Вита приготовилась начать, и Нельсон напрягся. Ее привычка говорить вопросами обострялась в научных разговорах и принимала совсем уж чудовищные формы в статьях. Прочитав несколько страниц в поисках хотя бы одного утвердительного предложения и запутавшись в гуще «Не вправе ли мы допустить, что» и «Не следует ли это рассматривать как», Нельсон вновь и вновь совершал одну и ту же ошибку: интересовался у Виты, что именно она хотела сказать.
– Так тендер существует только напоказ? – спросил он как-то. – Мы все – трансвеститы?
– Нет, нет, нет! – завопила Вита. – Вы ничего не поняли! Это чрезмерное упрощение! – После чего раздраженно потребовала, чтобы он прочел, если еще не читал, все источники, приведенные в библиографии, а потом еще раз тщательно проработал статью. Нельсон, желая не ударить в грязь лицом, выудил из памяти лекции профессора Эванжелина и привел фразу, сказанную Адорно о Хайдеггере: «Он окружил себя табу, согласно которым всякое понимание будет в то же время подменой». Однако Вита прихлопнула его другой цитатой из Ацорно: «Сохранение чуждости есть единственное противоядие отчуждению».
– Значит, я понимаю ваши доводы, только если не понимаю их? – предположил Нельсон, силясь взять в толк.
– Совсем не то! – отвечала Вита, словно тупому ребенку. – Если вы согласились с моим анализом, значит, вы поняли.
– А если я понял, но не согласился?
– Это исключено.
По тому, что Вита заговорила утвердительными предложениями, Нельсон понял, что она на взводе.
– Если вы поняли, вы согласитесь, – сказала она. – Если вы не соглашаетесь, значит, не поняли.
Нельсон попробовал еще раз прочесть статью; вязкий жаргон засасывал, как трясина, вопросительные знаки обступали со всех сторон, как серпы разгневанных крестьян. Бесконечные «Я не это хотела сказать» и упреки, что читатель не в силах ее понять в силу своей патриархатности, фаллоцентричности или просто тупости, были основным оружием Виты. Однако Нельсон знал, что здесь такое не пройдет, и вцепился в подлокотники, готовясь, что Виту размажут по стенке.
– Можем ли мы сказать, – начала она, почти не дыша, – что всякая мысль о фаллосе неизбежно обращает нас к Лакану через ту интерпретацию, которую дает Батлер?
– Naturаllement, – проговорил Вейссман достаточно громко, чтобы все услышали. За его спиной Пропащие Мальчишки чуть не согнулись от сдерживаемого смеха.
– Mais oui, – сказал Дан.
– Certainement, – сказал Боб.
– Само собой, – сказал Вик.
– Хотите верьте, хотите нет, я слышал о Лакане, – продолжал Вейссман, глядя в потолок, – но кто такой этот Батлер и с чем его едят?
– Ее, Мортон, с чем ее едят, – вставила Пенелопа О, обращаясь к Акулло в дальнем конце стола. – Даже мои студенты знают, что Джудит Батлер – первооткрывательница лесбийского фаллоса.
– Первооткрывательница? – Глаза у Вейссмана округлились. – Она обнаружила его, как истоки Нила?
– Нет, – отвечала Пенелопа, по-прежнему не глядя на Вейссмана. – Скорее как иглу Клеопатры.
Легкий смех снял общее напряжение. Вейссман склонил голову, словно говоря: «Один-ноль в вашу пользу». Миранда похлопала ресницами и закусила губу. Лайонел Гроссмауль взглянул на Акулло, но декан по-прежнему улыбался, и Лайонел, метнув ненавидящий взгляд в Вейссмана, откинулся в кресле.
Вита продолжала, как будто ничего не слышала, – с нее хватало неумолимого взгляда профессора Викторинис.
– Не в том ли суть, что Лакан позиционирует фаллос как привилегированное обозначающее и, так сказать, структурирующий и центрообразующий принцип ма-ма-маскулинного, – Вита руками изобразила кавычки, – эпистемологического отношения к миру? – Она вновь подняла согнутые ладони, закрывая кавычки. – И не трактует ли он фаллос не как анатомический пе-пе-пенис и не как воображаемое отношение, но как упорядочивающий принцип обозначающего, посредством которого на зеркальной стадии децентрализованное те-те-тело морфологически трансформируется в те-те-тело зримое?
Руки Виты, обращенные в две кавычки, смущенно повисли в воздухе, прежде чем опуститься на стол. Нельсон заерзал; он чувствовал, что Вита на грани срыва.
Стивен Майкл Стивенс мрачно жевал доставшийся ему сандвич. Канадская Писательница ободряюще улыбалась Вите, но та этого не видела, потому что они сидели на одной стороне стола. Миранда наматывала волосы на палец, глядя вдаль, как в зеркало. Пенелопа О медленно кивала, ожидая, когда Вита продолжит, Вейссман молча барабанил пальцами по столу. Лотарингия Эльзас, прижимаясь к Марко Кралевичу бедром, выразительно ела маринованный огурчик, постепенно засовывая его в рот, в то время как Кралевич сладострастно облизывал губы.
– Нельзя ли сделать вывод, – продолжала Вита, – что с позиции радикального и навязанного различия такое использование фа-фа-фаллоса неудовлетворительно?
– Как и во многих других, – спокойно вставила профессор Викторинис.
– Говов ите от себя, Виктов ия, – сказала Эльзас, запихивая в рот последний кусок огурца. Она положила руку Кралевичу на колени; тот сильно вздрогнул.
Вдоль стола прокатился смешок; Акулло ограничился хищной улыбкой, в то время как Вейссман расхохотался громко и неискренне. Вита покраснела. Нельсон поерзал в кресле, гадая, неужели ему, единственному из присутствующих, хочется закинуть ногу на ногу?
Куган проглотил очередной кусок сандвича.
– Иисус, Мария и Езеф, вы что, правда говорите о том, о чем, мне кажется, вы говорите? – Акцент у него был такой, как если бы Скотти из «Звездного похода» читал вслух Шона О'Кейси.
– Да, мой друг, – кивнул Вейссман. – Разговор становится все интереснее. – Он через стол улыбнулся Вите. – Или я должен был сказать, все острее?
Вейссман держался так, будто он ведет семинар. Улыбка Акулло становилась все напряженнее. У стены Лайонел Гроссмауль что-то яростно строчил в блокноте, с ненавистью поглядывая на Вейссмана.
Вита дрожащим голосом мужественно продолжила.
– Нельзя ли заключить, что концепция лесбийского фа-фа-фалоса у Батлер, – она смотрела куда угодно, только не на профессора Викторинис, – служит протестом против валоризации фа-фа-фалоса как центральной структурообразующей метафоры семиологической схемы? Не можем ли мы прочесть это как критическое осмеяние ге-гемонистического па-патриархатного фаллоса, овеществляющего противоречие, заключенное в…
Вейссман, прикрывая рот кулаком, театрально прочистил горло. Пропащие Мальчишки у него за спиной зашлись в приступе кашля. Пенелопа О пригвоздила Вейссмана суровым взглядом, Акулло выставил мощный подбородок. Профессор Викторинис буравила Виту взглядом.
– Если позволите, – с наигранной робостью произнес Вейссман в кулак.
– У вас вопрос, Морт? – полюбопытствовал Акулло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110