Измотанный врач посмотрел наконец рентгеновский снимок мальчика, наложил гипс, сказал, чтобы он пришел к нему через две недели, и отпустил их в ночь. Они еще находились в шоке от травмопункта, говорили мало, о чем-то незначащем, о Марии не сказали ни слова. Их короткие фразы о травме Карло были скорее реакцией на происшествие, чем беседой.
Сейчас они снова погрузились в молчание. Но, кажется, ни тот, ни другой не спешили уходить из этого бара. Может быть, подумал Пэйджит, поспеши они домой – сразу будет заметно, что им неловко друг с другом, и, кроме того, дома они будут ближе к ожидающему их завтра решению судьи. О чем сейчас думает Кэролайн Мастерс? Или Мария Карелли?
Он заказал себе кофе и десерт для Карло. Мальчик, оглядывая бар, крутил в руне ложку, явно не зная, с чего начать. Это действовало на Пэйджита угнетающе.
Карло смотрел на ложку. Не поднимая глаз, сказал:
– Ты сегодня был великолепен. То, что ты сделал для нее, просто замечательно.
– Честно говоря, Карло, я и сам не знаю, для кого я это делал. – Пэйджит помолчал. – Помнишь тот первый вечер, когда ты сказал, что я не должен заниматься этим случаем?
– У-гу. Я думал, что ты не веришь ей.
– Я сожалею об этом. Но я сделал все, что мог.
– Знаю. Я же был там.
Пэйджит взглянул ему в глаза:
– Прошлым вечером было сказано немало нелицеприятного. В том числе и тобой.
На мгновение Карло отвел взгляд. Но тут же твердо посмотрел на Пэйджита:
– Раньше я всегда мог рассчитывать на тебя.
– Я не робот, Карло. А это значит: как и ты, я способен на переживания.
– Но ты был готов бросить ее. – Карло помолчал, затрудняясь с объяснением. – Дело было не в ней – в тебе. Если я не могу рассчитывать на то, что ты останешься верен себе, как я могу на тебя вообще рассчитывать?
– Ты считаешь, что был справедлив?
– Нет. Я был сердит. – Карло ненадолго задумался. – А ты думаешь, ты был справедлив?
– Нет. Но полагаю, что заслуживаю права на ошибку. – Пэйджит подался вперед. – Это очень тяжелый для меня случай, по причинам, которых тебе не понять. Но никогда не было у меня такого желания, чтобы ты рос без матери. Все, что я хотел для тебя, – чтобы ты был счастлив и спокоен.
Карло взглянул на него открытым взглядом.
– Я всегда и был таким, – тихо вымолвил он. – До недавнего времени. Не знаю, что произошло. Не знаю, что все это значит.
От этих простых слов Пэйджиту стало не по себе. Он снова вспомнил семилетнего малыша, не уверенного в себе – в своем будущем, в любви окружающих. Пэйджит сделал все возможное, чтобы мальчик, который сидел сейчас напротив, был не похож на того, каким он был раньше; его потрясла мысль, что это могло не получиться.
– Речь идет о твоей матери и обо мне, – проговорил Пэйджит. – Все это в далеком прошлом. И ты должен принять как данность то, что я не отношусь к ней так, как ты, и что она не относится ко мне так, как к тебе. – Пэйджит помолчал. – И в то же время я ничего не имею против того, что ты любишь ее.
– Потому что, если нет мамы, то любая подойдет?
– Нет. Потому что вы друг для друга можете много значить, и мне кажется, ей очень хочется этого. Если я не буду этому препятствовать.
Карло поднял голову:
– Я не позволю тебе этого.
– И она тоже. – Пэйджит помедлил. – Но я не могу быть ее адвокатом, Карло. Если завтра она проиграет, я помогу ей найти кого-нибудь еще.
После секундного размышления Карло кивнул в знак того, что понял. Тихо спросил:
– Ты думаешь, она проиграет?
– Полагаю, да. Карло задумался.
– Если она проиграет, то не по твоей вине. Я и не знал, что ты такой хороший адвокат.
– Я тебе не говорил?
– Нет. – Лицо Карло осталось серьезным. – После того что было сегодня, уверен: никто не сделал бы все это лучше. Теперь мне легче будет примириться со всем, что бы ни случилось.
Мгновение Пэйджит молчал. Оказывается, совсем немного надо было сказать Карло, чтобы он, Пэйджит, почувствовал, насколько легче стала его ноша.
– Жаль, что я пропустил твой сезон, – произнес он наконец. Карло пожал плечами:
– Но ты все же пришел. И это великолепно.
Последняя фраза пробудила воспоминание: они вдвоем смотрят телевизор; на экране Мария выходит из Дворца правосудия в тот день, когда погиб Ренсом. "Как игра?" – спросил тогда Пэйджит. "Великолепно", – ответил Карло. И все дни и недели, что прошли с той поры, Карло Пэйджит старался делать все наилучшим образом.
