Мои пальцы пробежались,
слегка касаясь, и обхватили его обжигающий фаллос, и он повалил меня на
спину руками более жестокими и уверенными, чем мои.
А затем дыхание с шипением вышло из него. Его прижатое к моему тело
стало холоднее. Я держала его крепко.
- Нет, - заявила я. - Ты ожидал, что ваши богини будут скроены, как и
прочие женщины?
По его телу прошла своего рода судорога, и, сдерживая смех, он
выдохнул:
- По крайней мере у тебя есть то, что нужно для этого.
И больше мы ни о чем не говорили.
Насекомые продолжали жужжать в темноте, словно никогда и не
переставали, хотя мы на время забыли о них и всем прочем, кроме себя.
- Кто ты? - внезапно спросил он.
Он лежал на мне, зарывшись в мои волосы.
- У меня не больше причин знать, чем у тебя, Дарак.
Не слушая меня, он продолжал:
- Женщина, но не женщина. И все же больше женщина, чем любая другая
порода. И все же женщина, отличная от женщин. Богиня - да, наверное, я
поверил в это. И потом, уезжая с Маккатта, я видел ночью красное облако
над горой, и пришел к тебе в шатер спросить, знала ли ты - и увидел, как
Крилл сплевывает змеиный яд, в то время как ты сидела - такая строгая и
застывшая. И не была богиней. А потом Маккатт снова разверзся и прикончил
их. Но ты... - он умолк. Теперь стало так темно, я чувствовала, что он
поднялся и нагнулся надо мной, но не видела этого. Он коснулся моих бедер,
живота, груди.
- Ты никогда раньше этого не делала, и откуда я знаю это - сплошная
тайна, потому что не было ничего, что мужчине требуется прорывать.
Девственница, и все же сведущая. Кто ты? - Его рука скользнула по горлу,
по полосам, чтобы приоткрыть маску.
- Нет, - воспротивилась я - Дарак, ты снял все прочее, но сказал, что
оставишь мне это.
Его руки покинули меня, а тело поднялось. Он встал, насколько
позволял низкий шатер, и оделся.
- Дарак, - окликнула я, но он мне не ответил.
Он ушел во тьму, и будто не было никогда этого - первого раза.
5
Я почувствовала во сне близость ко мне Карраказа и усиленно старалась
проснуться, но не могла. Сквозь овальную дверь я смотрела на мерцающий
свет в каменной чаше алтаря, и он притягивал меня, поглощал меня - спасти
могла только зеленая прохлада, а я не знала, где она. Мои руки поднялись к
разбойничьему нефриту у меня на шее, но во сне он был черным, тусклым и
бесполезным, как железо.
Огромная ручища легла мне на плечо и вытряхнула из этого кошмара.
- Маггур, - прошептала я.
- Почти заря, - сказал он. - Люди Дарака скоро выезжают к Речной
дороге.
Моя нагота его, похоже, не смущала. Он держал ткань из
переливающегося материала - зелено-пурпурно-красного цвета.
- Я приходил раньше, - объяснил он, - после того, как он ушел. - Он
усмехнулся, показывая на порванную рубашку. - Достал новую - у женщины,
Иммы, вроде тебя.
Дарак не пришел за мной. Ожидал ли он, что я восстану сама или
захотел оставить меня в прошлом? Я оделась, а Маггур разобрал и свернул
шатер. Снаружи нас ждали поблизости Кел и Гилт с лошаденками и моим
вороным коньком, со всеми седельными сумками, упакованными и готовыми.
Похоже, они устроили так, что я поеду в шайке Дарака со своей собственной
свитой.
Я поехала впереди, Маггур на шаг сзади меня, а двое других за ним.
Вскоре я услышала, как бренчат доспехи других. Поляна, блестящая от
росы, небольшая радость при первом намеке на день. Несколько голов
обернулись посмотреть на нас.
- Женщина Дарака и ее мужчины, - сказали они.
Маггур усмехнулся.
Дарак оторвался от того, чем он там занимался, и кивнул мне. Вот и
все. Подошел один разбойник и вручил мне длинный нож, который я заткнула
за пояс. С лошадей других снимали колокольчики и бренчащие медальоны. Кел
позаботился о наших, а Маггур упрятал их в одну из седельных сумок.
Я чуяла зарю.
Дарак вскочил на своего коня, поднял руку, и молчание стало еще более
глубоким.
- А теперь слушайте. В полдень мы доберемся до брода. Караван пройдет
через час-три после, в зависимости от быстроты их продвижения. Сигнал к
нападению на него - волчий вой. До него - не шевелитесь, после него -
пошевеливайтесь. Помните, другие по ту сторону брода. Гоните беглецов к
ним. Убейте всех, начиная с охраны, но чтоб ни царапины на лошадях.
