– Я так виновата, – прошептала она.
Когда он поднял к ней лицо, она откинула с его лба прядь волос.
– Что я могу сделать для вас?
– Мне надо побыть одному, – сказал он. – Мне надо освоиться с этим.
Она кивнула.
– Что будете делать?
– Не знаю. – Он помедлил. – Что-нибудь.
Терри выпустила его из своих объятий. Но на мгновение задержала свои ладони на его плечах. Потом пошла к двери. В дверях остановилась, обернулась.
– Она права, Крис. Вы не похожи на нее. Поэтому все так и получилось. – Он не отвечал. – Я буду у себя, – добавила она и ушла, осторожно закрыв за собой дверь.
3
Без косметики глаза Марии казались ввалившимися, лицо осунувшимся. У нее был напряженный взгляд человека, который, мучаясь от бессонницы, изо всех сил старается уснуть. Увидев за дверью Пэйджита, она испугалась – похоже, процесс основательно потрепал ей нервы.
– Что тебе нужно?
Пэйджит молча смотрел на нее. Потом тихо сказал:
– Похоже, сюрпризы тебя больше не радуют.
Мария замерла в дверях и походила на женщину, которую из ее уютного мирка вырвал некто, угрожающий ей. Ни жестом, ни взглядом не пригласила его войти.
– Разве ты не готовишься к дискуссии?
– Кажется, у меня с этим будут трудности.
Ее глаза сузились.
– И ты пришел за помощью?
– В некотором роде.
Она молчала, ждала, что еще он скажет. Он не произнес ни слова.
Наконец она отступила в сторону, неохотно, почти сердито. Когда он прошел на середину комнаты и обернулся к ней, она все еще стояла в дверях.
– Можешь закрыть дверь.
Она медленно прикрыла ее. Стояла, смотрела на наболдашник дверной ручки, как будто избегая его взгляда. Пэйджит заметил, что в ее движениях была какая-то новая, непривычная для его глаз расслабленность. Повернувшись, она выпрямила плечи.
– Ты как-то странно себя ведешь.
– Я?
– Да. – Она помолчала. – Я на самом деле не понимаю, в чем дело.
– А конкретнее?
– Ты как-то неожиданно появился. Чего ты хочешь?
Пэйджит огляделся, выбирая, куда сесть. Окна были зашторены: ничего не было здесь от той Марии в стерильной комнате.
Здесь были личные владения, защищенные от чужеродного вторжения.
– Правды, – ответил он. – Я предпочел бы выслушать сидя. А ты можешь стоять там, если хочешь.
Он прошел к дивану и сел, поглядывая на нее без особого интереса.
– И можешь не спешить. Я свободен до десяти утра.
Она было открыла рот, но губы ее снова сжались.
– Что такое, черт возьми? Бэс? – спросила она наконец.
Пэйджит спокойно смотрел на нее.
– Не собираюсь обсуждать, почему мне нужна правда. Мне она просто нужна.
– Тогда уходи. Правду ты уже знаешь. – Она скрестила руки на груди. – Ты правильно провел допрос Бэса. Что бы там Ренсом мог или не мог, он напугал меня.
– Нет, – мягко возразил Пэйджит, – рассудка от страха ты не теряла. Я сразу понял это, как только узнал, почему ты не тотчас же позвонила по 911.
– Почему же?
– Чтобы скрыть улики, говорящие об умышленном убийстве. – Он слышал свой голос как будто издалека – очень спокойный и очень вежливый. – Во всем этом есть один момент, который ты можешь помочь мне прояснить. Что ты делала в коридоре?
– Я была в шоке, черт побери! – Мария стояла прямая, жесткая, сжав кулаки, говорила повышенным тоном. – Тебе доставляет удовольствие мучить меня? Мало тебе слушаний?
– Нет. Это не так.
– Пожалуйста, Крис, уходи. – Ее голос сделался ломким. – Оставь меня. Ты здесь не нужен. Ты нужен в суде.
