– Придерживайтесь фактов, мистер Пэйджит.
– Непременно, Ваша Честь. – И тут же спросил Монка: – Итак, около двух часов мисс Карелли ждала начала вашего допроса?
– Да.
– И провела это время в отделе убийств?
– Да.
– Одна?
– Да. – Монк помедлил. – Мы ни в чем не ущемляли ее прав, мистер Пэйджит. Что же, я должен был выделить человека, чтобы он развлекал ее разговорами?
Пэйджит внимательно наблюдал за ним.
– Вы упомянули о правах, инспектор… А вы вызвали консультанта по делам об изнасиловании?
– Нет.
– Или врача?
– Нет.
– Позаботились о том, чтобы ее покормили?
– Не знаю. – Монк запнулся. – Кофе ей, кажется, давали.
– С сахаром и сливками, надеюсь. – Пэйджит бросил быстрый взгляд на Кэролайн Мастерс. – Извините, Ваша Честь.
Терри заметила на лице судьи тень улыбки.
– Уважая суд, мистер Пэйджит, ведут себя так, что извиняться не приходится. Продолжайте.
– Благодарю вас. – Он обернулся к Монку: – В тот момент вы знали, сколько времени мисс Карелли провела без сна?
– Нет.
– А без пищи?
– Нет.
– Вы не спрашивали?
Монк поколебался:
– Об этом не спрашивал, нет.
– Вы знали о том, что она избита?
– Она говорила о том, что ее били. Если вы это имеете в виду.
– На мой взгляд, инспектор, здесь тонкая разница. Позвольте мне иначе поставить вопрос. – Сделав паузу, Пэйджит показал на фотографию: – Вы видели этот синяк?
– Да.
– И мисс Карелли, конечно же, сказала вам, что Марк Ренсом пытался изнасиловать ее.
– Да.
– И вы знали, что она застрелила его.
– Да.
– И, судя по обстановке в комнате, можно было заключить, что она и мистер Ренсом пили шампанское.
Пэйджит перевел взгляд с Марии на судью Мастерс, потом снова взглянул на Чарльза Монка.
– Итак, на тот момент, когда вы допрашивали ее, единственной пищей мисс Карелли за последние двенадцать часов – во всяком случае, насколько известно, вам – были шампанское и кофе.
– Полагаю, это так.
– И у вас были основания также полагать, что в течение этих двенадцати часов мисс Карелли была избита, подверглась нападению на сексуальной почве и была вынуждена застрелить человека.
Монк смотрел на него.
– Но она хотела отвечать на вопросы.
– А вы бы не хотели, инспектор? Любой нормальный человек, который в целях самообороны убил другого, не захотел бы заявить об этом?
– Протестую, – вмешалась Шарп. – Это не вопрос, а попытка навязать мнение.
– Протест принимается, – провозгласила Мастерс. Но выражение ее лица и тон голоса сказали Терри, что Пэйджит достиг своего.
А тот не сводил взгляда с Монка.
– Вам знакомо определение шока с медицинской точки зрения, инспектор?
– Нет. – Теперь Монк был уже явно раздражен. – Но я двадцать лет имею дело с насильственными преступлениями и не раз наблюдал шок, пусть и непрофессионально. Исходя из этого опыта, могу заключить, что у мисс Карелли не была потеряна способность сосредоточиться на каком-либо действии, а по этому признаку, на мой взгляд, и можно судить о наличии шока.
– Поскольку врача здесь нет, поверим вам на слово. И вы действительно со спокойной совестью изобличали мисс Карелли, обнаружив противоречия в ее показаниях, зная, что двенадцать часов назад она перенесла моральную травму, и вам даже в голову не пришло предложить ей что-нибудь, скажем, "биг мак" или жаркое?
– Протестую! – выкрикнула Шарп. – Здесь суд, а не школьный диспут. Риторические вопросы неуместны.
– Мистер Пэйджит, – сказала судья Мастерс, – надо проявлять хоть какое-то уважение к правилам. И не отказывайте составу суда в способности к мыслительной деятельности. Я вынуждена снять пять ваших вопросов.
Пэйджит улыбнулся:
– Тогда я с удовольствием вернусь на свое место.
Встала Шарп:
– Несколько коротких вопросов.
Судья кивнула:
– Прошу вас.
Шарп повернулась к Монку:
– Кто прервал допрос?
– Мисс Карелли.
Неплохой вопрос для начала, подумала Терри. Пэйджит лишил Шарп возможности обсуждать содержание кассеты, поставив под сомнение способность Марии и отвечать на вопросы. Теперь она попытается доказать, что Мария не теряла контроль над собой.
– Итак, мисс Карелли была вправе сама отказаться от ответа на дальнейшие вопросы?
– Конечно.
– Когда мисс Карелли отказывалась от продолжения допроса, она казалась неспособной ориентироваться в происходящем?
– Протестую, – заявил Пэйджит. – Мы уже установили, что свидетель не в состоянии дать медицинское заключение.
