ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– Дуплет».
С каждой следующей страницей надежды Нельсона что-нибудь сделать для Виты убывали в геометрической прогрессии. Следующим шел Дэвид Бранвелл, знойный красавец и ведущий специалист в Исследовании Знаменитостей. Компромиссным кандидатом был Маллой Антилл, постколониалист, которого Миранда с Пенелопой обсуждали перед Рождеством. Да, Витина работа целиком вписывается в мейнстрим Культурных Исследований и может потягаться с трудами любого из предложенных кандидатов – особенно Маллоя Антилла, но она, увы, слишком искренна. На переднем крае науки, как в ультрамодной кухне, главное – красиво подать, и все три кандидата превратили себя в бренд, создав четкий, своеобразный, легко узнаваемый образ. Они умны и искрометны, Вита только умна. Прочная каменная кладка ее прозы не привлекает взор, как барочное узорочье дженнифер менли или Дэвида Бранвелла.
«И все же, – думал Нельсон, – Вита уже в Мидвесте, а этим троим, – он провел потеплевшим пальцем по краю каждого листа, – еще предстоит миновать меня».
– Ну, Нельсон?
От голоса Акулло он встрепенулся.
– У вас не будет проблемы подобрать кого-нибудь из этих троих? – спросил декан.
Все, кто не спал, подняли глаза на Нельсона. За стеклом Лайонел, горбясь в пиджаке с чужого плеча, начал медленно обходить переполненное кафе, ища стул.
– Ну, – начал Нельсон слишком громко, – каждый из этих троих будет находкой для факультета.
Вейссман, прикрываясь ладонью, шумно прочистил горло.
– «Вот трио очень странных животных, – продекламировал он, – которых на всех языках называют дураками». – Пауза. – «Как вам это понравится», Антони. Хотя вы, конечно, и без меня знаете.
– Там сказано «пара очень странных животных». – Акулло свирепо ухмыльнулся.
– Всякий подгоняет пьесу к контексту.
Акулло и Вейссман впились друг в друга глазами. Нельсон опустил голову. Палец его горел.
– Но мне кажется, – продолжил он, прерывая молчание, – что и у нас на факультете есть фигура не меньшего масштаба. Может, она не так известна, как эти трое, однако со временем…
Кралевич шумно вздохнул и, как скучающий школьник, принялся листать «Надзор и наказание». В дальнем конце кафе Лайонел сражался за стул с девушкой в африканских дредах.
– Я понимаю, мы все занятые люди, – сказал Нельсон быстро. – Комиссия то есть. Но я считаю, что если мы рассмотрим работы Виты Деонне, то обнаружим…
Лотарингия Эльзас закашлялась. Кралевич закатил глаза и с сопением оттолкнул Фуко. Книга проехала через стол и остановилась возле Акулло. Викторинис вздохнула и откинулась на спинку стула. Стивен Майкл Стивенс тихо посапывал.
Внезапно дверь с грохотом распахнулась, вошел потный запыхавшийся Лайонел, двумя руками сжимая стул. Он грохнул дверью и начал протискиваться вдоль стола, задевая стулом о стену.
– Вы хотите отдать свободную ставку, – спросила Миранда, уворачиваясь от проходящего Лайонела, – уже работающему сотруднику?
Гроссмауль утвердил стул у стены, сразу за Акулло, сел, все еще тяжело дыша, и попытался закинуть одну толстую ногу на другую.
Акулло рассматривал свой маникюр.
– Вы неправильно поняли вопрос, Нельсон. Все три кандидата уже приглашены для встречи. Я спрашивал, не будет ли у вас проблем подобрать их в аэропорту?
Нельсон захлопал глазами. Палец горел. Все остальные с облегчением улыбались. Лайонел ахнул, снял ногу с колена и подался вперед на шатком стульчике, пытаясь лопасть в поле зрения декана.
