Больше никаких поездок взад-вперед. После дневных трудов вам
понадобится расслабиться. Я пришлю массажистов для вас обоих, мужчину и
женщину. Кроме того, теперь, когда вы приобрели мастерство на треке, вас
представят здешней публике. Завтра некоторые из дам Градоначальника явятся
посмотреть, как прославленный и красивый Даррос управится с упряжкой, и
они вполне могут остаться отужинать со мной. Захотят наведаться и богатые
бездельники, желающие оценить, в какой вы форме, чтобы сделать свои
ставки.
Когда мы ехали обратно по темной дороге к Кольцевым Воротам, я
сказала:
- Говорила же я тебе. Прирученные собаки Распара, натасканные
выполнять разные трюки для его покровителей и клиентов.
Дарак рассмеялся.
Его, этого бродягу, бахвала и актера, каким он был, это не
беспокоило. Пусть себе все приходят и пялятся, сколько влезет.
И они пришли.
Если из-за этого и возникали какие-то ощущения, то они были хуже огня
и боли: гнев, который надо было сдерживать. Как бы было приятно для моей
души выпустить стрелу из тетивы не по трем движущимся мишеням, а по той
толпе дураков у ограды.
Кудрявые женщины на носилках и в экипажах в переливающихся
белоснежных платьях. Я и впрямь хорошо выбрала себе платье для того ужина
у посредника. Белое было самым модным цветом среди знатных и богатых.
Потому что белое так легко пачкается, и только у богачей, не обремененных
работой, оно может сохраниться неиспорченным. На своем белом они носили
гроздья драгоценных камней всех цветов в разных оправах - золотых,
серебряных, медных, а также из темно-серого металла называемого ими
алькум, сияющего под лучами солнца невероятным голубым светом. Мужчины
носили облегающие белые штаны, обтягивающие, как вторая кожа, накладные
плечи и рукава с красными, оранжевыми и желтыми полосами.
Женщины, а также и некоторые мужчины, ворковали и вздыхали по Дараку,
окликая его между заездами. Для мужчин у Дарака не было времени, и он
всячески это подчеркивал; они сердились, но все же видели в нем очевидного
победителя. Многие из них провели немало времени на учебном треке, но
никто не приближался к стандарту, установленному для нас Белланом. С
женщинами же Дарак был куда податливей. Они показывали в мою сторону
бледными окольцованными руками, и смеялись. Дарак смеялся вместе с ними.
Несколько мужчин подошло ко мне на углу поля.
- У нас с Клосом одно мнение. Мы действительно должны увидеть тебя на
арене. Ты ведь знаешь обычай - обнажаться до пояса. Умоляю тебя, милашка,
не держи щит слишком близко к себе.
Я повернулась к Беллану, стоящему чуть позади меня, присматривая за
тем, как конюх чистит вороных. У него, знала я, нет времени для этих
зевак.
- Беллан, - обратилась я к нему, - Распар будет оскорблен как хозяин,
если я всажу этим двум нож меж ребер?
Уголком глаза я увидела как они попятились, чуть нервно смеясь.
- Да, - ответил Беллан. И усмехнулся. - Увы.
- Тогда я не должна этого делать, - огорчилась я. И неторопливо
расшнуровав рубашку, распахнула ее, оставив груди голыми. Они ахнули, и
один покраснел, смутившись. С миг я постояла, не двигаясь, в то время как
они, в смятении, пытались придумать, чего б такого сказать
распутно-остроумного; а потом, не спеша, снова зашнуровала рубашку. -
Итак, господа, - сказала я, - я выполнила свои обязательства перед
хозяином дома. Когда вы придете в следующий раз, наденьте поменьше
драгоценностей. Они ловят солнечные лучи и слепят глаза лошадям. И мне
тоже, когда я целюсь. Я могу промахнуться.
Я увидела, что они поняли мой намек. И повернувшись убрались
восвояси, а один из них пробурчал:
- Проклятая бесстыжая степная сука.
Беллан тихо посмеивался. В первый раз он почти проникся ко мне
симпатией.
- Я вижу, ты за словом в карман не лезешь, - сказал он. - Но будь
осторожна. Нехорошо наживать врагов перед скачками. - Улыбка сошла с его
лица. Левая рука у него дернулась.
Пять дней, четыре дня. Массажисты тузили нас, пока тела не зазвенели.
А также диета, хотя для меня она была привычной - постная пища и немного
вина или пива. Даже когда день заканчивался, Дарак проводил много часов с
лошадьми, разговаривая с ними, лаская их.