Он повернул коня и поехал в лес.
Мы последовали за ним.
Тогда казалось, нет ничего предосудительного в том, что мы
сознательно едем убивать людей. Разбойники давно ожесточились и не думали
об этом, а я презирала человеческую жизнь. И меня к тому же одолевали боль
и гнев.
Взошло солнце, раскрасив листья едко-зеленым цветом. Мы все время
ехали вниз по склону, лес местами редел, оставляя нижние склоны
обозримыми, хотя на более ровной местности видимость ухудшалась. Река,
казалось, двигалась вместе с нами, иногда полыхая отраженным светом
солнца, и всегда слышимая нами.
Мы добрались до брода, переправившись через реку незадолго до
полудня.
Река перед нами изгибалась словно лук, сужаясь слева до точки. Сквозь
завесу листвы и густого папоротника я разглядела широкий тракт - маршрут
пути караванов, который вел к великой Южной дороге. Тракт обрывался на
противоположном берегу и продолжался на этом берегу. В промежутке на
мелководье торчали колья, показывавшие почерневшими делениями, насколько
высоко стоит в реке вода. Брод достигал примерно двадцати футов в
поперечнике.
Из обрывков разговоров в лесном стане я поняла, что это новое место
нападения. Купцы привыкли сталкиваться с неприятелями дальше, там где
тракт пересекался с Южной Дорогой. Здесь же они будут довольно спокойны, а
внезапность - великая вещь. Но охранники у них были сильные и злобные - уж
это мне Маггур сообщил.
- Те еще, - сказал Маггур, - в северных селах их с детства
натаскивают. К пятнадцати годам мужчина там может похвалиться сорока
шрамами на теле. Учат их воровать с уличных лотков, и лупят, когда они
попадаются. Взращивают их на жестокости как злого пса, и они вырастают
подобными злым собакам. Кусаться они умеют, так что остерегайся их зубов -
тех, что у них за поясом. И при любом ударе старайся бить наповал. Боль
только делает их бешеными, настолько они привыкли к ней - она, можно
сказать, вдохновляет их.
Мы устроились ждать. Пошли по кругу хлеб, соленое мясо и пиво в
кожаных баклагах, но люди Дарака не издавали почти ни звука. Даже
отошедшие помочиться двигались крадучись, словно змеи. Я начала понимать,
почему большую их часть набрали из лесного стана, где разбойники учились
лесным повадкам просто по ходу повседневной жизни, охотясь на оленей и
дичь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
слегка касаясь, и обхватили его обжигающий фаллос, и он повалил меня на
спину руками более жестокими и уверенными, чем мои.
А затем дыхание с шипением вышло из него. Его прижатое к моему тело
стало холоднее. Я держала его крепко.
- Нет, - заявила я. - Ты ожидал, что ваши богини будут скроены, как и
прочие женщины?
По его телу прошла своего рода судорога, и, сдерживая смех, он
выдохнул:
- По крайней мере у тебя есть то, что нужно для этого.
И больше мы ни о чем не говорили.
Насекомые продолжали жужжать в темноте, словно никогда и не
переставали, хотя мы на время забыли о них и всем прочем, кроме себя.
- Кто ты? - внезапно спросил он.
Он лежал на мне, зарывшись в мои волосы.
- У меня не больше причин знать, чем у тебя, Дарак.
Не слушая меня, он продолжал:
- Женщина, но не женщина. И все же больше женщина, чем любая другая
порода. И все же женщина, отличная от женщин. Богиня - да, наверное, я
поверил в это. И потом, уезжая с Маккатта, я видел ночью красное облако
над горой, и пришел к тебе в шатер спросить, знала ли ты - и увидел, как
Крилл сплевывает змеиный яд, в то время как ты сидела - такая строгая и
застывшая. И не была богиней. А потом Маккатт снова разверзся и прикончил
их. Но ты... - он умолк. Теперь стало так темно, я чувствовала, что он
поднялся и нагнулся надо мной, но не видела этого. Он коснулся моих бедер,
живота, груди.
- Ты никогда раньше этого не делала, и откуда я знаю это - сплошная
тайна, потому что не было ничего, что мужчине требуется прорывать.
Девственница, и все же сведущая. Кто ты? - Его рука скользнула по горлу,
по полосам, чтобы приоткрыть маску.
- Нет, - воспротивилась я - Дарак, ты снял все прочее, но сказал, что
оставишь мне это.
