Потом c минуту молчал. И вдруг просиял:
- Есть, Роман Брониславович, есть!
- Да ты не ори, говори толком.
- Есть же у нас один гад-вредитель, меньшевик-заговорщик!
- Кто? - обрадовался и Роман Брониславович.
- Да этот, Суржанский.
- Давай!..
Через полчаса "враги народа" (Ишаченко вместе c Суржанским
прихватил и участников штурма Зимнего) были доставлены в
толстый двухэтажный дом на проспекте Диктатуры пролетариата.
За окном кабинета номер тринадцать бесился ветер, шел
легкий секущий дождь: погода была циничная.
Капитан самолично допрашивал гражданина Суржанского,
который предал все идеалы революции, создал преступную
организацию, а чтобы легче было проводить собрания, разместился
вместе c сообщниками в Доме скорби под видом сумасшедших. Враги
готовили диверсию, а именно разрушение пивного ларька на
Центральной площади города c целью лишить трудящихся
культурного досуга и полноценного отдыха и сорвать досрочное
выполнение первого пятилетнего плана.
- Выхода нет, Ираклий Давыдович, - ласково, но
совершенно равнодушно сказал капитан. - Придется вас
расстрелять! А что делать?
Суржанского передернуло.
- Меня должны судить, - поспешно заметил он. - Я
протестую... Я...
- Протест отклонен, - спокойно отрезал капитан. -
Контру у нас не судят, а ставят к стенке и пускают в расход без
суда и следствия. Так что приговор окончательный и обжалованию
не подлежит. Следующий!
Со следующими капитан вообще не стал возиться. C ними ему
все было ясно и без допроса.
Как водится, ровно в полночь капитан в сопровождении трех
молодцеватых красноармейцев отвел арестованных в серый, плохо
освещенный подвал немешаевского ОГПУ. Когда в подвале замаячил
сам начальник управления Свистопляскин, три красноармейца
замерли по стойке "смирно". Роман Брониславович прислонился к
стене и, по-бабьи скрестив руки на животе, мрачно приказал:
- Начинайте.
Капитан закурил папиросу и громко скомандовал:
- Готовсь! Целься! По Антанте...
Приговоренные к смерти сделались такими, словно их
опустили в воду и тут же из нее вытащили.
Товарищ Лев, дрожа всем телом, начал бормотать что-то о
том, что он не враг, что он предан делу партии до мозга костей
и, вообще, все это какое-то недоразумение.
- Товарищи, но есть же постановление об амнистии! Его
пока никто не отменял. Нас должны судить. Мы не виновны! -
чувствуя в себе инстинктивный страх смерти, заблеял товарищ
Антон.
- Я протестую перед лицом всей Советской России!
Эти слова принадлежали Ираклию Давыдовичу Суржанскому и
были последними в его жизни.
Товарищ Свистопляскин спокойно сомкнул глаза, капитан
Ишаченко махнул рукой и, чихнув в кулак, выбросил из своих уст
роковое "Пли!". Прогремело три одновременных раскатистых
выстрела. Подвал заволокло дымом, запахло порохом.
- Вот и порешили контру! - душевно обрадовался капитан.
- Ханырики неотесанные, мать их в жало! Пусть теперь на том
свете черту лысому рассказывают о своих подвигах.
- Так-то оно так. Но ты опять все c кондачка решаешь! -
наставительно проверещал Свистопляскин. - А зачем решать c
кондачка? Не надо! Ты понимаешь, Альберт, что скажут в центре
по поводу этих трех типчиков? "Что это за дурдом?! - вот что
там скажут. - Вы, товарищ Свистопляскин, пешек поймали. Разве
это заговор? Нет заговора! Кто за этим всем стоял?"
- Недопер, товарищ начальник.
- Ничего, допрешь. Тут надо мозгами крутить. И потом. Мне
в последнее время совершенно не нравиться это Фицнер.
Фельетонный прокурор чертов! По-моему, он не лучший
репортерский мозг, а обыкновенный враг народа. Соображаешь? Что
это за писульки он настрочил. Что это за "растленные нэпманы"?
Стоп! Нэпманы! Как же мы забыли! У нас же в городе еще остались
нэпманы! Мотаешь на ус? Мотай! Мозгуй, капитан, мозгуй. Тут
попахивает саботажем. Вся страна охвачена безразличием по
отношению к великому делу, предпринятому партией! Вся страна,
понимаешь? А Немешаевск что же, в стороне?
- Об этом я не подумал...
- Об этом, товарищ капитан, нужно всегда думать. А вы
чуть что, - c кондачка.
- Слушаюсь!
- Ты не елозь, не елозь. Ты обдумай все, установи
наблюдение. Завязка у тебя есть - Суржанский. Проверь всех его
знакомых. Не мне тебя учить...
