За столиками сидели попарно, по четверо; одни улыбались, другие были серьезны, погружены в раздумья, профили посетителей отражались в зеркалах. Последнее время Терри и Ричи очень редко обедали вне дома вдвоем; когда такое случалось, Терри развлекалась тем, что вглядывалась в лица присутствующих и пыталась представить себе их жизнь. Иногда, выбрав мужчину и женщину, старалась отгадать, что у них за свидание, почему они вместе. И потому теперь ее занимало: что она думала бы, глядя на себя и Кристофера Пэйджита со стороны.
– О чем задумались? – прервал он ее размышления. – Не о том ли, что вам пора прибавить зарплату?
Терри улыбнулась:
– Я думаю о том, что мне здесь нравится.
Пэйджит согласно кивнул.
– Я люблю места, где спокойно. Там, где шум, у меня возникает ощущение, что я со своими родителями. – Он сделал паузу. – Что касается повышения зарплаты, у нас ее пересматривают ежегодно. Вы на хорошем счету, а это повышает ваши перспективы стать собственником.
Терри смотрела в стол.
– Спасибо. Очень любезно с вашей стороны, что вы проявляете к этому интерес. Но у нас есть и другие траты.
– Ричи присматривает за ребенком днем?
– Нет. – Она помедлила. – Он дома работает.
Лукавый взгляд исчез, лицо ее спутника ничего не выражало. Терри поняла, что Пэйджит хочет скрыть свои мысли.
– Надеюсь, вы решите все ваши проблемы, – проговорил он наконец. – Кажется, ваша Елена – ребенок и в самом деле необычайный. Знаете, когда Карло стал жить со мной, я решил, что самое главное для него – учеба и стабильные условия жизни. И ради этого не жалко усилий.
Терри заколебалась. Нет, здесь и сейчас было бы неуместно обсуждать ее разногласия с Ричи, который убежден, что у детей гибкая психика и они могут быть счастливы где угодно.
– Что касается денег, – весело сказала она, – то "усилия" могут быть разными. У вас, наверное, есть собственная железная дорога или что-то в этом роде?
Пэйджит рассмеялся:
– Все железные дороги Америки принадлежат правительству, включая и прапрадедушкину. Что касается денег, которые я унаследовал, я никогда к ним не притрагивался.
Несколько мгновений Терри молчала, пытаясь понять, не шутит ли он.
– Вы смеетесь.
– Вовсе нет. Вы знакомы с теорией вырождения? По этой теории, если прапрадедушка оставил после себя кучу денег, он породит тем самым целых три поколения наследников, которые будут самыми никчемными из всех когда-либо живших на земле. Это как проклятье. Закончив университет, я сказал себе, что моя единственная возможность чего-то достичь в жизни – делать деньги самому. Чем я и занимаюсь.
– Значит, когда Карло говорит, что вы очень упорно работаете…
Пэйджит кивнул:
– Печально, но факт.
На минуту Терри почувствовала замешательство, пытаясь разобраться в том, насколько меняется ее представление о нем. Ей пришло в голову, что Кристофер Пэйджит один из немногих, кто точно знает, какое место хочет занимать в этом мире, и ничто не в состоянии помешать ему. Наконец она спросила:
– А что вы делаете со всеми этими деньгами?
– Исключая траты на подарки по случаю, это все для Карло и других детей, которые теоретически у меня могут быть. – Пэйджит снова улыбнулся. – Мой фокус в том, что, в соответствии с моей философией и юридическими законами, деньги получат его дети – и произойдет это в будущем настолько отдаленном, насколько я смог отсрочить действие проклятья. Карло будет получать очень приличный доход, но только когда я умру. К тому времени, надеюсь, он сумеет что называется, воспитать характер.
Терри тоже улыбнулась:
– Это ужасно. Карло знает об этом?
– Да, я рассказал ему. Именно в этом году он смог ознакомиться с духовными аспектами моей теории отцовского долга.
– И что он сказал?
– Буквально следующее: "Ну тогда нет смысла подсыпать тебе в вино крысиный яд" Меня чуть слеза не прошибла. – Пэйджит рассмеялся. – "Не терзайся, сынок, – ответил я ему. – Зато у тебя есть я" На это он заявил с невозмутимым видом: "Но тебе придется поусердней работать".
– Он на самом деле так сказал?
– Конечно. Но больше всего пугает то, что уже в следующей четверти у него оценки стали лучше.
– Мне нравится наблюдать, как вы подшучиваете друг над другом.
– Так я выражаю свою приязнь, боюсь, что Карло перенял у меня это. – Его тон внезапно стал сухим. – Но должен же я что-то передать сыну. Так получилось, что Карло – последний из Пэйджитов.
