Парандзем поняла : возникни он откуда-нибудь из-за угла неожиданно, колесо фортуны, вероятно, выскользнуло бы из ее рук и покатилось бы к Гнелу. Ее жизнь тотчас перевернулась бы вверх дном, ее замыслы и наметки пошли бы прахом. Хорошо, что он не вырос перед ней как из-под земли. Эта мелочь — ее спасение. Преодолевая разделяющее их расстояние, она успеет, не отрывая от Гнела глаз, быстренько собраться с мыслями, сосредоточиться и все для себя решить. А у Гнела все будет наоборот. Он уже утратил преимущество, которое давало ему положение невинно пострадавшего. Пока Парандзем приблизится, пока протянутся эти мучительные, бесконечные мгновения, его силы наверняка иссякнут, и ей не будет более грозить никакая опасность. И, позабыв о волнении, Парандзем с дотошностью торговца высчитала, что выгадает каждая из сторон и какой понесет ущерб...
Они стояли лицом к лицу. Гнел не сделал ни шага. Тщательные расчеты Парандзем лопнули как мыльный пузырь. Не двигаясь, они глядели друг на друга, словно тщились вспомнить: он — ее, она — его. Между ними кособочилось
сломанное кресло, и обоим казалось, что оно-то и мешает им броситься друг другу в объятия.Они глядели, глядели и не могли наглядеться, исчерпать воспоминания, любое из которых томило, причиняло боль и бередило старые раны...
— Ты изменился, Гнел... Стал настоящим мужчиной.
— А в тебе нет уже прежней слабости. В твоих глазах сила.
— Сколько лет минуло...
— Ты вспоминала меня хоть изредка?
— Нет, Гнел, не вспоминала. Потому что была или очень несчастна, или очень счастлива. До сих пор не пойму, счастлива или несчастна... А ты?
— И я не вспоминал, Парандзем. Строил дома. Мостил улицы. Прокладывал глиняные трубы водопровода и укрывал их соломой, чтобы не замерзли зимой. Спал с чужими женщинами, которые пахли землей и потом. Где уж там вспоминать...
— Но я рада, что вижу тебя.
— Я тоже.
Они и впрямь были рады. Искренне рады. Как раз она, эта радость, а вовсе не сломанное кресло преградой стояла между ними. Потому что была самым безобидным среди нахлынувших на них чувств. Так встречаются старые знакомые, встречаются невзначай, ненароком, и вновь расстаются на долгие годы.
Им было жаль, невыразимо жаль безвозвратно ушедшей молодости. Некогда присущей им способности любить безумно, минувшего счастья, пепел которого уже остыл. Своей невинности и чистоты, которую сыщешь, разве что переворошив всю эту свалку. И вообще — себя. Но оба — он и она — жалели себя порознь, не сочувствуя и не думая один о другом, точно не они прожили вместе годы и годы.
— Если ты нуждаешься в чем-либо, говори, не стесняйся.
Парандзем, как и всегда, была начеку, инстинкт бдительно, точно верный пес, оберегал хозяйку. Она уловила, что еще немного, и дружеское тепло разговора приведет к заблуждению, растопит на время лед отчужденности, и, от всей души предложив Гнелу помощь, а главное, попросив его не стесняться, расставила все по местам.
— Я хочу видеть твоего сына.
— Осторожно, Гнел, это признание в любви.
— Ты не поняла, Парандзем. Я хочу видеть нашего будущего царя.
- Но он уже не престолонаследник. — Ее губы слегка скривились; то ли от обиды, то ли в насмешку над собой.— Да и я не царица.
— По глазам вижу — в тебе довольно злости и властолюбия, чтобы наверстать упущенное.
— Но это же оскорбление, Гнел, — нежно укорила его Парандзем.
— Мне некогда заниматься суесловием, — нетерпеливо и грубо ответил Гнел. — Я боялся, что едва тебя увижу, во мне снова пробудится любовь. Но она, слава богу, не пробудилась ни в тебе, ни во мне. Оттого я и могу тебе помочь.
— Ты? Но ведь тебя нет, Гнел. Ты не существуешь. Может статься, это и вправду обман чувств, полуночный сон, может статься, она тревожно ворочается сейчас в постели и стонет, может статься, ее рука подсознательно ищет мужа, чтобы прижаться к нему и успокоиться.
— Все зависит от тебя, Парандзем. — Глаза Гнела заблестели, прямая и жесткая прядь упала на лоб, и лицо стало неприятное и отталкивающее. — Ты сама должна найти и вернуть утраченное. Ты должна отравить этих женщин.
— Я? — с ужасом вскрикнула Парандзем.
