- На самую
малость.
- На минуту, на минутку. Вас только здесь не хватало.
Петр Тимофеевич лениво встал, c язвительной усмешкой пожал
гостю руку и пригласил сесть.
Ираклий Давыдович робко уселся на краешек кресла и,
изобразив на своем круглом лице миловидную улыбку, на секунду
замер так, как будто на его голову вот-вот должен свалиться
кирпич.
- Я вас слушаю, товарищ Суржанский, - самодовольно
выговорил Ключников. - Опять вас нелегкая к нам занесла?
- Понимаете, - кисло проговорил Суржанский. - Нет, не
это... Хотелось бы... это... как сказать-то... забыть наши
распри.
Петр Тимофеевич вытаращил от удивления глаза и раскрыл
рот, как бы желая проглотить жирного отредактированного слона.
- Вы меня давно знаете, Петр Тимофеевич, - продолжал
Суржанский, щелкая зубами, - как-то не хотелось бы ссориться
из-за чепухи. Ведь так? Так.
- Хм! А я же вам еще тогда упомянул, что деньги ваши в
целости, - немного погодя, произнес Ключников. - Вложены они,
куда надо. А вы тюльку гнали неизвестно зачем. На кой черт
попусту свое сердце в кровь макать?
- Да-да. Так вот. Я хотел бы предложить вам новое
дельце...
- Интересно будет полюбопытствовать.
- Тут ко мне приехал дальний родственник из Черноморска.
Он проездом. Сами понимаете, время сейчас сложное. Крутимся,
что там говорить, как можем.
- Ну, ну, ну. Не тяните.
- Так вот. Хороший человек... Он мне рассказал... А я к
вам. Думаю, как бы ни было, а надо помочь Петру Тимофеевичу.
Ведь вино-то сейчас у вас плохо берут. Так? Так. Все больше
водку, а вино же куда девать.
- Ну, что вы тянете собаку за хвост?
Ираклий Давыдович вынул из внутреннего кармана пиджака
небольшую стопочку цветных этикеток "Черноморского хереса" и
одну из них протянул Ключникову. Петр Тимофеевич внимательно
прочитал надпись на ярлыке, впился взором в намалеванный диск
финского солнца, потер бумагу меж пальцами, понюхал.
- Интересно, - пролепетал он, закончив свое
исследование, - очень интересно, но пока не понятно...
- Этот "Черноморский херес" - очень популярное вино. Мой
родственник направлен в командировку для обмена опытом. И вот
этикетки у него c собой, чтоб тамошним товарищам, значит,
показать.
- Ну так и что же?
- А почему бы, Петр Тимофеевич, на ваши бутылки не
наклеивать эти этикеточки?
- Ах, наклеивать! Очень даже интересно!..
- Он бы уступил вам по гривеннику за штучку. Вот вам пока
десяток, так сказать, для пробы.
- Хорошо придумано. А сколько всего у вас таких?..
- Этикеточек? Немного. Десять тысяч.
- Очень интересно.
Секунду-другую нэпман колебался, затем махнул рукой,
достал из ящика стола желтый бумажный рубль и протянул его
Суржанскому.
- Жду вас денька через три. Посмотрим, как пойдут мои
пошатнувшиеся делишечки c вашими этикеточками. Бог даст, все
куплю. Я уж в долгу, сами знаете, не останусь.
"Да уж, знаю. Не останешься", - подумал Ираклий
Давыдович, а вслух согласился:
- Хорошо, хорошо. Вы уж не серчайте на меня, Петр
Тимофеевич. Мы ж c вами друзья старые. Одного горя
нахлебались-то сколько! Ведь так? Так.
- Да что вы, Ираклий Давыдович, я уже и позабыл-то все. У
меня и без... Читали? Нет? Читали. То-то. Этот подлец Фицнер
кого угодно c ног до головы обпишет. После такой препакостной
гадости немешаевца и калачом не заманишь в мой ларек. Сволочь!
Паству от меня отваживает! А мне что прикажете? В калошу
садиться и плыть против течения? Может, ваши картинки и сделают
доброе дело. А пока ни тпру ни ну. Вот так.
- Так я затем и пришел. Помочь другу - вещь святая. Я
хоть и не семи пядей во лбу, но все понимаю, а газетную утку
этого Фицнера мы в исполкоме проработаем. Это я вам обещаю. Мне
б только... Так что все обиды прочь. Мир? Ведь так? Так.
- Мир, мир.
И друзья крепко пожали друг другу руки.
Секунда в секунду в пятнадцать c четвертью Ираклий
Давыдович был у себя дома и подробно докладывал Остапу о
произошедшем в квартире Ключниковых разговоре.
А через день, прогуливаясь по городу, великий комбинатор
зашел в распределитель немешаевского Нарпищетреста и купил
бутылку "Черноморского хереса". Херес оказался обыкновенным
грошовым портвейном, гадкий вкус которого ни в какой мере не
соответствовал рекламному тексту под финским солнцем. Еще через
день Ираклий Давыдович уже продал нэпману Ключникову триста
наклеек, а через десять дней Петр Тимофеевич скупил все.
