Я хорошо поступила, оставив ребенка с ней. И было
легко отдать то, чего я не желала.
И все же, когда я шла в тот день к неизвестному морю, все призраки и
грехи моей жизни являлись воочию и терзали меня. Я мчалась на колеснице в
Сиркуниксе, смотрела, как умирает Дарак, размахивала мечом в битвах
Вазкора, пятилась от алого омута его могилы. Подо мной пронзительно ржали
белые кони, падали, защищая меня, люди с лицами Маггура, Кела, Мазлека и
Слора.
На закате подошла Хуанхад и мягко коснулась ладонью моей руки. Я
теперь достаточно знала их язык, чтобы понять почти все сказанное ею.
- Что у тебя за беда, Марда? Ты бродишь одна - бормочешь про себя; у
тебя жар?
- Да, - сказала я, - это всего лишь жар.
Я ушла в палатку и легла, уставясь на тени до тех пор, пока меня не
сморил сон, и я не полетела на огненных крыльях над черными утесами своих
сомнений. Внизу огромная полоса воды, наморщенная лунным светом. Я парила
над ней и летела на юг, видела побережье, усеянное разрушенными белыми,
как кость, городами. Я развернулась к ним и полетела над черными яркими
валами моря, туда, где пена рассыпалась серебром по дюнам и бастионам
гребенчатых скал, похожих на разбросанные тела драконов, орлов, великанов.
Но из белого скелета городов поднялась фигура - Дарак? Вазкор? Он
взлетел ко мне, размахивая черными крыльями, и улыбнулся мне, широко
разведя руки, - не обнять, а не подпустить меня. Все ближе и ближе -
теперь я хорошо разглядела его, косички его черных волос, шрамы на
обожженной солнцем коже, племенные украшения, нож на поясе.
- Твой сын, - крикнул он мне через разделяющее нас воздушное
пространство. - Воин Эттука! Нравится тебе то, чем ты меня сделала? Я убил
сорок мужей, и у меня четыре жены и тринадцать сыновей, а через три дня я
погибну от иноплеменного копья меж ребер. Я мог бы быть принцем в
Эшкорек-Арноре или в Эзланне. Я мог бы быть королем с подчиненной мне
армией, прекрасными женщинами, ублажающими меня, и Силой заставлять всех
людей поступать так, как я желаю. Нравится тебе то, что ты сделала?
И он выхватил из-за пояса нож и, взмахнув сильными крыльями,
развернулся и метнул его. Он полетел ко мне сквозь тьму.
- Он не способен убить меня, - сказала я.
Но затем я увидела нож таким, каким он был на самом деле, или каким
он стал. Нож с алтаря под Горой - тот клинок, который мог прекратить мою
жизнь, который показал мне Карраказ - Нож Легкой Смерти. Его холодное
острие вошло мне в грудь, такое острое, что я не почувствовала его. Я
вскрикнула, когда оно по рукоять вонзилось в мое тело.
И нашла вместо смерти лицо Хуанхад и рассвет.
2
В тот день мы достигли моря.
По выходе из болот погода все время была странной для лета - серой и
пасмурной - и все же зачастую очень жаркой. Теперь же в полдень небеса все
еще хмурились; на контурах деревьев просматривалось предгрозовое свечение.
Дорога уже какое-то время шла под уклон. Пересеченная луговая местность
вытянулась в тенистые долины. Затем впереди на фоне этого серого света
появились силуэты скального хребта, а за ними - слабо-розовая лиловость,
словно меловая черта на небе.
Хуанхад остановилась и закричала: "Море! Море!"
Другие подхватили ее крик, употребляя иные слова, которые я еще не
освоила. В первый раз я видела их, проявляющими что-то, похожее на
волнение. Дети скакали и смеялись, а козы шумно блеяли. Квенекс поднял
руку и призвал нас продолжать путь, и обычный ритм ходьбы возрос до
рысьего темпа. Я спешила вместе с ними, но не вполне понимала зачем. Эта
грязная цветная линия для меня ничего не значила, а после моего сна
возникло, кроме того, и нежелание.
Через несколько минут облачный покров разорвал раскат грома. По
открытой земле ударила медная молния, и полил большими тяжелыми каплями
дождь. Капли тепло падали на нас, сперва редко, но постепенно чаще и чаще,
пока мы не стали продвигаться сквозь кольчугу тепловатой воды, барабанной
дробью молотившей по нашим головам. Молния вызывала розовато-белые
просветы во внезапно наступившей темноте. Я не видела, куда мы идем, но
меня не покидала убежденность, что все мы свалимся с края какого-нибудь
утеса, как сведенное с ума стадо свиней.
