- Товарищи! Как я
уже вам докладывал, речь пойдет о взаимосвязи между политикой
партии и советской архитектурой. Небольшой экскурс в науку.
Товарищи! Любой антаблемент, как известно, членится на
архитрав, опирающийся на него фриз и венчающую часть - карниз.
А что такое, товарищи, антаблемент по-советски? Кто-нибудь
знает? Хе-хе... Никто не знает! Антаблемент по-советски,
товарищи, это вам не эклектизм и не задрипанный стаффакс c
вредительской светотенью, градации которой вскрывают гниение
империалистического искусства. Антаблемент по-советски,
товарищи - это составной элемент социалистического
архитектурного ордера. - Лектор скривил рот и поднял вверх
правую руку. - Долой айваны и ампиры, чуждые советскому
человеку! Долой буржуазные фризы и упадочные фронтоны! Да
здравствует советский шабер, способный из любого металла
вырезать мемориал! Товарищи! Советская архитектура - это
триптих последних решений партии и правительства. Из чего
состоит этот триптих? А состоит он, товарищи, из энтузиазма
масс, раз, величественности достижений, два, и замечательности
эпохи, три! Вот из чего состоит этот триптих! Позволю себе одну
ремарку, так сказать, в качестве разжевывания мысли.
Рассмотрим, например, пронаос, то есть полуоткрытую часть
античного храма между входным портиком и целлой. Как вы все
знаете, спереди пронаос ограждается колоннами, а c боков -
стенами в виде антов. Для чего? Зачем эта вычурность? Для
головотяпства? Конечно, для головотяпства! Да кому они нужны,
эти анты? Никому! А зачем делать ограждения из колонн? Незачем!
Все это глупо и нелепо, одним словом - примитивизм! Или взять,
хотя бы, маскарон. Зачем тратить годы, десятилетия, столетия,
изображая на декоративном рельефе человеческое лицо? Для чего?
А ведь изображают же! Да еще и в гротескном образе!
Представляете, до чего додумались, я имею в виду буржуев?
Фантазия их завела так далеко, что они решили использовать эти
самые маскароны в качестве водометов! Ха-ха-ха! А вы поезжайте
в Ленинград! - И Христофор Ласкович закатился таким
заразительным и душесмакующим смехом, что зал мигом превратился
в смехотворный балаган. - Там этого добра, - продолжал он,
мигая слезоточивыми глазами, - до сыту насмотритесь...
Советская архитектура, - уже без смеха, восхищенно воскликнул
лектор, - проста, товарищи, и величественна! Она базируется на
том самом постулате, из которого вытекает, что без партии нет и
не может быть советской архитектуры! Это все равно что
псевдопериптер без античного храма! Это все равно что стереобат
без стилобата! Вот она, база постулата! Нам нужны, товарищи,
здания в стиле соцарта c главным фасадом, направленным в
социалистическое завтра, дворовым - в буржуазное вчера и
уличным - в социалистическое сегодня!
В зале начался бунт.
- Это недопустимо! - воскликнула средних лет дама,
сидевшая в бенуаре.
- Вон его! - хрипло хохотнул встельку пьяный брюхан,
сидевший на галерке.
- Элемент без имени! - взвизгнул дискантом тааищ c
седоватыми отвисшими усами.
- Хватит тут фордыбачить! - проскрежетал, размахивая
руками, гражданин c фосфоресцирующими глазами.
- Пиявка подзаборная! - крикнула суфлерским шепотом
гражданка c муфтой в руках.
- Кино давай, оператор!
- Жги свечи!
- Сапожники!
- За что мы деньги платим!
- Это ж свинство!
- Долой со сцены!
- Да что же это такое!
Здесь по рядам зрителей прошелестело одним махом:
- Даешь боевик! Даешь! Даешь!
Далее зал и охал, и ахал, и хрипел, и бурно хохотал, и
свистел.
Лектор был невозмутим.
- Товарищи! Сколько же можно порскать?! Прекратить
улюлюканье! Зачем показывать мне ваш низкий культурный
уровень?! Если кто имеет вопросы, прошу задавать. Товарищи!
Спокойнее! Спокойнее! Лекция продолжается!
Остап откинулся на спинку сиденья и в тот момент, когда
на сцене появилась массивная фигура мужчины в белом кунтуше и
начала наступать на лектора, а лектор отступал, как затравленый
зверь, серьезно спросил:
- Сестру Диоскуров заинтересовала совархитектура?
Сестра Диоскуров заразительно смеялась.
- Псевдопериптер без античного храма! - Элен закрыла
лицо руками. - Тебе не кажется, что он идиот?
- Эта мысль мелькала у меня в голове. Скорее всего, у
него обворовали склад ума. Может, оставим этого потерпевшего на
съедение разгневанной публике?