- Я все понял, товарищ Свистопляскин.
- Ну, а раз понял, тогда действуй. И помни, Альберт: либо
мы сделаем это, либо нас сомнут вражьи Союзы и тому подобные
саботажники. Вредят, гады! Вредят же, черти, стране!
А страна тем временем превращалась из аграрной в
индустриальную, освобождала рабочих и крестьян от всего,
открывала трудящимся дорогу в светлое коммунистическое
"завтра", сбрасывала c себя старорежимное "вчера",
вулканировала беспрецедентной кампанией по выдвижению на
ответственные посты рабочих-коммунистов, вступала в новую эру,
в которой простому трудящемуся были открыты все дороги,
уничтожала безработицу и частную торговлю, собирала сливки c
проведенной налоговой реформы, создавала закрытые
распределители и показательные универмаги, вводила карточную
систему распределения товаров, строила избы-читальни и
металлургические комбинаты, чумы и красные юрты, снимала фильмы
"Привидение, которое не возвращается" и "Октябрь", "Мать" и
"Генеральная линия", "Стачка" и "Конец Санкт-Петербурга",
писала книги "Разгром" и "Земля", "Человек, осознавший величие"
и "Коммунистка Раушан", "Как закалялась сталь" и "Марш 30
года", да и вообще, делала еще много чего, и все ради
благосостояния честного советского человека.
* Часть II. АФЕРА *
Глава XIV СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
Удивительная, непонятная, даже загадочная эта штучка -
стечение обстоятельств. Кто же правит здесь - Его величество
Случай? Господь Бог? Дьявол?
- Все от бога, - уверяют одни. (Я есмь путь и истина и
жизнь.)
- Все на свете случай, - заявляют другие. (Куда дышло,
туда и вышло.)
- Все в мире закономерно, даже случайность, - утверждают
третьи. (Наука - враг случайности.)
Вот и попробуйте после этого разъяснить историю, описанную
в "Правде Канавинского исполкома" (No 54 от 26 мая 1929 г.):
"Гражданин Свинкин, председатель кустарной мастерской "Хром,
юфть и другие виды кожи", возвращался c работы домой. На
Дуденовской улице ему как снег на голову упал кирпич. Свинкин,
не приходя в сознание, скончался на месте".
А гражданин Бычков спешит на премьеру в театр и
нежданно-негаданно в обморок падает или, того хуже,
поскальзывается на льду и - черепом оземь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
- Есть, Роман Брониславович, есть!
- Да ты не ори, говори толком.
- Есть же у нас один гад-вредитель, меньшевик-заговорщик!
- Кто? - обрадовался и Роман Брониславович.
- Да этот, Суржанский.
- Давай!..
Через полчаса "враги народа" (Ишаченко вместе c Суржанским
прихватил и участников штурма Зимнего) были доставлены в
толстый двухэтажный дом на проспекте Диктатуры пролетариата.
За окном кабинета номер тринадцать бесился ветер, шел
легкий секущий дождь: погода была циничная.
Капитан самолично допрашивал гражданина Суржанского,
который предал все идеалы революции, создал преступную
организацию, а чтобы легче было проводить собрания, разместился
вместе c сообщниками в Доме скорби под видом сумасшедших. Враги
готовили диверсию, а именно разрушение пивного ларька на
Центральной площади города c целью лишить трудящихся
культурного досуга и полноценного отдыха и сорвать досрочное
выполнение первого пятилетнего плана.
- Выхода нет, Ираклий Давыдович, - ласково, но
совершенно равнодушно сказал капитан. - Придется вас
расстрелять! А что делать?
Суржанского передернуло.
- Меня должны судить, - поспешно заметил он. - Я
протестую... Я...
- Протест отклонен, - спокойно отрезал капитан. -
Контру у нас не судят, а ставят к стенке и пускают в расход без
суда и следствия. Так что приговор окончательный и обжалованию
не подлежит. Следующий!
Со следующими капитан вообще не стал возиться. C ними ему
все было ясно и без допроса.
Как водится, ровно в полночь капитан в сопровождении трех
молодцеватых красноармейцев отвел арестованных в серый, плохо
освещенный подвал немешаевского ОГПУ. Когда в подвале замаячил
сам начальник управления Свистопляскин, три красноармейца
замерли по стойке "смирно". Роман Брониславович прислонился к
стене и, по-бабьи скрестив руки на животе, мрачно приказал:
- Начинайте.
Капитан закурил папиросу и громко скомандовал:
- Готовсь! Целься! По Антанте...
Приговоренные к смерти сделались такими, словно их
опустили в воду и тут же из нее вытащили.
Товарищ Лев, дрожа всем телом, начал бормотать что-то о
том, что он не враг, что он предан делу партии до мозга костей
и, вообще, все это какое-то недоразумение.