– Но это я делаю, – задушенно выпалил он. – Я их подбираю.
Акулло, не обращая на него внимания, теребил «Надзор и наказание».
– Справитесь?
От жара в пальце Нельсона бросило в пот.
– «Лей кровь и попирай людской закон», Нельсон, – продекламировал Вейссман.
– Какая муха вас укусила, Морт? – рявкнул Акулло. – Отрабатываете моноспектакль? «Бард и педант: Шекспировский вечер с Мортоном Вейссманом».
Вейссман улыбнулся.
– Честное слово, Антони, я рад. Я не сомневался, что вы немного знаете Мильтона, и мне очень приятно, что Шекспир отвечает вашим представлениям о минимальном градусе.
– В чем дело, Морт? Вам есть что сказать? – Акулло грозно ухмыльнулся. – «Вдаваться, государи, в спор о том, что есть король и слуги, и что время есть время, день есть день и ночь есть ночь, есть трата времени и дня, и ночи».
– «Гамлет», – снисходительно сказал Вейссман. – Каждый школьник знает «Гамлета», Антони.
– Тогда какая следующая строчка, Морт? Улыбка на лице Вейссмана застыла.
– «Итак, раз краткость…», – начал Нельсон, но Акулло остановил его взмахом руки.
– «Позвольте мне всю правду говорить», Антони, – холодно произнес Вейссман, поворачиваясь на стуле, – «и постепенно прочищу я желудок грязный мира».
Акулло заморгал и открыл рот. Все, за исключением Стивена Майкла Стивенса, переводили взгляд с Акулло на Вейссмана, словно зрители на Уимблдоне.
– «Как вам это понравится», – выпалил Акулло. – «Неужели колкости и шуточки, эти бумажные стрелы, которыми перебрасываются умы, должны помешать человечку идти своим путем?»
– «Много шума»! – крикнул Вейссман. Он расцепил руки на груди и положил их на колени.
Акулло отогнул уголок на обложке «Надзора и 228 наказания».
– «Говорю я жестко, – сказал Вейссман, сверкая глазами. Руки его, подергиваясь, теребили ткань брюк. – Не искушенный в мягкой мирной речи».
– «О-тел-ло», – торжествующе, по слогам произнес Акулло. – Акт первый, сцена третья. – Он улыбнулся, показывая клыки. – «Молчаливые люди – самые храбрые».
Вейссман осекся, и Акулло захохотал. Викторинис и Миранда обменялись взглядами. Глаза у Кралевича горели. Лотарингия игриво ласкала его большой палец.
– Ге-ге-генрих, – начал Вейссман.
– Который Генрих? – рявкнул Акулло. Казалось, он сейчас бросится через стол.
– Пятый! – Вейссман вскочил. Стул его закачался, пальто свалилось на пол. – Акт третий, сцена вторая!
– Ха! – крикнул Акулло. – Сцена третья! Нельсон выразительно кашлянул в кулак. Оба повернулись к нему.
– Вообще-то Морт прав, – кротко вставил Нельсон. – Сцена вторая.
– Ха! – вскричал Вейссман, улыбаясь до ушей.
– Попал, – сухо сказала Викторинис.
Акулло стукнул «Надзором» по столу так, что грохот прокатился по всей комнате. Он вскочил на ноги, стул проскрежетал по полу. Студенты за ближайшими к окну столиками начали оглядываться.
– «Подальше отсюда, грязный паршивец! – Акулло осклабился. – Не видали мы такого сокровища! Марш отсюда, голоштанник! Ты мне не пара!»
Вейссман стоял, дрожа, его бледное обрюзгшее лицо пошло красными пятнами.
– «Плут, мошенник, лизоблюд! Подлый, наглый, ничтожный, нищий, оборванный, грязный негодяй; трус, жалобщик, каналья, ломака, подхалим, франт…»
Он замолчал, переводя дыхание. Однако Акулло опередил его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110