– Мне не нужно мнение медэксперта, – возразила Шарп. – На мой вопрос может ответить любой непрофессионал: "Не было ли у мисс Карелли признаков помрачения сознания?"
– Протест отклоняется, – объявила Мастерс. – Свидетель может отвечать.
– Нет. – Монк помолчал. – Я, помнится, еще подумал тогда, что мисс Карелли полностью сохранила самообладание, отвечает впопад – удивительно для женщины, только что застрелившей человека. – Он снова помолчал. – Но особенно меня поразило то, что она сама выключила магнитофон.
Пэйджит слушал, не меняя выражения лица. Но Терри знала, как болезненно воспринимает он эти вопросы, – женщине, которую описывал Монк, больше подходил спокойный голос на магнитофонной кассете, чем истерзанное лицо на огромной фотографии.
А Шарп двигалась к своей цели:
– Мисс Карелли просила накормить ее?
– Нет, на кассете есть запись – она просила воды.
– Но она просила врача?
– Нет.
– Время для отдыха?
– Нет.
Шарп кивнула.
– Когда запись прекратилась, – мягко спросила она, – мисс Карелли просила о чем-либо вообще?
– Да. – Монк перевел взгляд с Марии на Пэйджита. – Да, – повторил он. – Она хотела встречи с адвокатом.
– Это, – произнесла Марни Шарп на телеэкране, – не что иное, как убийство.
Терри и Пэйджит сидели в библиотеке, просматривали записи Терри, готовясь к выступлению Элизабет Шелтон. А до этого пришлось выдержать натиск репортерских толп. Они забросали их вопросами, просили Карло подтвердить, что Мария его мать, спрашивали, что они думают о суде.
Пэйджит, глядя на телеэкран, бесстрастно прокомментировал:
– Сегодня она хорошо выступала.
Терри не отвечала, чувствуя, как удручающе слушание действует на Пэйджита, – так много он поставил на карту. Они всегда просто работали вместе, стараясь не касаться того, что имело отношение к личной жизни, теперь же ей хотелось сделать что-то для него лично.
– Вы тоже хорошо выступали, – заметила она.
Он пожал плечами:
– Вы говорите так по доброте душевной. Я только с краю пощипал. Этого совершенно недостаточно.
Он кажется усталым, подумала Терри, а ведь сегодня только первый день.
– Но все равно, все это пойдет на пользу Марии, – ответила она. – Однако на перекрестном допросе вам не удастся добиться прекращения дела. Никто бы этого не добился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
– Непременно, Ваша Честь. – И тут же спросил Монка: – Итак, около двух часов мисс Карелли ждала начала вашего допроса?
– Да.
– И провела это время в отделе убийств?
– Да.
– Одна?
– Да. – Монк помедлил. – Мы ни в чем не ущемляли ее прав, мистер Пэйджит. Что же, я должен был выделить человека, чтобы он развлекал ее разговорами?
Пэйджит внимательно наблюдал за ним.
– Вы упомянули о правах, инспектор… А вы вызвали консультанта по делам об изнасиловании?
– Нет.
– Или врача?
– Нет.
– Позаботились о том, чтобы ее покормили?
– Не знаю. – Монк запнулся. – Кофе ей, кажется, давали.
– С сахаром и сливками, надеюсь. – Пэйджит бросил быстрый взгляд на Кэролайн Мастерс. – Извините, Ваша Честь.
Терри заметила на лице судьи тень улыбки.
– Уважая суд, мистер Пэйджит, ведут себя так, что извиняться не приходится. Продолжайте.
– Благодарю вас. – Он обернулся к Монку: – В тот момент вы знали, сколько времени мисс Карелли провела без сна?
– Нет.
– А без пищи?
– Нет.
– Вы не спрашивали?
Монк поколебался:
– Об этом не спрашивал, нет.
– Вы знали о том, что она избита?
– Она говорила о том, что ее били. Если вы это имеете в виду.
– На мой взгляд, инспектор, здесь тонкая разница. Позвольте мне иначе поставить вопрос. – Сделав паузу, Пэйджит показал на фотографию: – Вы видели этот синяк?
– Да.
– И мисс Карелли, конечно же, сказала вам, что Марк Ренсом пытался изнасиловать ее.
– Да.
– И вы знали, что она застрелила его.
– Да.
– И, судя по обстановке в комнате, можно было заключить, что она и мистер Ренсом пили шампанское.
Пэйджит перевел взгляд с Марии на судью Мастерс, потом снова взглянул на Чарльза Монка.
– Итак, на тот момент, когда вы допрашивали ее, единственной пищей мисс Карелли за последние двенадцать часов – во всяком случае, насколько известно, вам – были шампанское и кофе.
– Полагаю, это так.
– И у вас были основания также полагать, что в течение этих двенадцати часов мисс Карелли была избита, подверглась нападению на сексуальной почве и была вынуждена застрелить человека.
Монк смотрел на него.