– Вам никогда не хотелось еще кого-нибудь?
– Все не было подходящей ситуации, а теперь уже совсем прошло мое время. – Он взглянул на Терри. – А вы с Ричи собираетесь заводить еще одного?
Она потягивала вино маленькими глотками.
– Даже не знаю. – И после небольшой паузы добавила: – Мы ведь и Елену не планировали.
– Да, – заметил Пэйджит, – в наше время планирование рождаемости – проблема, ведь внутриматочные кольца и противозачаточные таблетки могут убить. Будь я Джонни Мур, я бы сказал что-нибудь типа: "Все чудеса современной медицины – это кондомы, кондомы, только кондомы, и ничего больше". Ну а если вы беременны, выбора тоже нет.
– И на самом деле я ничего не могла сделать. – Терри сосредоточенно вглядывалась в бокал. – Пришло время, подумала я. Ричи захотел оформить наши отношения, нам нужно пожениться, сказал он, и детей он хотел. А у меня всегда было желание создать настоящую семью, дружную, и чтобы не было ссор. Для меня это всегда очень много значило.
Некоторое время Пэйджит внимательно смотрел на нее.
– Может быть, это прозвучит бестактно, но не кажется ли вам, что вы пытаетесь с помощью вашей новой семьи навести порядок в прежней?
Терри подняла на него глаза.
– Нет, – тихо ответила она. – Но иногда мне кажется, что я слишком похожа на свою маму.
Пэйджит помолчал, как бы почувствовав, что зашел слишком далеко.
– Возможно, и я слишком похож на кого-то, кто развелся и очень много времени провел в раздумьях – почему так получилось. – Он вздохнул и продолжал: – Должно быть, самое большое отличие моего поколения от поколения наших родителей в том, что они до смерти боялись самокопания, тогда как мы прислушиваемся к малейшим движениям наших ид и эго. Наверное, это скучно.
Есть что-то сверхъестественное, подумала Терри, в том, насколько безошибочно он знает, о чем спрашивать, когда говорить, когда слушать, когда уходить в защиту, прикрываясь самоосуждением. Одно из двух: либо он более чуток, чем старается показать, либо сосредоточил на ней внимание в степени недоступной и нежелательной для нее. Это было неожиданно и немного нервировало.
– Вовсе не скучно, – беззаботно отмахнулась она. – Но я, например, слишком устаю, чтобы подобное могло меня волновать.
– Карло об этом скажите. Иной раз вечером, когда начинаю философствовать на какую-нибудь тему, он ворчит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
– О чем задумались? – прервал он ее размышления. – Не о том ли, что вам пора прибавить зарплату?
Терри улыбнулась:
– Я думаю о том, что мне здесь нравится.
Пэйджит согласно кивнул.
– Я люблю места, где спокойно. Там, где шум, у меня возникает ощущение, что я со своими родителями. – Он сделал паузу. – Что касается повышения зарплаты, у нас ее пересматривают ежегодно. Вы на хорошем счету, а это повышает ваши перспективы стать собственником.
Терри смотрела в стол.
– Спасибо. Очень любезно с вашей стороны, что вы проявляете к этому интерес. Но у нас есть и другие траты.
– Ричи присматривает за ребенком днем?
– Нет. – Она помедлила. – Он дома работает.
Лукавый взгляд исчез, лицо ее спутника ничего не выражало. Терри поняла, что Пэйджит хочет скрыть свои мысли.
– Надеюсь, вы решите все ваши проблемы, – проговорил он наконец. – Кажется, ваша Елена – ребенок и в самом деле необычайный. Знаете, когда Карло стал жить со мной, я решил, что самое главное для него – учеба и стабильные условия жизни. И ради этого не жалко усилий.
Терри заколебалась. Нет, здесь и сейчас было бы неуместно обсуждать ее разногласия с Ричи, который убежден, что у детей гибкая психика и они могут быть счастливы где угодно.
– Что касается денег, – весело сказала она, – то "усилия" могут быть разными. У вас, наверное, есть собственная железная дорога или что-то в этом роде?
Пэйджит рассмеялся:
– Все железные дороги Америки принадлежат правительству, включая и прапрадедушкину. Что касается денег, которые я унаследовал, я никогда к ним не притрагивался.
Несколько мгновений Терри молчала, пытаясь понять, не шутит ли он.
– Вы смеетесь.
– Вовсе нет. Вы знакомы с теорией вырождения? По этой теории, если прапрадедушка оставил после себя кучу денег, он породит тем самым целых три поколения наследников, которые будут самыми никчемными из всех когда-либо живших на земле. Это как проклятье. Закончив университет, я сказал себе, что моя единственная возможность чего-то достичь в жизни – делать деньги самому. Чем я и занимаюсь.