- Товарищи, но есть же постановление об амнистии! Его
пока никто не отменял. Нас должны судить. Мы не виновны! -
чувствуя в себе инстинктивный страх смерти, заблеял товарищ
Антон.
- Я протестую перед лицом всей Советской России!
Эти слова принадлежали Ираклию Давыдовичу Суржанскому и
были последними в его жизни.
Товарищ Свистопляскин спокойно сомкнул глаза, капитан
Ишаченко махнул рукой и, чихнув в кулак, выбросил из своих уст
роковое "Пли!". Прогремело три одновременных раскатистых
выстрела. Подвал заволокло дымом, запахло порохом.
- Вот и порешили контру! - душевно обрадовался капитан.
- Ханырики неотесанные, мать их в жало! Пусть теперь на том
свете черту лысому рассказывают о своих подвигах.
- Так-то оно так. Но ты опять все c кондачка решаешь! -
наставительно проверещал Свистопляскин. - А зачем решать c
кондачка? Не надо! Ты понимаешь, Альберт, что скажут в центре
по поводу этих трех типчиков? "Что это за дурдом?! - вот что
там скажут. - Вы, товарищ Свистопляскин, пешек поймали. Разве
это заговор? Нет заговора! Кто за этим всем стоял?"
- Недопер, товарищ начальник.
- Ничего, допрешь. Тут надо мозгами крутить. И потом. Мне
в последнее время совершенно не нравиться это Фицнер.
Фельетонный прокурор чертов! По-моему, он не лучший
репортерский мозг, а обыкновенный враг народа. Соображаешь? Что
это за писульки он настрочил. Что это за "растленные нэпманы"?
Стоп! Нэпманы! Как же мы забыли! У нас же в городе еще остались
нэпманы! Мотаешь на ус? Мотай! Мозгуй, капитан, мозгуй. Тут
попахивает саботажем. Вся страна охвачена безразличием по
отношению к великому делу, предпринятому партией! Вся страна,
понимаешь? А Немешаевск что же, в стороне?
- Об этом я не подумал...
- Об этом, товарищ капитан, нужно всегда думать. А вы
чуть что, - c кондачка.
- Слушаюсь!
- Ты не елозь, не елозь. Ты обдумай все, установи
наблюдение. Завязка у тебя есть - Суржанский. Проверь всех его
знакомых. Не мне тебя учить...
- Я все понял, товарищ Свистопляскин.
- Ну, а раз понял, тогда действуй. И помни, Альберт: либо
мы сделаем это, либо нас сомнут вражьи Союзы и тому подобные
саботажники. Вредят, гады! Вредят же, черти, стране!
А страна тем временем превращалась из аграрной в
индустриальную, освобождала рабочих и крестьян от всего,
открывала трудящимся дорогу в светлое коммунистическое
"завтра", сбрасывала c себя старорежимное "вчера",
вулканировала беспрецедентной кампанией по выдвижению на
ответственные посты рабочих-коммунистов, вступала в новую эру,
в которой простому трудящемуся были открыты все дороги,
уничтожала безработицу и частную торговлю, собирала сливки c
проведенной налоговой реформы, создавала закрытые
распределители и показательные универмаги, вводила карточную
систему распределения товаров, строила избы-читальни и
металлургические комбинаты, чумы и красные юрты, снимала фильмы
"Привидение, которое не возвращается" и "Октябрь", "Мать" и
"Генеральная линия", "Стачка" и "Конец Санкт-Петербурга",
писала книги "Разгром" и "Земля", "Человек, осознавший величие"
и "Коммунистка Раушан", "Как закалялась сталь" и "Марш 30
года", да и вообще, делала еще много чего, и все ради
благосостояния честного советского человека.
* Часть II. АФЕРА *
Глава XIV СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
Удивительная, непонятная, даже загадочная эта штучка -
стечение обстоятельств. Кто же правит здесь - Его величество
Случай? Господь Бог? Дьявол?
- Все от бога, - уверяют одни. (Я есмь путь и истина и
жизнь.)
- Все на свете случай, - заявляют другие. (Куда дышло,
туда и вышло.)
- Все в мире закономерно, даже случайность, - утверждают
третьи. (Наука - враг случайности.)
Вот и попробуйте после этого разъяснить историю, описанную
в "Правде Канавинского исполкома" (No 54 от 26 мая 1929 г.):
"Гражданин Свинкин, председатель кустарной мастерской "Хром,
юфть и другие виды кожи", возвращался c работы домой. На
Дуденовской улице ему как снег на голову упал кирпич. Свинкин,
не приходя в сознание, скончался на месте".
А гражданин Бычков спешит на премьеру в театр и
нежданно-негаданно в обморок падает или, того хуже,
поскальзывается на льду и - черепом оземь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84