– Но я не могу уйти. – Пэйджит говорил преувеличенно терпеливо, как будто разговаривал с ребенком. – Ты не ответила на мой вопрос.
– Какой здесь может быть ответ?
– О, я уверен, что ответ есть.
– Почему? Поговорил со своей миниатюрной подружкой, мисс Перальтой?
Пэйджит поднял брови:
– А при чем здесь Терри?
– Прекрати, пожалуйста. – В ее речи появился акцент итальянцев Бостона, как будто наступал момент истины. – Я не помню, что я там делала.
– Может быть, теперь вспомнишь. – Пэйджит небрежно достал кассету из кармана и положил ее на кофейный столик, не сводя с Марии глаз. – Ну подумай немного.
Непроизвольным движением Мария закрыла грудь ладонями. Ее лицо побледнело.
– Конечно же, ты можешь забыть и то, что на ней. – Голос Пэйджита стал еще мягче. – Пять лет – немалый срок в жизни родителей. И треть жизни твоего сына.
Мария отвернулась к окну и замерла, потом ее плечи затряслись.
Пэйджит встал.
– Смотри на меня, черт тебя возьми. У тебя хватило смелости убить человека. То, что ты сделала со мной, исковеркало всю мою жизнь. Почему же тебе так трудно смотреть мне в лицо? – Мария не обернулась. Ее тело содрогалось. – Ради тебя я лгал, – продолжал Пэйджит. – Из-за тебя уехал из Вашингтона, отказался от желанной карьеры. Отказался от семейной жизни и воспитывал Карло как сына – и все из-за тебя. И теперь, опять же благодаря тебе, я узнаю, что все это шутка.
Мария опустила голову. Ее тело теперь сотрясали спазмы, но она по-прежнему не издала ни звука.
– Смотри на меня, – потребовал Пэйджит. – Ты можешь использовать людей в своих целях, убивать их или просто ломать им жизнь. Люди для тебя не существуют – я не существую для тебя. Ты никого не замечаешь, когда идешь к своей цели. Единственное, что может оправдать мое существование, существование кого бы то ни было, – быть пешками в твоей игре. Так, по крайней мере, смотри мне в глаза!
Мария выпрямилась, медленно повернулась к нему. По ее лицу текли слезы.
Пэйджит старался сохранить самообладание. Это удавалось крайним напряжением сил, сострадания он не испытывал, но голос его был по-прежнему мягок:
– Извини меня за резкость. Просто я узнал, что ты подстроила, чтобы я воспитывал сына Джека Вудса как своего. А ты знаешь, как я ненавижу сюрпризы.
Мария попыталась что-то сказать, но не смогла. Только прижимала ладони к своей груди жестом убитого горем человека.
– Ты поразительная женщина, – почти ласково произнес Пэйджит. – Ради спасения своей карьеры ты помогла мне отправить отца Карло в тюрьму, а его сына использовала для того, чтобы заставить меня помочь тебе. Трудно даже подыскать для этого название.
– А ты знаешь, – взорвалась Мария, – почему я пошла в номер Ренсома?
– Конечно. Чтобы убить его.
– Нет. – Голос Марии был полон боли и гнева. – Чтобы делать все, что он захочет. Чтобы ты и Карло никогда не услышали эту запись.
– Очень трогательно слышать, – отозвался он, – на какие жертвы ты пошла ради меня. С такой виной жить нельзя.
Мария еще больше побледнела. Она стояла в пол-оборота к нему, с лицом, мокрым от слез, со скрещенными руками, как будто обнимая себя. Плечи дрожали, она выглядела несчастной и одинокой.
Пэйджит молчал и просто смотрел на нее. Его лицо выражало крайнее презрение.
Неожиданно Мария села на ковер. Спрятав лицо в ладонях, она судорожно рыдала, потом рыдания перешли в звук, похожий на визг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167