– Ты играешь здорово, – похвалил его Пэйджит. – Я гордился сегодня тобой.
Карло взглянул на него так, будто многое хотел сказать ему, а еще больше спросить. Но обронил только:
– Спасибо, папа.
Два слова. Пэйджит не знал, почему они заставили его глаза наполниться слезами.
– Я ведь на самом деле люблю тебя, Карло. Очень люблю. Мальчик улыбнулся удивленной улыбкой:
– Это была только игра, папа. Вещь преходящая. Пэйджит сумел заставить себя улыбнуться в ответ.
– Иногда родители забывают о перспективе, – произнес он.
Домой они пришли после десяти; было около одиннадцати, когда в спальне Пэйджита зазвонил телефон. Это был Маккинли Брукс.
– Мы просили судью Мастерс провести заседание завтра утром, – без предисловия сообщил Брукс. – В десять. Она хотела, чтобы я известил тебя об этом.
Голос у Брукса был угрюмый.
– В ее кабинете? – спросил Пэйджит.
– Нет. На открытом заседании. Мы пригласили прессу.
Инстинктивно Пэйджит бросил взгляд на ящик, где были спрятаны кассеты.
– О чем речь?
– Не могу сказать. Это ты должен выслушать при всех. Если пока еще не знаешь.
Речь идет о Терри, понял Пэйджит, напали на след кассет, видели ее подпись. Терри ждут неприятности, а Брукс намерен усугубить их.
– Не время для шуток, Мак. Если у вас есть новые улики или хотите объявить кому-то шах, для этого существуют закрытые заседания.
– Уже не время для этого, Крис. Будет открытое заседание, так распорядилась достопочтенная Кэролайн Кларк Мастерс. Там и встретимся.
Брукс повесил трубку.
Пэйджит сел на кровать. Они обвинят Терри в обструкции. И, конечно же, его, Пэйджита. Для окружного прокурора ситуация беспроигрышная: справедливое негодование, если выяснится, что Пэйджит уничтожил кассеты; требование их публично заслушать, если он не уничтожил их. И то и другое вынудит Кэролайн Мастерс принять решение не в пользу Марии Карелли. Надо было сделать так, чтобы это никоим образом не задело Терезу Перальту, самому Пэйджиту все было уже безразлично.
Но Брукс не мог знать того, что означает вторая кассета для Карло.
У Пэйджита появилось желание позвонить Терри. Но он знал, что она скажет: "Уничтожь кассеты ради Карло"; знал и другое – что откажется сделать это. Лучше уж избавить ее от бессонной ночи.
Пэйджит выдвинул ящик. Медленно вынул кассеты, с минуту разглядывал их. Потом положил в кейс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
Сейчас они снова погрузились в молчание. Но, кажется, ни тот, ни другой не спешили уходить из этого бара. Может быть, подумал Пэйджит, поспеши они домой – сразу будет заметно, что им неловко друг с другом, и, кроме того, дома они будут ближе к ожидающему их завтра решению судьи. О чем сейчас думает Кэролайн Мастерс? Или Мария Карелли?
Он заказал себе кофе и десерт для Карло. Мальчик, оглядывая бар, крутил в руне ложку, явно не зная, с чего начать. Это действовало на Пэйджита угнетающе.
Карло смотрел на ложку. Не поднимая глаз, сказал:
– Ты сегодня был великолепен. То, что ты сделал для нее, просто замечательно.
– Честно говоря, Карло, я и сам не знаю, для кого я это делал. – Пэйджит помолчал. – Помнишь тот первый вечер, когда ты сказал, что я не должен заниматься этим случаем?
– У-гу. Я думал, что ты не веришь ей.
– Я сожалею об этом. Но я сделал все, что мог.
– Знаю. Я же был там.
Пэйджит взглянул ему в глаза:
– Прошлым вечером было сказано немало нелицеприятного. В том числе и тобой.
На мгновение Карло отвел взгляд. Но тут же твердо посмотрел на Пэйджита:
– Раньше я всегда мог рассчитывать на тебя.
– Я не робот, Карло. А это значит: как и ты, я способен на переживания.
– Но ты был готов бросить ее. – Карло помолчал, затрудняясь с объяснением. – Дело было не в ней – в тебе. Если я не могу рассчитывать на то, что ты останешься верен себе, как я могу на тебя вообще рассчитывать?
– Ты считаешь, что был справедлив?
– Нет. Я был сердит. – Карло ненадолго задумался. – А ты думаешь, ты был справедлив?
– Нет. Но полагаю, что заслуживаю права на ошибку. – Пэйджит подался вперед. – Это очень тяжелый для меня случай, по причинам, которых тебе не понять. Но никогда не было у меня такого желания, чтобы ты рос без матери. Все, что я хотел для тебя, – чтобы ты был счастлив и спокоен.
Карло взглянул на него открытым взглядом.
– Я всегда и был таким, – тихо вымолвил он. – До недавнего времени. Не знаю, что произошло. Не знаю, что все это значит.