- Ты и они должны быть четырьмя частями единого целого, - внушал ему
Беллан. - А ты, - сказал он мне, - ты - черная ворона на плече мертвеца,
ревнующая к тому, кто тебя везет. - Я в то время орудовала так называемыми
"перчеными" стрелами - больше никаких "простых", которые мне вручили в
первый раз. На арену, похоже, всякий мог брать, что хотел - стрелы,
сдобренные всем, чем угодно. Чаще всего применяли шнурованные - с
привязанным к оперению хвостом в виде тонкой веревки: выстрелишь между
ступицей и ободом, и она запутается в спицах и затормозит колеса. Колеса
были популярной целью. Полые стрелы, нашпигованные железными шариками,
пускали сквозь колеса: они ломались об ось и рассыпали свой опасный груз
под копыта коней, скачущих следом. Существовало и много других хитроумных
устройств, но трудность состояла в том, как заставить такие стрелы
полететь. Теперь, вдобавок к расчетам на движение собственной колесницы и
движение других колесниц, приходилось делать скидку на изменившийся вес,
шнуры, способные увлечь стрелы в сторону или запутаться на втулках твоей
же колесницы - короче, тысяча с лишним предосторожностей и трудностей.
Три дня, два дня. Беллан лукаво посмотрел на меня.
- С одной простой стрелой, - сказал он, - и твоим острым глазом, ты
могла бы попробовать сделать классический выстрел. В анналах Сагари
записаны только три таких случая.
Я спросила его, что он имеет в виду.
- Перерезать надвое поводья возничего. Ремни разлетаются. Из его рук
вырвано управление тройкой. Ему конец. Попробуй это.
Десять раз я пыталась на поворотах выстрелить так по одной из
преследующих нас учебных колесниц. Но не смогла добиться успеха. Вожжи
вскидываются, двигаются, никогда не остаются неподвижными. Я была рада,
что светская публика убралась наконец на скачки и не видела этого.
Еще один день до того Дня.
До этого момента подавить страх было почти легко. Изнурительный труд,
постоянно вдалбливаемые в оба уха советы, смахивающие на двух великанов
жестокие массажисты, усталость, мертвый сон со сновидениями, похороненными
настолько глубоко, что решительно не вспоминались. Но в тот последний день
с нами обращались мягче. Мы спали допоздна и лишь в полдень вышли на трек
испытать колесницу, которая помчит нас на Сагари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
понадобится расслабиться. Я пришлю массажистов для вас обоих, мужчину и
женщину. Кроме того, теперь, когда вы приобрели мастерство на треке, вас
представят здешней публике. Завтра некоторые из дам Градоначальника явятся
посмотреть, как прославленный и красивый Даррос управится с упряжкой, и
они вполне могут остаться отужинать со мной. Захотят наведаться и богатые
бездельники, желающие оценить, в какой вы форме, чтобы сделать свои
ставки.
Когда мы ехали обратно по темной дороге к Кольцевым Воротам, я
сказала:
- Говорила же я тебе. Прирученные собаки Распара, натасканные
выполнять разные трюки для его покровителей и клиентов.
Дарак рассмеялся.
Его, этого бродягу, бахвала и актера, каким он был, это не
беспокоило. Пусть себе все приходят и пялятся, сколько влезет.
И они пришли.
Если из-за этого и возникали какие-то ощущения, то они были хуже огня
и боли: гнев, который надо было сдерживать. Как бы было приятно для моей
души выпустить стрелу из тетивы не по трем движущимся мишеням, а по той
толпе дураков у ограды.
Кудрявые женщины на носилках и в экипажах в переливающихся
белоснежных платьях. Я и впрямь хорошо выбрала себе платье для того ужина
у посредника. Белое было самым модным цветом среди знатных и богатых.
Потому что белое так легко пачкается, и только у богачей, не обремененных
работой, оно может сохраниться неиспорченным. На своем белом они носили
гроздья драгоценных камней всех цветов в разных оправах - золотых,
серебряных, медных, а также из темно-серого металла называемого ими
алькум, сияющего под лучами солнца невероятным голубым светом. Мужчины
носили облегающие белые штаны, обтягивающие, как вторая кожа, накладные
плечи и рукава с красными, оранжевыми и желтыми полосами.
Женщины, а также и некоторые мужчины, ворковали и вздыхали по Дараку,
окликая его между заездами. Для мужчин у Дарака не было времени, и он
всячески это подчеркивал; они сердились, но все же видели в нем очевидного
победителя. Многие из них провели немало времени на учебном треке, но
никто не приближался к стандарту, установленному для нас Белланом. С
женщинами же Дарак был куда податливей. Они показывали в мою сторону
бледными окольцованными руками, и смеялись. Дарак смеялся вместе с ними.