Поначалу торговля "Черноморским хересом" приносила
неплохие барыши. Алкашей-выпивох и граждан-любителей пьянства
очень притягивал отличительный признак хереса от других
алкогольных напитков, а именно то, что синдрома похмелья
черноморско-испанский херес не вызывает. Когда же питейцы,
отводя душу, глушили новоявленный напиток стаканами, к утру
вместо ясности сознания они испытывали дурноту и муть, тяжесть
в голове и во всем теле. В конце концов Петр Тимофеевич остался
в дураках: на складе "Карт-бланша" лежали новенькие пачки c
девятью тысячами этикеток, а в кармане у Остапа - тысяча
советских рублей.
Но для великого комбинатора эта мелкая афера была лишь
началом большой комбинации...
Глава X НОЧЬ БЫЛА ПРОМОЗГЛАЯ...
Ночь была промозглая. На немешаевских улочках выли собаки
и свистели сквозняки. Почерневшее небо похоронило во мраке
всякую привлекательность. Сон подкрадывался к жителям города.
Кутаясь в пальто, великий комбинатор быстро шел по
проспекту Диктатуры пролетариата. Хулиганствующий холодный
ветер мял ему лицо, проникал сквозь одежду и пинал в спину. В
эту насморочную ночь должна была решиться судьба задуманного
предприятия. Вихри дерзких идей веяли под Остапом Бендером.
"Или я завязну в трясине жактовского служащего, или этот
"карт-бланш" станет моим компаньоном, - думал он. - Других
шансов на успех у меня пока нет".
Ключниковы жили в кирпичном доме на улице Парижской
коммуны. Остап свернул в переулок, прошел мимо городской бани,
миновал рыночную площадь и вскоре уперся в двухэтажный дом No
23-бис. Поднявшись на второй этаж, он дернул за держку звонка.
- Кто? - осведомился за дверью сонный женский голос.
- Гражданин Ключников здесь проживает? - спросил Остап
строго.
Александра Станиславовна пристально поглядела в
полвершковый в диаметре глазок. Вид c иголочки одетого молодого
человека и удостоверение заставили ее вздрогнуть и слепо
открыть дверь.
Великий комбинатор долго не церемонился. Бросил пальто в
передней, огляделся и прошел в гостиную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
малость.
- На минуту, на минутку. Вас только здесь не хватало.
Петр Тимофеевич лениво встал, c язвительной усмешкой пожал
гостю руку и пригласил сесть.
Ираклий Давыдович робко уселся на краешек кресла и,
изобразив на своем круглом лице миловидную улыбку, на секунду
замер так, как будто на его голову вот-вот должен свалиться
кирпич.
- Я вас слушаю, товарищ Суржанский, - самодовольно
выговорил Ключников. - Опять вас нелегкая к нам занесла?
- Понимаете, - кисло проговорил Суржанский. - Нет, не
это... Хотелось бы... это... как сказать-то... забыть наши
распри.
Петр Тимофеевич вытаращил от удивления глаза и раскрыл
рот, как бы желая проглотить жирного отредактированного слона.
- Вы меня давно знаете, Петр Тимофеевич, - продолжал
Суржанский, щелкая зубами, - как-то не хотелось бы ссориться
из-за чепухи. Ведь так? Так.
- Хм! А я же вам еще тогда упомянул, что деньги ваши в
целости, - немного погодя, произнес Ключников. - Вложены они,
куда надо. А вы тюльку гнали неизвестно зачем. На кой черт
попусту свое сердце в кровь макать?
- Да-да. Так вот. Я хотел бы предложить вам новое
дельце...
- Интересно будет полюбопытствовать.
- Тут ко мне приехал дальний родственник из Черноморска.
Он проездом. Сами понимаете, время сейчас сложное. Крутимся,
что там говорить, как можем.
- Ну, ну, ну. Не тяните.
- Так вот. Хороший человек... Он мне рассказал... А я к
вам. Думаю, как бы ни было, а надо помочь Петру Тимофеевичу.
Ведь вино-то сейчас у вас плохо берут. Так? Так. Все больше
водку, а вино же куда девать.
- Ну, что вы тянете собаку за хвост?
Ираклий Давыдович вынул из внутреннего кармана пиджака
небольшую стопочку цветных этикеток "Черноморского хереса" и
одну из них протянул Ключникову. Петр Тимофеевич внимательно
прочитал надпись на ярлыке, впился взором в намалеванный диск
финского солнца, потер бумагу меж пальцами, понюхал.
- Интересно, - пролепетал он, закончив свое
исследование, - очень интересно, но пока не понятно...
- Этот "Черноморский херес" - очень популярное вино. Мой
родственник направлен в командировку для обмена опытом. И вот
этикетки у него c собой, чтоб тамошним товарищам, значит,
показать.