Но они слишком хорошо знали дорогу. Хуанхад крепко схватила меня за
плечи и заставила остановиться, и я обнаружила, что племя рассыпалось
цепочкой вдоль вершины утеса примерно в ярде от обрыва. Поэтому я
посмотрела вниз и увидела море, простиравшееся далеко-далеко от отвесной
гряды скал в двухстах футах под нами. На другой стороне в воду врезались
призраки других мысов, бледные в струях дождя. Впереди - кипящий котел,
волнующийся, беспредельный, исполосованный всеми цветами меняющегося неба,
соединенный у последней видимой черты с тонкой зеленой глазурью пены и
фиолетовой дымкой. Истинная красота всегда удивительна своей необычностью.
Тут я поняла, что раньше знала море, о чем меня должен был
предупредить мой сон. Я медленно повернула голову на юг, надеясь увидеть
обломки белых костей того Города, но глазам моим мешала стена из дождя и
утесов. Я не нашла на юге ничего, кроме пустой земли, каменных берегов и
скульптурных очертаний волн. Однако моя Сила исчезла. Откуда же я могла
знать?
Хуанхад мягко коснулась моего плеча.
- Море, - прошептала она. - Здесь тебе будет лучше, Марда.
Через некоторое время Квенекс позвал их, и они один за другим
повернулись к нему, словно с неохотой отводя взгляды от моря. Мы
потащились сквозь дождь параллельно обрыву. Я спотыкалась о белые выступы
известняка. Мы шли по кривой и вверх, и внезапно впереди вырос белый
силуэт, приземистый, потрепанный, и мы добрались до обвалившейся башни,
открытой дождю и с брешами в сотне мест. Наверное, в былые дни она была
сторожевой или маячной. У нее имелось что-то общее с той башней на болоте,
где я впервые нашла их крарл.
Дождь начал стихать так же быстро, как и полил. При последней мороси
племя образовало кольцо в нескольких фугах от башни вокруг ее основания и
стояло совершенно неподвижно, словно ожидая. Воцарилось молчание. Над
небом мерцали грязновато-розовые огни. Было что-то тайное, загадочное и
даже мистическое в том, как они стояли вокруг башни. Я, дрожа, вышла из их
круга и тоже ждала.
Квенекс поднял руку, один лишь узкий черный силуэт на фоне бледных
обвалившихся руин. Он отдал честь башне. А затем двинулся к одному из
проломов, нагнулся и зашел внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
легко отдать то, чего я не желала.
И все же, когда я шла в тот день к неизвестному морю, все призраки и
грехи моей жизни являлись воочию и терзали меня. Я мчалась на колеснице в
Сиркуниксе, смотрела, как умирает Дарак, размахивала мечом в битвах
Вазкора, пятилась от алого омута его могилы. Подо мной пронзительно ржали
белые кони, падали, защищая меня, люди с лицами Маггура, Кела, Мазлека и
Слора.
На закате подошла Хуанхад и мягко коснулась ладонью моей руки. Я
теперь достаточно знала их язык, чтобы понять почти все сказанное ею.
- Что у тебя за беда, Марда? Ты бродишь одна - бормочешь про себя; у
тебя жар?
- Да, - сказала я, - это всего лишь жар.
Я ушла в палатку и легла, уставясь на тени до тех пор, пока меня не
сморил сон, и я не полетела на огненных крыльях над черными утесами своих
сомнений. Внизу огромная полоса воды, наморщенная лунным светом. Я парила
над ней и летела на юг, видела побережье, усеянное разрушенными белыми,
как кость, городами. Я развернулась к ним и полетела над черными яркими
валами моря, туда, где пена рассыпалась серебром по дюнам и бастионам
гребенчатых скал, похожих на разбросанные тела драконов, орлов, великанов.
Но из белого скелета городов поднялась фигура - Дарак? Вазкор? Он
взлетел ко мне, размахивая черными крыльями, и улыбнулся мне, широко
разведя руки, - не обнять, а не подпустить меня. Все ближе и ближе -
теперь я хорошо разглядела его, косички его черных волос, шрамы на
обожженной солнцем коже, племенные украшения, нож на поясе.
- Твой сын, - крикнул он мне через разделяющее нас воздушное
пространство. - Воин Эттука! Нравится тебе то, чем ты меня сделала? Я убил
сорок мужей, и у меня четыре жены и тринадцать сыновей, а через три дня я
погибну от иноплеменного копья меж ребер. Я мог бы быть принцем в
Эшкорек-Арноре или в Эзланне. Я мог бы быть королем с подчиненной мне
армией, прекрасными женщинами, ублажающими меня, и Силой заставлять всех
людей поступать так, как я желаю. Нравится тебе то, что ты сделала?