Несколько мужчин подошло ко мне на углу поля.
- У нас с Клосом одно мнение. Мы действительно должны увидеть тебя на
арене. Ты ведь знаешь обычай - обнажаться до пояса. Умоляю тебя, милашка,
не держи щит слишком близко к себе.
Я повернулась к Беллану, стоящему чуть позади меня, присматривая за
тем, как конюх чистит вороных. У него, знала я, нет времени для этих
зевак.
- Беллан, - обратилась я к нему, - Распар будет оскорблен как хозяин,
если я всажу этим двум нож меж ребер?
Уголком глаза я увидела как они попятились, чуть нервно смеясь.
- Да, - ответил Беллан. И усмехнулся. - Увы.
- Тогда я не должна этого делать, - огорчилась я. И неторопливо
расшнуровав рубашку, распахнула ее, оставив груди голыми. Они ахнули, и
один покраснел, смутившись. С миг я постояла, не двигаясь, в то время как
они, в смятении, пытались придумать, чего б такого сказать
распутно-остроумного; а потом, не спеша, снова зашнуровала рубашку. -
Итак, господа, - сказала я, - я выполнила свои обязательства перед
хозяином дома. Когда вы придете в следующий раз, наденьте поменьше
драгоценностей. Они ловят солнечные лучи и слепят глаза лошадям. И мне
тоже, когда я целюсь. Я могу промахнуться.
Я увидела, что они поняли мой намек. И повернувшись убрались
восвояси, а один из них пробурчал:
- Проклятая бесстыжая степная сука.
Беллан тихо посмеивался. В первый раз он почти проникся ко мне
симпатией.
- Я вижу, ты за словом в карман не лезешь, - сказал он. - Но будь
осторожна. Нехорошо наживать врагов перед скачками. - Улыбка сошла с его
лица. Левая рука у него дернулась.
Пять дней, четыре дня. Массажисты тузили нас, пока тела не зазвенели.
А также диета, хотя для меня она была привычной - постная пища и немного
вина или пива. Даже когда день заканчивался, Дарак проводил много часов с
лошадьми, разговаривая с ними, лаская их.
- Ты и они должны быть четырьмя частями единого целого, - внушал ему
Беллан. - А ты, - сказал он мне, - ты - черная ворона на плече мертвеца,
ревнующая к тому, кто тебя везет. - Я в то время орудовала так называемыми
"перчеными" стрелами - больше никаких "простых", которые мне вручили в
первый раз. На арену, похоже, всякий мог брать, что хотел - стрелы,
сдобренные всем, чем угодно. Чаще всего применяли шнурованные - с
привязанным к оперению хвостом в виде тонкой веревки: выстрелишь между
ступицей и ободом, и она запутается в спицах и затормозит колеса. Колеса
были популярной целью. Полые стрелы, нашпигованные железными шариками,
пускали сквозь колеса: они ломались об ось и рассыпали свой опасный груз
под копыта коней, скачущих следом. Существовало и много других хитроумных
устройств, но трудность состояла в том, как заставить такие стрелы
полететь. Теперь, вдобавок к расчетам на движение собственной колесницы и
движение других колесниц, приходилось делать скидку на изменившийся вес,
шнуры, способные увлечь стрелы в сторону или запутаться на втулках твоей
же колесницы - короче, тысяча с лишним предосторожностей и трудностей.
Три дня, два дня. Беллан лукаво посмотрел на меня.
- С одной простой стрелой, - сказал он, - и твоим острым глазом, ты
могла бы попробовать сделать классический выстрел. В анналах Сагари
записаны только три таких случая.
Я спросила его, что он имеет в виду.
- Перерезать надвое поводья возничего. Ремни разлетаются. Из его рук
вырвано управление тройкой. Ему конец. Попробуй это.
Десять раз я пыталась на поворотах выстрелить так по одной из
преследующих нас учебных колесниц. Но не смогла добиться успеха. Вожжи
вскидываются, двигаются, никогда не остаются неподвижными. Я была рада,
что светская публика убралась наконец на скачки и не видела этого.
Еще один день до того Дня.
До этого момента подавить страх было почти легко. Изнурительный труд,
постоянно вдалбливаемые в оба уха советы, смахивающие на двух великанов
жестокие массажисты, усталость, мертвый сон со сновидениями, похороненными
настолько глубоко, что решительно не вспоминались. Но в тот последний день
с нами обращались мягче. Мы спали допоздна и лишь в полдень вышли на трек
испытать колесницу, которая помчит нас на Сагари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147