– Значит, когда Карло говорит, что вы очень упорно работаете…
Пэйджит кивнул:
– Печально, но факт.
На минуту Терри почувствовала замешательство, пытаясь разобраться в том, насколько меняется ее представление о нем. Ей пришло в голову, что Кристофер Пэйджит один из немногих, кто точно знает, какое место хочет занимать в этом мире, и ничто не в состоянии помешать ему. Наконец она спросила:
– А что вы делаете со всеми этими деньгами?
– Исключая траты на подарки по случаю, это все для Карло и других детей, которые теоретически у меня могут быть. – Пэйджит снова улыбнулся. – Мой фокус в том, что, в соответствии с моей философией и юридическими законами, деньги получат его дети – и произойдет это в будущем настолько отдаленном, насколько я смог отсрочить действие проклятья. Карло будет получать очень приличный доход, но только когда я умру. К тому времени, надеюсь, он сумеет что называется, воспитать характер.
Терри тоже улыбнулась:
– Это ужасно. Карло знает об этом?
– Да, я рассказал ему. Именно в этом году он смог ознакомиться с духовными аспектами моей теории отцовского долга.
– И что он сказал?
– Буквально следующее: "Ну тогда нет смысла подсыпать тебе в вино крысиный яд" Меня чуть слеза не прошибла. – Пэйджит рассмеялся. – "Не терзайся, сынок, – ответил я ему. – Зато у тебя есть я" На это он заявил с невозмутимым видом: "Но тебе придется поусердней работать".
– Он на самом деле так сказал?
– Конечно. Но больше всего пугает то, что уже в следующей четверти у него оценки стали лучше.
– Мне нравится наблюдать, как вы подшучиваете друг над другом.
– Так я выражаю свою приязнь, боюсь, что Карло перенял у меня это. – Его тон внезапно стал сухим. – Но должен же я что-то передать сыну. Так получилось, что Карло – последний из Пэйджитов.
– Вам никогда не хотелось еще кого-нибудь?
– Все не было подходящей ситуации, а теперь уже совсем прошло мое время. – Он взглянул на Терри. – А вы с Ричи собираетесь заводить еще одного?
Она потягивала вино маленькими глотками.
– Даже не знаю. – И после небольшой паузы добавила: – Мы ведь и Елену не планировали.
– Да, – заметил Пэйджит, – в наше время планирование рождаемости – проблема, ведь внутриматочные кольца и противозачаточные таблетки могут убить. Будь я Джонни Мур, я бы сказал что-нибудь типа: "Все чудеса современной медицины – это кондомы, кондомы, только кондомы, и ничего больше". Ну а если вы беременны, выбора тоже нет.
– И на самом деле я ничего не могла сделать. – Терри сосредоточенно вглядывалась в бокал. – Пришло время, подумала я. Ричи захотел оформить наши отношения, нам нужно пожениться, сказал он, и детей он хотел. А у меня всегда было желание создать настоящую семью, дружную, и чтобы не было ссор. Для меня это всегда очень много значило.
Некоторое время Пэйджит внимательно смотрел на нее.
– Может быть, это прозвучит бестактно, но не кажется ли вам, что вы пытаетесь с помощью вашей новой семьи навести порядок в прежней?
Терри подняла на него глаза.
– Нет, – тихо ответила она. – Но иногда мне кажется, что я слишком похожа на свою маму.
Пэйджит помолчал, как бы почувствовав, что зашел слишком далеко.
– Возможно, и я слишком похож на кого-то, кто развелся и очень много времени провел в раздумьях – почему так получилось. – Он вздохнул и продолжал: – Должно быть, самое большое отличие моего поколения от поколения наших родителей в том, что они до смерти боялись самокопания, тогда как мы прислушиваемся к малейшим движениям наших ид и эго. Наверное, это скучно.
Есть что-то сверхъестественное, подумала Терри, в том, насколько безошибочно он знает, о чем спрашивать, когда говорить, когда слушать, когда уходить в защиту, прикрываясь самоосуждением. Одно из двух: либо он более чуток, чем старается показать, либо сосредоточил на ней внимание в степени недоступной и нежелательной для нее. Это было неожиданно и немного нервировало.
– Вовсе не скучно, – беззаботно отмахнулась она. – Но я, например, слишком устаю, чтобы подобное могло меня волновать.
– Карло об этом скажите. Иной раз вечером, когда начинаю философствовать на какую-нибудь тему, он ворчит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167