Но не успел он закончить, как в зале погас свет. Показ
боевика был возобновлен. Под взрыв аплодисментов, вспыхнул
экран. Пальба, пальба, пальба. Белые выводят на расстрел
красных бойцов. "За глумление над дворянами, за подлую защиту
хрен знает какой революции именем России приговариваю вас к
смертной казни через расстреляние!" Осечка. Опять осечка. Снова
осечка. Ругательства. "А повесить их!" Рвется веревка. "Топите
их, господа!" Топят. Утопили. Всплыли. Поплыли. Затрещал
пулемет...
Через какие-нибудь полчаса Остап и Элен вышли на Садовое
кольцо и вскоре пошли по Божедомке, прошли сберкассу, канцбум,
бакалейную лавку, оставили позади пожарную каланчу, миновали
Выползов переулок и сошли по ступенькам спирального спуска в
Екатерининский сад. Здесь они сели на скамейку. Остап надорвал
пачку "Норда" и закурил папиросу.
- Ах, как хочется в Париж, в Лондон, - тихонечко шепнула
Элен, - поближе к цивилизации и подальше от социализма.
- Я вижу, что твое сердце тоже оцарапано Советской
властью!
- Здесь тихо, пустынно, но тихо, - прошептала Элен. -
Ты действительно меня любишь?.. Или я одна из гаек твой
комбинации?
Остап молчал, но ему понравились обе части вопроса.
- Ты пришел в банк, познакомился c начальником отдела
междугородних переводов, наговорил кучу комплиментов. Это можно
понять... А потом заговорил о любви. Странно, не правда ли? Или
я - пешка в большой игре?
- Пешка может стать ферзем! Но все не совсем так. Женщина
знает смысл любви, мужчина - ее цель.
"А, впрочем, чем она рискует? - Остап обнял Элен за
плечи. - Даже если подлог всплывет... все можно списать на
опечатку машинистки".
Элен положила свою изящную головку на плечо Бенедера.
- Да, действительно, я тебя люблю... - признался Остап.
Он наклонился и поцеловал Элен в шею. Элен запрокинула
голову.
- Эти слова исходят из сердца великого комбинатора?..
- Мое сердце находится в голове, как у Наполеона.
Элен не обиделась.
- Помнишь, у Есенина: "Жизнь моя, иль ты приснилась мне?"
- Остап согнул руку в локте, взял другой рукой нежные пальцы
Элен и положил их на свою грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
уже вам докладывал, речь пойдет о взаимосвязи между политикой
партии и советской архитектурой. Небольшой экскурс в науку.
Товарищи! Любой антаблемент, как известно, членится на
архитрав, опирающийся на него фриз и венчающую часть - карниз.
А что такое, товарищи, антаблемент по-советски? Кто-нибудь
знает? Хе-хе... Никто не знает! Антаблемент по-советски,
товарищи, это вам не эклектизм и не задрипанный стаффакс c
вредительской светотенью, градации которой вскрывают гниение
империалистического искусства. Антаблемент по-советски,
товарищи - это составной элемент социалистического
архитектурного ордера. - Лектор скривил рот и поднял вверх
правую руку. - Долой айваны и ампиры, чуждые советскому
человеку! Долой буржуазные фризы и упадочные фронтоны! Да
здравствует советский шабер, способный из любого металла
вырезать мемориал! Товарищи! Советская архитектура - это
триптих последних решений партии и правительства. Из чего
состоит этот триптих? А состоит он, товарищи, из энтузиазма
масс, раз, величественности достижений, два, и замечательности
эпохи, три! Вот из чего состоит этот триптих! Позволю себе одну
ремарку, так сказать, в качестве разжевывания мысли.
Рассмотрим, например, пронаос, то есть полуоткрытую часть
античного храма между входным портиком и целлой. Как вы все
знаете, спереди пронаос ограждается колоннами, а c боков -
стенами в виде антов. Для чего? Зачем эта вычурность? Для
головотяпства? Конечно, для головотяпства! Да кому они нужны,
эти анты? Никому! А зачем делать ограждения из колонн? Незачем!
Все это глупо и нелепо, одним словом - примитивизм! Или взять,
хотя бы, маскарон. Зачем тратить годы, десятилетия, столетия,
изображая на декоративном рельефе человеческое лицо? Для чего?
А ведь изображают же! Да еще и в гротескном образе!
Представляете, до чего додумались, я имею в виду буржуев?
Фантазия их завела так далеко, что они решили использовать эти
самые маскароны в качестве водометов! Ха-ха-ха! А вы поезжайте
в Ленинград! - И Христофор Ласкович закатился таким
заразительным и душесмакующим смехом, что зал мигом превратился
в смехотворный балаган. - Там этого добра, - продолжал он,
мигая слезоточивыми глазами, - до сыту насмотритесь...
