ты сперва вогнал ей в сердце осиновый кол, – продолжала Миранда. – Не хочется, чтобы она появилась вновь. – Она заговорила тише, и Нельсон услышал вдалеке еще чей-то голос. – Когда ты освободишься сегодня вечером? – шепнула Миранда. – В страстную пятницу меня тянет сделать что-нибудь очень дурное».
Нельсон уже набирал ее номер, когда в кабинет постучали. Не кладя трубку, Нельсон дотянулся до ручки И приоткрыл дверь.
– Профессор Гумбольдт? – Это была миссис Тредуэй, пухлая факультетская секретарша, временно взятая на место Гроссмауля. Сам Гроссмауль был в бегах. Ко всеобщему изумлению, вооруженный сообщник в камуфляже и маске под дулом автомата освободил его по пути на психиатрическую экспертизу. Нельсона удивил не столько сам побег, сколько то, что у Лайонела оказался товарищ.
– Да? – спросил Нельсон, стараясь голосом показать, что очень, очень занят. До встречи с Викторинис оставалось еще пятнадцать минут; трудно было поверить, что она отправила за ним это ничтожество.
– В кабинете у декана барышня, хочет с вами поговорить. – Сколько миссис Тредуэй ни поправляли, в том числе сам Нельсон, она упорно использовала всякие старомодные словечки вроде «барышня».
– Профессор Викторинис? – Нельсон по-прежнему не отпускал телефон. С какой стати миссис Тредуэй называет свою начальницу «барышня в кабинете у декана»?
– Нет, нет. – Миссис Тредуэй напоминала сдобную пышку Канадской Писательницы, завернутую в полиэстер. – Профессор Викторинис сегодня не приходила. Ее нет, дай Бог памяти, со среды.
– Не понимаю. – Нельсон заморгал в приоткрытую дверь. – Кто хочет со мной поговорить?
– Ну, мне кажется, это ваша ассистентка. Пришла и заявляет, что ей надо поговорить с вами. Я ей отвечаю, что ваш кабинет дальше, а она мне: «Нет, мэм, я туда не пойду»…
Однако Нельсон уже повесил трубку и, как был в паль-то, двинулся по коридору. Миссис Тредуэй семенила следом, тараторя без остановки:
– Она мне: «Идите и скажите ему, что я хочу поговорить с ним прямо здесь». Я ей: «Вы мне, милочка, не приказывайте», а она мне: «Никуда я отсюда не уйду, пока он сам ко мне не придет»…
Нельсон рывком распахнул тяжелую дверь. Официально Антони Акулло был только на длительном больничном, однако, если Викторинис и не пристало сидеть в его кабинете за его столом, охотников сказать это не нашлось. По просьбе Нельсона Миранда написала на Антони телегу с обвинением в сексуальных домогательствах; покуда декан лежал в коме, жалоба оставалась без движения, однако Нельсон берег ее на всякий пожарный случай. Он только раз навестил Акулло в университетской больнице. Антони уже дышал не через респиратор, но в сознание так и не пришел и лежал, подсоединенный проводами к капельнице и нескольким мониторам.
В тот день, когда его навестил Нельсон, миссис Акулло сидела в полутемной палате рядом с постелью мужа, углубившись в зачитанный томик «Последнего Дона». Когда Нельсон попросил оставить его наедине с Акулло, она только пожала плечами и вышла, прихватив книгу и пачку сигарет. Нельсон просидел с Акулло всего несколько минут – ровно столько, чтобы взять вялую липкую руку, заглянуть в остановившиеся глаза и сказать: «Береги себя, Антони. Мы прекрасно без тебя обходимся». Он с удовольствием увидел, что зеленый график, отмечающий мозговую деятельность Акулло, немного скользнул вниз.
Джилиан стояла у окна, выходящего на площадь: она была в куртке и мяла в руках вязаную шапочку. С порога кабинета Нельсон мог видеть за окном только часовую башню, бледную в ярком дневном свете. Он строго взглянул на часы.
– Итак, Джилиан, кто ведет мое двенадцатичасовое занятие?
– Что вы с ней сделали?
– Что я сделал с кем?
– Мудак! – Джилиан шагнула от окна, вертя в руках шапочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110