Мария, глядя ей в глаза, ответила:
– Честное слово, не помню.
– Вы не можете вспомнить, когда вы притрагивались руками к книжной полке, к письменному столу?
– Нет.
– Или почему отпечатки ваших пальцев оказались на ручках выдвижных ящиков письменного стола?
– Не помню.
– Что она делала? – прошептала Терри Пэйджиту. Не спуская напряженного взгляда с Марии, тот буркнул:
– Понятия не имею.
– А может быть, вы искали кассеты, на которых была записана ваша беседа с доктором Стайнгардтом?
Глаза Марии от изумления широко раскрылись:
– Я не искала кассеты.
– Может быть, вы нашли одну? И уничтожили?
– Когда? – растерянно выдохнула Мария. – Как?
Спустила в унитаз? Но вы должны знать, что в ванную я не заходила. – Видно было, что гнев уже овладел ею. – Прав был мистер Пэйджит, сказав, что версия обвинения похожа на китайскую грамоту, писанную лунатиком. Но для осуждения невиновного требуется гораздо более развитое воображение. Если, конечно, не фабриковать улики.
Шарп непроизвольно подалась вперед. В зале раздался приглушенный шум: Пэйджиту показалось – как будто многоголовое существо корчится в судорогах. Грохнул судейский молоток.
Обе женщины замерли, смотрели на судью Мастерс. На ее лице были гнев и неприязнь.
– Довольно, – резко заявила она. – Я понимаю, мисс Карелли, обвинение ведет допрос в жесткой манере. Но высказывания, подобные вашему, недопустимы. Я не потерплю их. – Она повысила голос. – Мое терпение иссякло. Следующая ваша вспышка будет расцениваться как неуважение к суду.
Мария повернулась к ней:
– Простите меня, Ваша Честь. Но мне очень трудно принять такие обвинения. Очень трудно смириться с требованием мисс Шарп на одностороннее уважение, в то время как она старается поломать мне жизнь.
Кто-то из публики неожиданно зааплодировал. Но тон Кэролайн Мастерс оставался холодным:
– Я требую уважения к суду от всех участников процесса и взаимоуважения между всеми. Что касается того, добьетесь ли вы здесь справедливости, – это на моей совести, а не на совести мисс Шарп. Уверяю вас: просто обвинения – с ее ли стороны, с вашей ли – на меня никакого впечатления не производят. – Она помолчала. – Единственное, что интересует судью, – достаточно ли улик, чтобы возбудить уголовное дело. И я постараюсь решать этот вопрос с тем беспристрастием и благоразумием, на какие способна.
Лицо Марии прояснилось. Она кивнула, и кивок этот, казалось, меньше говорил о признании власти судьи Мастере, чем о признательности за ее решение быть справедливой.
– Прошу извинить, – тихо произнесла она.
С минуту судья смотрела на нее, потом распорядилась:
– Продолжайте, пожалуйста, мисс Шарп.
Шарп вернулась к допросу:
– Итак, мисс Карелли, о кассетах. Мистер Ренсом говорил, что на них?
– Да. Говорил.
– Говорил он вам, прямо или намеками, что записи на них позволяют судить о вашей честности и правдивости?
Мария посмотрела на Пэйджита, потом снова на Шарп:
– Он не говорил этого. Нет.
Шарп продолжала:
– Записи позволяют судить о вашей честности и правдивости?
– Протестую. – Пэйджит встал. – Ваша Честь, прошу провести совещание сторон. Немедленно.
Судья Мастерс кивнула:
– Я предполагала, что вы попросите об этом.
Шарп и Пэйджит быстро подошли к судейскому столу. Говорили приглушенными голосами.
– Какой у вас следующий вопрос? – обратился Пэйджит к Шарп. – "Это больше, чем корзина для хлеба?" или "Это начинается с гласного или согласного?" – Он повернулся к судье: – Если Мария должна отвечать на подобные вопросы, то к чему все наши разговоры о врачебной тайне? И если мисс Шарп будет и дальше высказывать намеки типа "Кассеты касаются ваших отношений с правительственным юристом?" – она уподобится дотошному репортеру, который вынюхивает все о жизни Марии.
Шарп протестующе замотала головой:
– Я этот вопрос не задавала, Ваша Честь. Я спрашивала, не связаны ли смятение и душевное страдание, о которых уже говорила мисс Карелли, с тем, что она погрешила против правды.
Кэролайн Мастерс подалась вперед:
– Мы все трое знаем, о чем может говориться в той кассете. Но кассета и ее содержание не относятся к материалам, которые позволительно оглашать. И подобные вопросы неправомерны. Я приказываю вам: пока мисс Карелли сама не раскроет содержание кассеты, не спрашивать о ней. И не выпытывайте ничего окольным путем, выясняя, что говорил по этому поводу Ренсом. Понятно?
Шарп кивнула:
– Да, Ваша Честь.
Юристы пошли прочь от судейского стола.
– Что же там было? – пробормотал Пэйджит.
Шарп бросила на него быстрый взгляд, потом пожала плечами.
– Ни сном, ни духом. – И повернулась к Марии Карелли. Ровным голосом она сказала: – Наш следующий предмет обсуждения, мисс Карелли, – момент, когда вы застрелили мистера Ренсома.
– Хорошо, – ответила Мария. – Однако прошу занести в протокол: мне вспоминается это не как "момент, когда я застрелила мистера Ренсома", а как конец борьбы, когда пистолет выстрелил. Как видите, я не вспоминаю момент, когда застрелила его. И я не собиралась стрелять. Я лишь хотела остановить его.
Молодец, подумал Пэйджит, это еще один шаг от убийства, шаг, который они обдумывали вместе.
– Судя по вашим словам, – проговорила Шарп, – он позволил вам без помех сунуть руну в сумочку. Так вы показали?
– Я сказала ему, что достаю кондом, мисс Шарп. Я уверена: он не ожидал, что я достану пистолет.
– Но все же – как вы достали пистолет? Разве он не прижимал вас к полу?
– Это верно, – терпеливо объяснила Мария. – Но, когда я сказала ему о кондоме, он перестал давить на меня.
– Как это было?
– Точно сказать не могу. – В ее голосе чувствовалась усталость. – Но, помню, рука, которой он ударил меня, была свободной. Видимо, он оперся на другую.
Шарп наморщила лоб.
– Но когда вы вытаскивали пистолет, он был сверху.
– Да.
– Слишком близко к вам, чтобы вы могли вытянуть руну.
– Да.
Шарп прошла к столу обвинения. Вернулась, держа в руне пистолет Марии. Положила его перед Марией на перила, ограждающие место свидетеля.
– Не могли бы вы показать мне, как вы держали пистолет и на каком расстоянии от себя?
Минуту Мария безмолвно смотрела на пистолет. Потом расправила плечи, взяла его обеими руками и направила на Шарп, прижимая руки к груди.
– Так примерно, – бесстрастно сказала она. – Насколько я помню.
Шарп внимательно разглядывала ее.
– А он все еще был сверху, так?
– Да.
– Значит, он позволил вам вынуть пистолет из сумочки, взяться за него обеими руками и принять эту, немного неловкую позу, которую вы нам сейчас демонстрируете.
– Ничего он мне не позволял, – ответила Мария, по-прежнему сжимая пистолет в руках. – Как я сказала, он держал меня за запястья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167