И он выхватил из-за пояса нож и, взмахнув сильными крыльями,
развернулся и метнул его. Он полетел ко мне сквозь тьму.
- Он не способен убить меня, - сказала я.
Но затем я увидела нож таким, каким он был на самом деле, или каким
он стал. Нож с алтаря под Горой - тот клинок, который мог прекратить мою
жизнь, который показал мне Карраказ - Нож Легкой Смерти. Его холодное
острие вошло мне в грудь, такое острое, что я не почувствовала его. Я
вскрикнула, когда оно по рукоять вонзилось в мое тело.
И нашла вместо смерти лицо Хуанхад и рассвет.
2
В тот день мы достигли моря.
По выходе из болот погода все время была странной для лета - серой и
пасмурной - и все же зачастую очень жаркой. Теперь же в полдень небеса все
еще хмурились; на контурах деревьев просматривалось предгрозовое свечение.
Дорога уже какое-то время шла под уклон. Пересеченная луговая местность
вытянулась в тенистые долины. Затем впереди на фоне этого серого света
появились силуэты скального хребта, а за ними - слабо-розовая лиловость,
словно меловая черта на небе.
Хуанхад остановилась и закричала: "Море! Море!"
Другие подхватили ее крик, употребляя иные слова, которые я еще не
освоила. В первый раз я видела их, проявляющими что-то, похожее на
волнение. Дети скакали и смеялись, а козы шумно блеяли. Квенекс поднял
руку и призвал нас продолжать путь, и обычный ритм ходьбы возрос до
рысьего темпа. Я спешила вместе с ними, но не вполне понимала зачем. Эта
грязная цветная линия для меня ничего не значила, а после моего сна
возникло, кроме того, и нежелание.
Через несколько минут облачный покров разорвал раскат грома. По
открытой земле ударила медная молния, и полил большими тяжелыми каплями
дождь. Капли тепло падали на нас, сперва редко, но постепенно чаще и чаще,
пока мы не стали продвигаться сквозь кольчугу тепловатой воды, барабанной
дробью молотившей по нашим головам. Молния вызывала розовато-белые
просветы во внезапно наступившей темноте. Я не видела, куда мы идем, но
меня не покидала убежденность, что все мы свалимся с края какого-нибудь
утеса, как сведенное с ума стадо свиней.
Но они слишком хорошо знали дорогу. Хуанхад крепко схватила меня за
плечи и заставила остановиться, и я обнаружила, что племя рассыпалось
цепочкой вдоль вершины утеса примерно в ярде от обрыва. Поэтому я
посмотрела вниз и увидела море, простиравшееся далеко-далеко от отвесной
гряды скал в двухстах футах под нами. На другой стороне в воду врезались
призраки других мысов, бледные в струях дождя. Впереди - кипящий котел,
волнующийся, беспредельный, исполосованный всеми цветами меняющегося неба,
соединенный у последней видимой черты с тонкой зеленой глазурью пены и
фиолетовой дымкой. Истинная красота всегда удивительна своей необычностью.
Тут я поняла, что раньше знала море, о чем меня должен был
предупредить мой сон. Я медленно повернула голову на юг, надеясь увидеть
обломки белых костей того Города, но глазам моим мешала стена из дождя и
утесов. Я не нашла на юге ничего, кроме пустой земли, каменных берегов и
скульптурных очертаний волн. Однако моя Сила исчезла. Откуда же я могла
знать?
Хуанхад мягко коснулась моего плеча.
- Море, - прошептала она. - Здесь тебе будет лучше, Марда.
Через некоторое время Квенекс позвал их, и они один за другим
повернулись к нему, словно с неохотой отводя взгляды от моря. Мы
потащились сквозь дождь параллельно обрыву. Я спотыкалась о белые выступы
известняка. Мы шли по кривой и вверх, и внезапно впереди вырос белый
силуэт, приземистый, потрепанный, и мы добрались до обвалившейся башни,
открытой дождю и с брешами в сотне мест. Наверное, в былые дни она была
сторожевой или маячной. У нее имелось что-то общее с той башней на болоте,
где я впервые нашла их крарл.
Дождь начал стихать так же быстро, как и полил. При последней мороси
племя образовало кольцо в нескольких фугах от башни вокруг ее основания и
стояло совершенно неподвижно, словно ожидая. Воцарилось молчание. Над
небом мерцали грязновато-розовые огни. Было что-то тайное, загадочное и
даже мистическое в том, как они стояли вокруг башни. Я, дрожа, вышла из их
круга и тоже ждала.
Квенекс поднял руку, один лишь узкий черный силуэт на фоне бледных
обвалившихся руин. Он отдал честь башне. А затем двинулся к одному из
проломов, нагнулся и зашел внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147