Советская архитектура, - уже без смеха, восхищенно воскликнул
лектор, - проста, товарищи, и величественна! Она базируется на
том самом постулате, из которого вытекает, что без партии нет и
не может быть советской архитектуры! Это все равно что
псевдопериптер без античного храма! Это все равно что стереобат
без стилобата! Вот она, база постулата! Нам нужны, товарищи,
здания в стиле соцарта c главным фасадом, направленным в
социалистическое завтра, дворовым - в буржуазное вчера и
уличным - в социалистическое сегодня!
В зале начался бунт.
- Это недопустимо! - воскликнула средних лет дама,
сидевшая в бенуаре.
- Вон его! - хрипло хохотнул встельку пьяный брюхан,
сидевший на галерке.
- Элемент без имени! - взвизгнул дискантом тааищ c
седоватыми отвисшими усами.
- Хватит тут фордыбачить! - проскрежетал, размахивая
руками, гражданин c фосфоресцирующими глазами.
- Пиявка подзаборная! - крикнула суфлерским шепотом
гражданка c муфтой в руках.
- Кино давай, оператор!
- Жги свечи!
- Сапожники!
- За что мы деньги платим!
- Это ж свинство!
- Долой со сцены!
- Да что же это такое!
Здесь по рядам зрителей прошелестело одним махом:
- Даешь боевик! Даешь! Даешь!
Далее зал и охал, и ахал, и хрипел, и бурно хохотал, и
свистел.
Лектор был невозмутим.
- Товарищи! Сколько же можно порскать?! Прекратить
улюлюканье! Зачем показывать мне ваш низкий культурный
уровень?! Если кто имеет вопросы, прошу задавать. Товарищи!
Спокойнее! Спокойнее! Лекция продолжается!
Остап откинулся на спинку сиденья и в тот момент, когда
на сцене появилась массивная фигура мужчины в белом кунтуше и
начала наступать на лектора, а лектор отступал, как затравленый
зверь, серьезно спросил:
- Сестру Диоскуров заинтересовала совархитектура?
Сестра Диоскуров заразительно смеялась.
- Псевдопериптер без античного храма! - Элен закрыла
лицо руками. - Тебе не кажется, что он идиот?
- Эта мысль мелькала у меня в голове. Скорее всего, у
него обворовали склад ума. Может, оставим этого потерпевшего на
съедение разгневанной публике?
Но не успел он закончить, как в зале погас свет. Показ
боевика был возобновлен. Под взрыв аплодисментов, вспыхнул
экран. Пальба, пальба, пальба. Белые выводят на расстрел
красных бойцов. "За глумление над дворянами, за подлую защиту
хрен знает какой революции именем России приговариваю вас к
смертной казни через расстреляние!" Осечка. Опять осечка. Снова
осечка. Ругательства. "А повесить их!" Рвется веревка. "Топите
их, господа!" Топят. Утопили. Всплыли. Поплыли. Затрещал
пулемет...
Через какие-нибудь полчаса Остап и Элен вышли на Садовое
кольцо и вскоре пошли по Божедомке, прошли сберкассу, канцбум,
бакалейную лавку, оставили позади пожарную каланчу, миновали
Выползов переулок и сошли по ступенькам спирального спуска в
Екатерининский сад. Здесь они сели на скамейку. Остап надорвал
пачку "Норда" и закурил папиросу.
- Ах, как хочется в Париж, в Лондон, - тихонечко шепнула
Элен, - поближе к цивилизации и подальше от социализма.
- Я вижу, что твое сердце тоже оцарапано Советской
властью!
- Здесь тихо, пустынно, но тихо, - прошептала Элен. -
Ты действительно меня любишь?.. Или я одна из гаек твой
комбинации?
Остап молчал, но ему понравились обе части вопроса.
- Ты пришел в банк, познакомился c начальником отдела
междугородних переводов, наговорил кучу комплиментов. Это можно
понять... А потом заговорил о любви. Странно, не правда ли? Или
я - пешка в большой игре?
- Пешка может стать ферзем! Но все не совсем так. Женщина
знает смысл любви, мужчина - ее цель.
"А, впрочем, чем она рискует? - Остап обнял Элен за
плечи. - Даже если подлог всплывет... все можно списать на
опечатку машинистки".
Элен положила свою изящную головку на плечо Бенедера.
- Да, действительно, я тебя люблю... - признался Остап.
Он наклонился и поцеловал Элен в шею. Элен запрокинула
голову.
- Эти слова исходят из сердца великого комбинатора?..
- Мое сердце находится в голове, как у Наполеона.
Элен не обиделась.
- Помнишь, у Есенина: "Жизнь моя, иль ты приснилась мне?"
- Остап согнул руку в локте, взял другой рукой нежные пальцы
Элен и положил их на свою грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84