От этих простых слов Пэйджиту стало не по себе. Он снова вспомнил семилетнего малыша, не уверенного в себе – в своем будущем, в любви окружающих. Пэйджит сделал все возможное, чтобы мальчик, который сидел сейчас напротив, был не похож на того, каким он был раньше; его потрясла мысль, что это могло не получиться.
– Речь идет о твоей матери и обо мне, – проговорил Пэйджит. – Все это в далеком прошлом. И ты должен принять как данность то, что я не отношусь к ней так, как ты, и что она не относится ко мне так, как к тебе. – Пэйджит помолчал. – И в то же время я ничего не имею против того, что ты любишь ее.
– Потому что, если нет мамы, то любая подойдет?
– Нет. Потому что вы друг для друга можете много значить, и мне кажется, ей очень хочется этого. Если я не буду этому препятствовать.
Карло поднял голову:
– Я не позволю тебе этого.
– И она тоже. – Пэйджит помедлил. – Но я не могу быть ее адвокатом, Карло. Если завтра она проиграет, я помогу ей найти кого-нибудь еще.
После секундного размышления Карло кивнул в знак того, что понял. Тихо спросил:
– Ты думаешь, она проиграет?
– Полагаю, да. Карло задумался.
– Если она проиграет, то не по твоей вине. Я и не знал, что ты такой хороший адвокат.
– Я тебе не говорил?
– Нет. – Лицо Карло осталось серьезным. – После того что было сегодня, уверен: никто не сделал бы все это лучше. Теперь мне легче будет примириться со всем, что бы ни случилось.
Мгновение Пэйджит молчал. Оказывается, совсем немного надо было сказать Карло, чтобы он, Пэйджит, почувствовал, насколько легче стала его ноша.
– Жаль, что я пропустил твой сезон, – произнес он наконец. Карло пожал плечами:
– Но ты все же пришел. И это великолепно.
Последняя фраза пробудила воспоминание: они вдвоем смотрят телевизор; на экране Мария выходит из Дворца правосудия в тот день, когда погиб Ренсом. "Как игра?" – спросил тогда Пэйджит. "Великолепно", – ответил Карло. И все дни и недели, что прошли с той поры, Карло Пэйджит старался делать все наилучшим образом.
– Ты играешь здорово, – похвалил его Пэйджит. – Я гордился сегодня тобой.
Карло взглянул на него так, будто многое хотел сказать ему, а еще больше спросить. Но обронил только:
– Спасибо, папа.
Два слова. Пэйджит не знал, почему они заставили его глаза наполниться слезами.
– Я ведь на самом деле люблю тебя, Карло. Очень люблю. Мальчик улыбнулся удивленной улыбкой:
– Это была только игра, папа. Вещь преходящая. Пэйджит сумел заставить себя улыбнуться в ответ.
– Иногда родители забывают о перспективе, – произнес он.
Домой они пришли после десяти; было около одиннадцати, когда в спальне Пэйджита зазвонил телефон. Это был Маккинли Брукс.
– Мы просили судью Мастерс провести заседание завтра утром, – без предисловия сообщил Брукс. – В десять. Она хотела, чтобы я известил тебя об этом.
Голос у Брукса был угрюмый.
– В ее кабинете? – спросил Пэйджит.
– Нет. На открытом заседании. Мы пригласили прессу.
Инстинктивно Пэйджит бросил взгляд на ящик, где были спрятаны кассеты.
– О чем речь?
– Не могу сказать. Это ты должен выслушать при всех. Если пока еще не знаешь.
Речь идет о Терри, понял Пэйджит, напали на след кассет, видели ее подпись. Терри ждут неприятности, а Брукс намерен усугубить их.
– Не время для шуток, Мак. Если у вас есть новые улики или хотите объявить кому-то шах, для этого существуют закрытые заседания.
– Уже не время для этого, Крис. Будет открытое заседание, так распорядилась достопочтенная Кэролайн Кларк Мастерс. Там и встретимся.
Брукс повесил трубку.
Пэйджит сел на кровать. Они обвинят Терри в обструкции. И, конечно же, его, Пэйджита. Для окружного прокурора ситуация беспроигрышная: справедливое негодование, если выяснится, что Пэйджит уничтожил кассеты; требование их публично заслушать, если он не уничтожил их. И то и другое вынудит Кэролайн Мастерс принять решение не в пользу Марии Карелли. Надо было сделать так, чтобы это никоим образом не задело Терезу Перальту, самому Пэйджиту все было уже безразлично.
Но Брукс не мог знать того, что означает вторая кассета для Карло.
У Пэйджита появилось желание позвонить Терри. Но он знал, что она скажет: "Уничтожь кассеты ради Карло"; знал и другое – что откажется сделать это. Лучше уж избавить ее от бессонной ночи.
Пэйджит выдвинул ящик. Медленно вынул кассеты, с минуту разглядывал их. Потом положил в кейс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167