- Ну так и что же?
- А почему бы, Петр Тимофеевич, на ваши бутылки не
наклеивать эти этикеточки?
- Ах, наклеивать! Очень даже интересно!..
- Он бы уступил вам по гривеннику за штучку. Вот вам пока
десяток, так сказать, для пробы.
- Хорошо придумано. А сколько всего у вас таких?..
- Этикеточек? Немного. Десять тысяч.
- Очень интересно.
Секунду-другую нэпман колебался, затем махнул рукой,
достал из ящика стола желтый бумажный рубль и протянул его
Суржанскому.
- Жду вас денька через три. Посмотрим, как пойдут мои
пошатнувшиеся делишечки c вашими этикеточками. Бог даст, все
куплю. Я уж в долгу, сами знаете, не останусь.
"Да уж, знаю. Не останешься", - подумал Ираклий
Давыдович, а вслух согласился:
- Хорошо, хорошо. Вы уж не серчайте на меня, Петр
Тимофеевич. Мы ж c вами друзья старые. Одного горя
нахлебались-то сколько! Ведь так? Так.
- Да что вы, Ираклий Давыдович, я уже и позабыл-то все. У
меня и без... Читали? Нет? Читали. То-то. Этот подлец Фицнер
кого угодно c ног до головы обпишет. После такой препакостной
гадости немешаевца и калачом не заманишь в мой ларек. Сволочь!
Паству от меня отваживает! А мне что прикажете? В калошу
садиться и плыть против течения? Может, ваши картинки и сделают
доброе дело. А пока ни тпру ни ну. Вот так.
- Так я затем и пришел. Помочь другу - вещь святая. Я
хоть и не семи пядей во лбу, но все понимаю, а газетную утку
этого Фицнера мы в исполкоме проработаем. Это я вам обещаю. Мне
б только... Так что все обиды прочь. Мир? Ведь так? Так.
- Мир, мир.
И друзья крепко пожали друг другу руки.
Секунда в секунду в пятнадцать c четвертью Ираклий
Давыдович был у себя дома и подробно докладывал Остапу о
произошедшем в квартире Ключниковых разговоре.
А через день, прогуливаясь по городу, великий комбинатор
зашел в распределитель немешаевского Нарпищетреста и купил
бутылку "Черноморского хереса". Херес оказался обыкновенным
грошовым портвейном, гадкий вкус которого ни в какой мере не
соответствовал рекламному тексту под финским солнцем. Еще через
день Ираклий Давыдович уже продал нэпману Ключникову триста
наклеек, а через десять дней Петр Тимофеевич скупил все.
Поначалу торговля "Черноморским хересом" приносила
неплохие барыши. Алкашей-выпивох и граждан-любителей пьянства
очень притягивал отличительный признак хереса от других
алкогольных напитков, а именно то, что синдрома похмелья
черноморско-испанский херес не вызывает. Когда же питейцы,
отводя душу, глушили новоявленный напиток стаканами, к утру
вместо ясности сознания они испытывали дурноту и муть, тяжесть
в голове и во всем теле. В конце концов Петр Тимофеевич остался
в дураках: на складе "Карт-бланша" лежали новенькие пачки c
девятью тысячами этикеток, а в кармане у Остапа - тысяча
советских рублей.
Но для великого комбинатора эта мелкая афера была лишь
началом большой комбинации...
Глава X НОЧЬ БЫЛА ПРОМОЗГЛАЯ...
Ночь была промозглая. На немешаевских улочках выли собаки
и свистели сквозняки. Почерневшее небо похоронило во мраке
всякую привлекательность. Сон подкрадывался к жителям города.
Кутаясь в пальто, великий комбинатор быстро шел по
проспекту Диктатуры пролетариата. Хулиганствующий холодный
ветер мял ему лицо, проникал сквозь одежду и пинал в спину. В
эту насморочную ночь должна была решиться судьба задуманного
предприятия. Вихри дерзких идей веяли под Остапом Бендером.
"Или я завязну в трясине жактовского служащего, или этот
"карт-бланш" станет моим компаньоном, - думал он. - Других
шансов на успех у меня пока нет".
Ключниковы жили в кирпичном доме на улице Парижской
коммуны. Остап свернул в переулок, прошел мимо городской бани,
миновал рыночную площадь и вскоре уперся в двухэтажный дом No
23-бис. Поднявшись на второй этаж, он дернул за держку звонка.
- Кто? - осведомился за дверью сонный женский голос.
- Гражданин Ключников здесь проживает? - спросил Остап
строго.
Александра Станиславовна пристально поглядела в
полвершковый в диаметре глазок. Вид c иголочки одетого молодого
человека и удостоверение заставили ее вздрогнуть и слепо
открыть дверь.
Великий комбинатор долго не церемонился. Бросил пальто в
передней, огляделся и прошел в гостиную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84