– Но она хотела отвечать на вопросы.
– А вы бы не хотели, инспектор? Любой нормальный человек, который в целях самообороны убил другого, не захотел бы заявить об этом?
– Протестую, – вмешалась Шарп. – Это не вопрос, а попытка навязать мнение.
– Протест принимается, – провозгласила Мастерс. Но выражение ее лица и тон голоса сказали Терри, что Пэйджит достиг своего.
А тот не сводил взгляда с Монка.
– Вам знакомо определение шока с медицинской точки зрения, инспектор?
– Нет. – Теперь Монк был уже явно раздражен. – Но я двадцать лет имею дело с насильственными преступлениями и не раз наблюдал шок, пусть и непрофессионально. Исходя из этого опыта, могу заключить, что у мисс Карелли не была потеряна способность сосредоточиться на каком-либо действии, а по этому признаку, на мой взгляд, и можно судить о наличии шока.
– Поскольку врача здесь нет, поверим вам на слово. И вы действительно со спокойной совестью изобличали мисс Карелли, обнаружив противоречия в ее показаниях, зная, что двенадцать часов назад она перенесла моральную травму, и вам даже в голову не пришло предложить ей что-нибудь, скажем, "биг мак" или жаркое?
– Протестую! – выкрикнула Шарп. – Здесь суд, а не школьный диспут. Риторические вопросы неуместны.
– Мистер Пэйджит, – сказала судья Мастерс, – надо проявлять хоть какое-то уважение к правилам. И не отказывайте составу суда в способности к мыслительной деятельности. Я вынуждена снять пять ваших вопросов.
Пэйджит улыбнулся:
– Тогда я с удовольствием вернусь на свое место.
Встала Шарп:
– Несколько коротких вопросов.
Судья кивнула:
– Прошу вас.
Шарп повернулась к Монку:
– Кто прервал допрос?
– Мисс Карелли.
Неплохой вопрос для начала, подумала Терри. Пэйджит лишил Шарп возможности обсуждать содержание кассеты, поставив под сомнение способность Марии и отвечать на вопросы. Теперь она попытается доказать, что Мария не теряла контроль над собой.
– Итак, мисс Карелли была вправе сама отказаться от ответа на дальнейшие вопросы?
– Конечно.
– Когда мисс Карелли отказывалась от продолжения допроса, она казалась неспособной ориентироваться в происходящем?
– Протестую, – заявил Пэйджит. – Мы уже установили, что свидетель не в состоянии дать медицинское заключение.
– Мне не нужно мнение медэксперта, – возразила Шарп. – На мой вопрос может ответить любой непрофессионал: "Не было ли у мисс Карелли признаков помрачения сознания?"
– Протест отклоняется, – объявила Мастерс. – Свидетель может отвечать.
– Нет. – Монк помолчал. – Я, помнится, еще подумал тогда, что мисс Карелли полностью сохранила самообладание, отвечает впопад – удивительно для женщины, только что застрелившей человека. – Он снова помолчал. – Но особенно меня поразило то, что она сама выключила магнитофон.
Пэйджит слушал, не меняя выражения лица. Но Терри знала, как болезненно воспринимает он эти вопросы, – женщине, которую описывал Монк, больше подходил спокойный голос на магнитофонной кассете, чем истерзанное лицо на огромной фотографии.
А Шарп двигалась к своей цели:
– Мисс Карелли просила накормить ее?
– Нет, на кассете есть запись – она просила воды.
– Но она просила врача?
– Нет.
– Время для отдыха?
– Нет.
Шарп кивнула.
– Когда запись прекратилась, – мягко спросила она, – мисс Карелли просила о чем-либо вообще?
– Да. – Монк перевел взгляд с Марии на Пэйджита. – Да, – повторил он. – Она хотела встречи с адвокатом.
– Это, – произнесла Марни Шарп на телеэкране, – не что иное, как убийство.
Терри и Пэйджит сидели в библиотеке, просматривали записи Терри, готовясь к выступлению Элизабет Шелтон. А до этого пришлось выдержать натиск репортерских толп. Они забросали их вопросами, просили Карло подтвердить, что Мария его мать, спрашивали, что они думают о суде.
Пэйджит, глядя на телеэкран, бесстрастно прокомментировал:
– Сегодня она хорошо выступала.
Терри не отвечала, чувствуя, как удручающе слушание действует на Пэйджита, – так много он поставил на карту. Они всегда просто работали вместе, стараясь не касаться того, что имело отношение к личной жизни, теперь же ей хотелось сделать что-то для него лично.
– Вы тоже хорошо выступали, – заметила она.
Он пожал плечами:
– Вы говорите так по доброте душевной. Я только с краю пощипал. Этого совершенно недостаточно.
Он кажется усталым, подумала Терри, а ведь сегодня только первый день.
– Но все равно, все это пойдет на пользу Марии, – ответила она. – Однако на перекрестном допросе вам не удастся добиться прекращения дела. Никто бы этого не добился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167