— Умоляю! — Гнел отшвырнул хромоногое кресло, упал на колени и схватил краешек длинного черного платья Парандзем. — Не бойся, отрави их. Хороший яд — и они умрут без мучений. Заклинаю тебя!
Парандзем вырвала из его рук платье и отпрянула. А Гнел замер — коленопреклоненный, подняв на нее острый пронизывающий взгляд.Парандзем ощутила в его взоре что-то властное и притягательное. Прежде бывало не так — глаза не горели, а ласково и грустно светились. Который же из двоих подлинный Гнел — этот или тот, принадлежащий прошлому? И который ей по сердцу? Она с волнением подумала, что у нее нет однозначного ответа. Сознание обожествляло прежнего Гнела, а в глубине души, втайне даже от себя, она отдавала предпочтение этому.
Парандзем рассеянно озиралась по сторонам. Словно только-только заметила, куда попала. Ее взгляд скользнул вверх по замшелой ограде — где-то там, за оградой, садилось солнце. Ей вдруг нестерпимо захотелось увидеть закат, точно назавтра она уже лишится такой возможности. И она затосковала по царственному своему супругу, по роскошным покоям, услужливым горничным, подобострастно склоняющимся перед ней придворным.
Вот почему она так разволновалась! Вовсе не предложение Гнела повергло ее в ужас. А то, что это была тайная ее мечта, мысль, зреющая в глубочайших глубинах души, решение, которое она в один прекрасный день бесповоротно примет и осуществит. И стоило Гнелу прочесть ее мысли, Парандзем оказалась обезоружена; не опору увидела она подле себя, не поддержку ощутила ее рука — нет, ее будто ограбили. Этот замысел принадлежал теперь не ей, а Гнелу. И даже не Гнелу. А царю, царю, этому дьяволу-искусителю, которого она ненавидела всю жизнь. Он принудил Парандзем встретиться с прежним мужем не только затем, чтобы унизить и приструнить их, но и чтобы заронить в них эту мысль. Вот почему он твердил:. Гнел посоветует тебе, как быть. И теперь, когда побуждение к действию исходило от мужчин — от них обоих, — Парандзем ужаснулась своему намерению.
— Сможешь? — донесся до нее голос коленопреклоненного Гнела.
Присев на корточки и затаив дыхание, царь с любопытством наблюдал за ними и внимательно вслушивался в разговор. И вдруг, почувствовав на своем плече руку, испуганно вздрогнул. Резко повернулся и увидел Айр-Мардпета. Тот поднес к губам палец, а затем примостился возле царя и украдкой глянул на князя Гнела и царицу Парандзем.
— Ты-то откуда узнал? — изумился царь.
— Доживи до моих лет, еще не то узнаешь,— шепотом ответил Айр-Мардпет и грустно усмехнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Они стояли лицом к лицу. Гнел не сделал ни шага. Тщательные расчеты Парандзем лопнули как мыльный пузырь. Не двигаясь, они глядели друг на друга, словно тщились вспомнить: он — ее, она — его. Между ними кособочилось
сломанное кресло, и обоим казалось, что оно-то и мешает им броситься друг другу в объятия.Они глядели, глядели и не могли наглядеться, исчерпать воспоминания, любое из которых томило, причиняло боль и бередило старые раны...
— Ты изменился, Гнел... Стал настоящим мужчиной.
— А в тебе нет уже прежней слабости. В твоих глазах сила.
— Сколько лет минуло...
— Ты вспоминала меня хоть изредка?
— Нет, Гнел, не вспоминала. Потому что была или очень несчастна, или очень счастлива. До сих пор не пойму, счастлива или несчастна... А ты?
— И я не вспоминал, Парандзем. Строил дома. Мостил улицы. Прокладывал глиняные трубы водопровода и укрывал их соломой, чтобы не замерзли зимой. Спал с чужими женщинами, которые пахли землей и потом. Где уж там вспоминать...
— Но я рада, что вижу тебя.
— Я тоже.
Они и впрямь были рады. Искренне рады. Как раз она, эта радость, а вовсе не сломанное кресло преградой стояла между ними. Потому что была самым безобидным среди нахлынувших на них чувств. Так встречаются старые знакомые, встречаются невзначай, ненароком, и вновь расстаются на долгие годы.
Им было жаль, невыразимо жаль безвозвратно ушедшей молодости. Некогда присущей им способности любить безумно, минувшего счастья, пепел которого уже остыл. Своей невинности и чистоты, которую сыщешь, разве что переворошив всю эту свалку. И вообще — себя. Но оба — он и она — жалели себя порознь, не сочувствуя и не думая один о другом, точно не они прожили вместе годы и годы.
