- Василий Маркович, - подтвердил Остап.
- Василий Маркович заведует отделом "Параллели и
меридианы", - добродушно сказал кто-то из "правдинцев". -
Поднимитесь, товарищ, на второй этаж.
- А что тут происходит?
- Проходите, товарищ, не мешайте работать! - хором
воскликнули "правдинцы" и "охотники".
Остап хмыкнул, сдунул пылинку c рукава пиджака, поднялся
на второй этаж и, шаркнув ногой, ударил по двери c табличкой
"Параллели и меридианы". Дверь визгливо спела и впустила
Бендера в кабинет. Репортер Фицнер в синей рубахе c закатанными
выше локтя рукавами сидел за большим конторским столом и,
свесив голову вниз, говорил по телефону. На столе лежала новая
стопа гихловской бумаги, пишущая машинка сияла белыми кнопками.
- Да... Нет... И это поддерживаю. А фельетон уже готов!
Да. Непременно. И передайте товарищу Сорочкину, что его статья
не прошла. Это не наш стиль!.. Да, Эдит Тимофеевна, все
сделаем. Ну вы же меня знаете? Знаете... Кого? Несдержанного?
Можете не сомневаться, он в наших руках. Мы этим "охотникам"
все провода телефонные пообрываем! Можете не сомневаться!..
Статью товарища Ксенофонтова?.. Проработал c фельетонным
блеском! Но текучка нас все равно заедает, настигает и давит!
Товарищ Маркированный отбивается, как может! Всего хорошего, до
свидания.
Остап бесцеремонно сел напротив стола.
- Вам что, товарищ? - скороговоркой спросил Фицнер,
приставив трубку к щеке ниже уха.
Остап вместо ответа вытянул из кармана удостоверение и тут
же убрал. В течение следующей минуты он не мог не заметить на
лице Фицнера смеси недоумения и недоверия.
- Я по поводу вашей заметки "Растленные нэпманы".
- Да, я вас слушаю...
- Да нет, Василий Маркович, это вас я хочу послушать!
Недоумение Фицнера стало еще заметнее.
- Вот приехал в ваш город по делам службы, я из
республиканского управления, сидим c товарищем Свистопляскиным,
думаем, разрабатываем план решительных действий, сами знаете,
время нынче какое, а тут ваша статья!..
Теперь Остап видел, что, наконец, достигнут нужный эффект,
что на лице Фицнера та самая гримаса, какая должна быть.
Услышав слово "республиканского", Василий Маркович
напрягся, будто в хорошем обществе сел на ежа, а кричать
неудобно. Он-то было подумал, что это кто-то c Диктатуры
пролетариата, причем новенький, так как Василий Маркович
никогда его раньше не видел, может, даже добровольный агент. А
оно вон как!..
- Я понимаю, - промолвил он, сникнув.
- Вы, товарищ Фицнер, не волнуйтесь сильно-то. Мы ведь
пока никаких оргвыводов не сделали. Я решил сам зайти к вам,
побеседовать, как говорится, в порядке шефской помощи. А,
Василий Маркович?!
Бендер рассмеялся. Фицнер тоже попробовал, но у него не
очень получилось.
- Вы-то хоть сами понимаете, что это левый загиб? -
мрачно улыбаясь, сказал Остап. - Что это беспредметно и не
актуально?.. Это не по-советски. Подача материала при
объективно правильном замысле субъективно враждебна.
Фицнер вздрогнул, будто у него над ухом выстрелили из
ружья.
- Чем же враждебна моя статья? - краснея до слез,
прошептал он. - Чем?
- Вы в вашей статье, товарищ Фицнер, порочите достоинство
трудящегося человека! Вы демагогически вопрошаете, за что мы
проливали кровь! Да как у вас перо повернулось написать
такое!.. - Остапа, явно, понесло. Он понял, что уже пора. -
Мы проливали кровь, товарищ Фицнер, не для того, чтобы, как при
жестоком царском режиме, только работать и совсем не отдыхать.
Советский человек, вы же знаете, это звучит гордо! Наш труженик
имеет право и вполне может хорошо, культурно отдыхать. А вы
говорите о бескультурье! И это в то время, когда в стране
развернулась небывалая гонка образования, идет уничтожение
кулачества как класса, стройки охватили всю страну, рисуется
прекрасная картина социалистических городов, люди мечтают о
новом быте, а вы?!
Остап перевел дыхание.
На Фицнера без жалости трудно было смотреть. Его лицо
покрывала густая сеть "параллелей и меридианов".
- Есть мнение, товарищ Фицнер, что вы занимаетесь
клеветничеством. Вы, понимаете чем это пахнет?
И тут только Фицнер понял, в какую историю он влип.
- Я понимаю, - выдохнул он.
- Вы хотите сказать, что вот, дескать, пришел из органов
и прессу зажимает? Обвиняет журналиста в тенденциозности и
отсутствии объективности? Так?
- Нет, но я... - дрожащим голосом пропел Василий
Маркович.
- Не спорьте c органами!
- Я не спорю.
- В общем так, - выдохнул Остап, давая понять
собеседнику, что разговор подходит к концу. - Мы пока
оргвыводов делать не будем. А вы сделайте для себя вывод и,
включившись, наконец, в борьбу за новый, социалистический быт,
выдайте положительный материал о культурном досуге жителей
вашего города. Вот хоть возьмите интереснейшие дискуссии на
Центральной площади, возле заведения "Пиво и воды". Так?
Напишите и о целебности "Черноморского хереса". Трудящиеся
должны знать, что государство о них заботится... Думаю, мы еще
увидимся, - многозначительно закончил Остап и вышел из отдела
"Параллели и меридианы".
Операция прошла успешно.
Забыв о войне между "охотниками" и "правдинцами", Василий
Маркович принялся за написание делового, политически грамотного
опровержения. Все было готово через час, отстукано на машинке и
отправлено на подпись Маркированному. Но редактору было не до
подписей и поэтому статья сразу пошла в набор.
...Когда Остап оказался в вестибюле, "охотники" уже
теснили "правдинцев" в дальний угол первого этажа. Но силы были
не равные. Вскоре "правдинцы" согнали "охотников" в другой угол
и держали их в нем до тех пор, пока c улицы не донеслись
протяжные звуки клаксона штабного автомобиля "АМО-Ф-15", на
заднем сиденье которого находился московский поэт Фома
Несдержанный.
Банкет проходил на втором этаже.
Через неделю "Немешаевская правда" вышла на четырех
страницах. Под бьющей по глазам шапкой: "Головокружение от
головотяпства" был напечатан текст, ставший впоследствии
знаменитым, перепечатанный центральными советскими и
зарубежными газетами, и вошедший в историю журналистики. Вот
только небольшая цитата из этого основополагающего труда:
"Возьмем, к примеру, уважаемого гражданина нашего города Петра
Тимофеевича Ключникова. Ведь именно благодаря таким людям, как
Петр Тимофеевич, немешаевцы в конце рабочих будней могут
отдохнуть и попить, так сказать, пивка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84