– А я думаю, – сказал Пэйджит, – что твоя мама очень много работает. Иногда, когда люди очень много работают, у них болит голова.
Девочка задумалась:
– Мамы всегда нет дома. А папа – дома.
– Это потому что твоя мама работает со мной, она зарабатывает деньги на еду и на одежду и на ваш дом. Иногда такое бывает в семье – один человек заботится обо всех остальных.
Елена посмотрела на гамбургеры:
– Мама и обед готовит.
– Иногда ты и твой папа могли бы готовить для мамы. – Пэйджит улыбнулся. – Мама у вас очень хорошая, и вам повезло с ней.
– Верно, – вмешалась Терри. – Я просто замечательная и осчастливила весь свет своим появлением.
Пэйджит обернулся в удивлении.
– Надо бы зажарить гамбургеры, – сказал он. – Но боюсь – могут сгореть.
– Ой, мама! – воскликнула Елена. – А Крис говорит, что ты хорошая.
– Но я говорю это о ней только за глаза, – громко шепнул Пэйджит Елене. – Так легче.
Хотя та и не поняла сказанного, она знала, что Пэйджит шутит, и чувствовала свое с ним единодушие. Подняв мордашку, улыбнулась Терри, будто была третьей в компании взрослых.
– Это правильно, – заявила она. – Ты хорошая. И так легче.
Терри улыбнулась в ответ:
– И ты будешь хорошей, если помоешь руки перед обедом. Только спроси вначале у Карло, где ванная.
Елена вприпрыжку умчалась по коридору, довольная, что у нее есть вопрос к Карло.
Терри взглянула на Пэйджита:
– Спасибо.
– За что?
– За то, что сказали Елене: ее приходящая мама не так уж и плоха.
– Это кто-то еще должен был бы говорить, – ответил он.
Терри теперь смотрела мимо него, на залив.
– Я имел в виду, – тихо поправился Пэйджит, – что иногда трудно вступиться за себя самого. Особенно в семье.
Она обернулась:
– Мне хотелось бы поговорить с вами кое о чем. Если у вас найдется время после обеда, не мог бы Карло присмотреть за Еленой?
– Конечно. – Он задумался. – Если имеется в виду выступление на телевидении, то вам не надо этого делать. Пусть Джонни хоть землю роет, но найдет свидетеля. В конце концов, это его работа.
Терри ответила не сразу; предстоящее слушание слишком много значило для Пэйджита, и ему казалось, что все другие тоже ни о чем ином не могут и помыслить.
– С телевидением все нормально. Но я не об этом.
– Можно узнать, о чем?
Терри едва заметно пожала плечами.
– О Карло, – сказала она.
3
– Когда отвечаете, – говорила Мария Карелли, – не смотрите на того, кто задал вопрос. Смотрите в камеру. – И, помолчав, добавила сухо: – Тогда зрители поверят в вашу искренность.
Терри кивнула:
– Хорошо.
Мария подняла брови:
– Вы как будто сомневаетесь?
– Во всем этом мероприятии мне видится какая-то надуманность. Теперь, когда я здесь, мне трудно даже представить, что какую-то женщину можно уговорить рассказать – не дома, в суде – о том, как ее насиловали. Предполагая, конечно, что Ренсом когда-то это проделал.
Мария пожала плечами:
– Поэтому-то я здесь. Когда речь заходит о телевидении или о Марке Ренсоме, я могу представить все, что угодно.
Они сидели в пустом павильоне звукозаписи, который Си-эн-эн арендовала у сан-францисского филиала Эй-би-си, ждали начала интервью. И сегодня, на одиннадцатый день, Джонни Муру не удалось узнать о чем-либо, что связало бы имя Марка Ренсома с сенсуальными преступлениями, – ни о зафиксированных случаях, ни даже о домыслах. До предварительного слушания оставалось четыре дня.
Это и побудило Кристофера Пэйджита согласиться на выступление Терри по телевидению. Но согласился он неохотно, ей пришлось настаивать.
Участие Марии было идеей Пэйджита.
– Вы – адвокат, – сказал он, – а Мария – возможная жертва. С другой стороны, она известна и чувствует себя там как рыба в воде. Для Марии обращение с трогательной мольбой о помощи будет как выступление в новом амплуа. – Голос его прозвучал цинично и устало. – Постарайтесь, чтобы она избегала так называемых фактов.
– Но разве мы не исходим из предположения, – подняла брови Терри, – что история ее в основе своей правдива? И разве не так же будет относиться к этому другая возможная жертва?
Он пожал плечами:
– Единственное, в чем я уверен, – Ренсом был свиньей. Вопрос лишь в том, какого рода это свинство.
– И где та женщина, которая расскажет об этом, – добавила Терри.
И вот теперь, сидя рядом с Марией Карелли, она думала о тех, кто будет смотреть передачу. Ей представилась томимая одиночеством женщина, скрывшая пережитое и от друзей, и от семьи, схоронившая его в таких глубинах души, что оно превратилось уже в смутное воспоминание, в которое она сама уже почти не верит. В воспоминание, оживающее лишь от страха, когда она идет в одиночестве по ночной улице, или от быстрого характерного взгляда, жуткий смысл которого в свое время она не разгадала сразу. Женщина, которая предстала перед мысленным взором Терри, никому ничего не расскажет.
– Вы чем-то озабочены? – спросила Мария.
У Терри снова появилось ощущение, что Мария изучает ее с недобрым любопытством. Настроение ее еще больше ухудшилось.
– Просто я пыталась представить себе нашу аудиторию. Думаю, вам надо выступить первой.
Мария улыбнулась:
– Я уже выступила первой.
Терри повернулась к ней.
– Вам не приходится выбирать, – спокойно заметила она. – Ренсом мертв. Если бы он был жив и если бы он просто изнасиловал вас, у вас был бы выбор.
Мария обвела взглядом павильон – глухие перегородки позади, три кресла, две камеры, нацеленные на них, как стволы конвоиров.
– Вы не верите мне, – проговорила она.
Терри внимательно посмотрела на нее:
– Я не понимаю вас. Поэтому не знаю, верить или не верить вам. – Помолчав, добавила мягко: – Знаю только, что это не имеет значения.
Мария язвительно улыбнулась:
– Из-за того, что вы адвокат? Или из-за Криса?
– Из-за того, что я адвокат. Это часть моего "я". – Сделав паузу, Терри сказала многозначительно: – И быть женой и матерью – тоже часть моего "я".
– У вас это прозвучало так, будто вы приняли на себя пожизненное обязательство.
– Да, я приняла на себя пожизненное обязательство. В тот день, когда появилась Елена. С этой точки зрения я очень проста.
Мария улыбнулась скептически:
– Меня удивляет, что многие вас недооценили.
– Это зависит от человека. – Терри чувствовала странную раздвоенность в душе. – Некоторые сразу разобрались во мне. Оценили верно.
Мария посмотрела на нее с любопытством:
– Если задела ваше самолюбие – извините.
– Ничего вы не задели. Просто я хочу покончить с этим.
– Вы сейчас как сжатая пружина. – На лице Марии снова появилась улыбка. – Представьте себе, что идете в суд, только вопросы будут не такие заумные. И никаких проблем для вас, если вы так остроумны, как считает Крис.
Снова Крис, подумала Терри и поразилась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167