— Если ты нуждаешься в чем-либо, говори, не стесняйся.
Парандзем, как и всегда, была начеку, инстинкт бдительно, точно верный пес, оберегал хозяйку. Она уловила, что еще немного, и дружеское тепло разговора приведет к заблуждению, растопит на время лед отчужденности, и, от всей души предложив Гнелу помощь, а главное, попросив его не стесняться, расставила все по местам.
— Я хочу видеть твоего сына.
— Осторожно, Гнел, это признание в любви.
— Ты не поняла, Парандзем. Я хочу видеть нашего будущего царя.
- Но он уже не престолонаследник. — Ее губы слегка скривились; то ли от обиды, то ли в насмешку над собой.— Да и я не царица.
— По глазам вижу — в тебе довольно злости и властолюбия, чтобы наверстать упущенное.
— Но это же оскорбление, Гнел, — нежно укорила его Парандзем.
— Мне некогда заниматься суесловием, — нетерпеливо и грубо ответил Гнел. — Я боялся, что едва тебя увижу, во мне снова пробудится любовь. Но она, слава богу, не пробудилась ни в тебе, ни во мне. Оттого я и могу тебе помочь.
— Ты? Но ведь тебя нет, Гнел. Ты не существуешь. Может статься, это и вправду обман чувств, полуночный сон, может статься, она тревожно ворочается сейчас в постели и стонет, может статься, ее рука подсознательно ищет мужа, чтобы прижаться к нему и успокоиться.
— Все зависит от тебя, Парандзем. — Глаза Гнела заблестели, прямая и жесткая прядь упала на лоб, и лицо стало неприятное и отталкивающее. — Ты сама должна найти и вернуть утраченное. Ты должна отравить этих женщин.
— Я? — с ужасом вскрикнула Парандзем.
— Умоляю! — Гнел отшвырнул хромоногое кресло, упал на колени и схватил краешек длинного черного платья Парандзем. — Не бойся, отрави их. Хороший яд — и они умрут без мучений. Заклинаю тебя!
Парандзем вырвала из его рук платье и отпрянула. А Гнел замер — коленопреклоненный, подняв на нее острый пронизывающий взгляд.Парандзем ощутила в его взоре что-то властное и притягательное. Прежде бывало не так — глаза не горели, а ласково и грустно светились. Который же из двоих подлинный Гнел — этот или тот, принадлежащий прошлому? И который ей по сердцу? Она с волнением подумала, что у нее нет однозначного ответа. Сознание обожествляло прежнего Гнела, а в глубине души, втайне даже от себя, она отдавала предпочтение этому.
Парандзем рассеянно озиралась по сторонам. Словно только-только заметила, куда попала. Ее взгляд скользнул вверх по замшелой ограде — где-то там, за оградой, садилось солнце. Ей вдруг нестерпимо захотелось увидеть закат, точно назавтра она уже лишится такой возможности. И она затосковала по царственному своему супругу, по роскошным покоям, услужливым горничным, подобострастно склоняющимся перед ней придворным.
Вот почему она так разволновалась! Вовсе не предложение Гнела повергло ее в ужас. А то, что это была тайная ее мечта, мысль, зреющая в глубочайших глубинах души, решение, которое она в один прекрасный день бесповоротно примет и осуществит. И стоило Гнелу прочесть ее мысли, Парандзем оказалась обезоружена; не опору увидела она подле себя, не поддержку ощутила ее рука — нет, ее будто ограбили. Этот замысел принадлежал теперь не ей, а Гнелу. И даже не Гнелу. А царю, царю, этому дьяволу-искусителю, которого она ненавидела всю жизнь. Он принудил Парандзем встретиться с прежним мужем не только затем, чтобы унизить и приструнить их, но и чтобы заронить в них эту мысль. Вот почему он твердил:. Гнел посоветует тебе, как быть. И теперь, когда побуждение к действию исходило от мужчин — от них обоих, — Парандзем ужаснулась своему намерению.
— Сможешь? — донесся до нее голос коленопреклоненного Гнела.
Присев на корточки и затаив дыхание, царь с любопытством наблюдал за ними и внимательно вслушивался в разговор. И вдруг, почувствовав на своем плече руку, испуганно вздрогнул. Резко повернулся и увидел Айр-Мардпета. Тот поднес к губам палец, а затем примостился возле царя и украдкой глянул на князя Гнела и царицу Парандзем.
— Ты-то откуда узнал? — изумился царь.
— Доживи до моих лет, еще не то узнаешь,— шепотом ответил Айр-Мардпет и грустно усмехнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124