– Ну, потеря была бы невелика. Конечно, Карло относится к тебе с симпатией, хотя, наверное, ты считаешь, что одной симпатии мало. Да, по-видимому, и сам Карло так считает.
– Что он говорит?
– Очень мало. Но, имея дело с Карло, надо читать между строк. Вероятно, он предпочел бы, чтобы я проявлял к тебе больше сочувствия, чтобы мы вели себя как его родители, а не как два совершенно посторонних человека. – Пэйджит не отрываясь смотрел на портрет: Карло, на год моложе, улыбался из времени, которое притворялось невинным. – Думаю, хотим мы того или нет, но где-то в глубине души каждого из нас есть определенные стереотипные образы. Например, образы матери и отца.
– Да. – Голос Марии был совершенно бесстрастен. – Матери и отца. И мы снова пришли к тому же: что я или мы можем сделать сейчас для Карло.
– Это просто. Расскажи мне, что произошло.
– Лучше что-нибудь другое, не это, – спокойно ответила она.
Пэйджит ощутил приступ раздражения:
– Тогда непонятно, почему ты вообще о чем-то спрашиваешь. Прочитала где-то, что проявлять заботу – это правило хорошего тона?
По ее молчанию чувствовалось: у нее зрел резкий ответ, но она сдержала себя.
– У меня есть свои причины. И это касается только меня.
Он непроизвольно сузил глаза.
– Ну конечно. Никто никогда не вправе был касаться того, чем тебе руководствоваться в своих действиях.
Послышался короткий нервный вздох.
– Речь о нас никоим образом не идет. Я спрашиваю о Карло, не о тебе.
Пэйджит снова почувствовал приступ гнева, но справился с собой.
– Хорошо, – проговорил он. – Тогда давай притворяться. Я могу предложить только одно: хотя бы на короткое время ты должна внушить ему уверенность, что у тебя все в порядке, что ты даже, как и говорила во время своего неожиданного приезда, немного заботишься о нем.
Мария снова помолчала.
– Ты приглашал меня на обед, – сухо напомнила она. – Наверное, я приму твое приглашение. И ты, и я сможем немного полицедействовать, чтобы Карло не считал нас аддамсовой семьей.
Пэйджит медлил в нерешительности: лучше репортер вне дома, чем Мария внутри, слишком тяжелым будет для него это притворство. Но уже ничего нельзя было сделать. Единственное, что его волновало, – как на это будет реагировать Карло.
– Приходи в пятницу, – наконец отозвался он. – К тому времени я побываю у Брукса. Если представится возможность поговорить наедине, обсудим то, что выявилось за последнее время, и тебе не придется тащиться в офис.
– Прекрасно, – живо ответила она. – Мне не хотелось бы лишний раз вторгаться на вашу территорию. А, кстати, что еще выявилось?
Пэйджит только теперь с удивлением осознал, что она, убив вчера человека, до сих пор говорила исключительно о сыне.
– Моя помощница едет на Восток, чтобы встретиться с бывшей женой Ренсома. Терри полагает, что там что-то может быть, но вопрос, что именно: то ли факты, действительно нужные нам, то ли просто эмоции?
– И ты посылаешь туда помощницу, какую-то Терри, вместо того чтобы самому ехать. Сколько ей лет?
– Двадцать девять. – И он мягко добавил: – Столько же было тебе, когда закончилось дело Ласко.
Ровным голосом Мария произнесла:
– Это ничего не значит.
– Ты хотела, чтобы я представлял твои интересы, и добилась своего. Но ты должна доверять мне, как доверяла бы любому юристу, с которым рискнула иметь дело.
– А ты доверяешь мне, Крис?
– Нет. – Пэйджит смотрел в окно. – Просто так я никому не доверяю. В том, что клиент достоин доверия, меня может убедить только достаточно долгий опыт.
Мария не отвечала. Что-то в ее молчании говорило Пэйджиту, что он жесток, и ему стало жаль ее.
– Пресса досаждает? – спросил он. Она, казалось, размышляла, отвечать ли.
– Не очень. Охранники их и близко не подпускают. И коридорные оказались выше моих ожиданий.
Каково-то ей приходится, подумал Пэйджит, узнице в казенной комнате отеля?
– Еще несколько дней, и мы увезем тебя из города. И не разговаривай с журналистами, пока не условимся, о чем можно говорить.
– Тогда надо сделать это. – Тон ее был снова деловым. – Возможно, в следующее воскресенье я буду в "60 минутах".
– Ты уже договорилась с ними об этом? На следующий день после гибели Ренсома?
– Не я, – холодно возразила она. – Мой агент. Ты же сам сказал, что теперь все зависит от общественного мнения. А он может влиять на него, я же за себя пока говорить не в состоянии.
Невероятная смесь иронии и искренности вызвала в Пэйджите чувство, похожее на стыд.
– Как ты? – спросил он.
– Прекрасно. А ты, видимо, нет?
– Нет.
– Тогда тем более ты должен восхищаться мною, – сказала она и повесила трубку.
– Почему Нью-Йорк? – возмущался Ричи. – Я думал, на этой работе не будет командировок.
Приведя Елену из детского сада, она застала его в спальне за компьютером. Он сосредоточенно выписывал сложный график – значит, опять очередное начинание. Как по-разному, подумала Терри, смотрят они на одно и то же: Ричи, глядя на компьютер, представляет, как его идеи превращаются в деньги; она, Терри, вспоминает, сколько денег пришлось заплатить за этот компьютер. Сорок пять сотен долларов.
Два дня они спорили, пока Ричи наконец не уговорил ее. Потом, окрыленный, он три дня таскал Елену, Терри и ее кредитную карточку по компьютерным магазинам и терзал продавцов расспросами. В конце концов Терри измучилась в магазинах с Еленой, а Ричи получил лазерный принтер и новейшее, совершеннейшее графическое устройство.
– Я говорила лишь, что командировок будет немного, – возразила она. – Почти каждому юристу приходится бывать в каких-то командировках.
– Но почему ты? – спросил он. – Ведь это его подружка.
И снова Терри порадовалась тому, что не рассказала Ричи о сыне Пэйджита; степень ее доверия к мужу менялась по какому-то странному закону – то возрастая, то убывая в минуты, когда она чувствовала себя обиженной.
– Не подружка, а старый друг. И мне приятно, что Крис доверил мне это.
– Ну вот, теперь уже и "Крис"! – Ричи картинно пожал плечами. – Тогда, конечно… о чем бы "Крис" ни попросил…
– Не будь ослом, Ричи. Что же мне, называть его "мистер Пэйджит", как Мари Тэйлор Мур зовет своего босса "мистер Грант"?
По тому, как муж смотрел на нее, она поняла, что сейчас он смягчит тон.
– Что же это? У меня планы, обеды с людьми, которые могут вложить средства в мои исследования. Я не могу быть нянькой у Елены.
– Нянькой? – повторила Терри. – Какой нянькой? Ты имеешь в виду тех тинэйджеров, которые сидят с чужими детьми, пока нет своих?
– Ты знаешь, что я имею в виду, – огрызнулся Ричи. – Я связан по рукам и ногам.
– Может быть, с ними можно поговорить в рабочее время?
– Нельзя. Они заняты работой.
Терри искала в его лице признаки иронии, но напрасно.
– Да, – вздохнула она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167