Его руки покинули меня, а тело поднялось. Он встал, насколько
позволял низкий шатер, и оделся.
- Дарак, - окликнула я, но он мне не ответил.
Он ушел во тьму, и будто не было никогда этого - первого раза.
5
Я почувствовала во сне близость ко мне Карраказа и усиленно старалась
проснуться, но не могла. Сквозь овальную дверь я смотрела на мерцающий
свет в каменной чаше алтаря, и он притягивал меня, поглощал меня - спасти
могла только зеленая прохлада, а я не знала, где она. Мои руки поднялись к
разбойничьему нефриту у меня на шее, но во сне он был черным, тусклым и
бесполезным, как железо.
Огромная ручища легла мне на плечо и вытряхнула из этого кошмара.
- Маггур, - прошептала я.
- Почти заря, - сказал он. - Люди Дарака скоро выезжают к Речной
дороге.
Моя нагота его, похоже, не смущала. Он держал ткань из
переливающегося материала - зелено-пурпурно-красного цвета.
- Я приходил раньше, - объяснил он, - после того, как он ушел. - Он
усмехнулся, показывая на порванную рубашку. - Достал новую - у женщины,
Иммы, вроде тебя.
Дарак не пришел за мной. Ожидал ли он, что я восстану сама или
захотел оставить меня в прошлом? Я оделась, а Маггур разобрал и свернул
шатер. Снаружи нас ждали поблизости Кел и Гилт с лошаденками и моим
вороным коньком, со всеми седельными сумками, упакованными и готовыми.
Похоже, они устроили так, что я поеду в шайке Дарака со своей собственной
свитой.
Я поехала впереди, Маггур на шаг сзади меня, а двое других за ним.
Вскоре я услышала, как бренчат доспехи других. Поляна, блестящая от
росы, небольшая радость при первом намеке на день. Несколько голов
обернулись посмотреть на нас.
- Женщина Дарака и ее мужчины, - сказали они.
Маггур усмехнулся.
Дарак оторвался от того, чем он там занимался, и кивнул мне. Вот и
все. Подошел один разбойник и вручил мне длинный нож, который я заткнула
за пояс. С лошадей других снимали колокольчики и бренчащие медальоны. Кел
позаботился о наших, а Маггур упрятал их в одну из седельных сумок.
Я чуяла зарю.
Дарак вскочил на своего коня, поднял руку, и молчание стало еще более
глубоким.
- А теперь слушайте. В полдень мы доберемся до брода. Караван пройдет
через час-три после, в зависимости от быстроты их продвижения. Сигнал к
нападению на него - волчий вой. До него - не шевелитесь, после него -
пошевеливайтесь. Помните, другие по ту сторону брода. Гоните беглецов к
ним. Убейте всех, начиная с охраны, но чтоб ни царапины на лошадях.
Он повернул коня и поехал в лес.
Мы последовали за ним.
Тогда казалось, нет ничего предосудительного в том, что мы
сознательно едем убивать людей. Разбойники давно ожесточились и не думали
об этом, а я презирала человеческую жизнь. И меня к тому же одолевали боль
и гнев.
Взошло солнце, раскрасив листья едко-зеленым цветом. Мы все время
ехали вниз по склону, лес местами редел, оставляя нижние склоны
обозримыми, хотя на более ровной местности видимость ухудшалась. Река,
казалось, двигалась вместе с нами, иногда полыхая отраженным светом
солнца, и всегда слышимая нами.
Мы добрались до брода, переправившись через реку незадолго до
полудня.
Река перед нами изгибалась словно лук, сужаясь слева до точки. Сквозь
завесу листвы и густого папоротника я разглядела широкий тракт - маршрут
пути караванов, который вел к великой Южной дороге. Тракт обрывался на
противоположном берегу и продолжался на этом берегу. В промежутке на
мелководье торчали колья, показывавшие почерневшими делениями, насколько
высоко стоит в реке вода. Брод достигал примерно двадцати футов в
поперечнике.
Из обрывков разговоров в лесном стане я поняла, что это новое место
нападения. Купцы привыкли сталкиваться с неприятелями дальше, там где
тракт пересекался с Южной Дорогой. Здесь же они будут довольно спокойны, а
внезапность - великая вещь. Но охранники у них были сильные и злобные - уж
это мне Маггур сообщил.
- Те еще, - сказал Маггур, - в северных селах их с детства
натаскивают. К пятнадцати годам мужчина там может похвалиться сорока
шрамами на теле. Учат их воровать с уличных лотков, и лупят, когда они
попадаются. Взращивают их на жестокости как злого пса, и они вырастают
подобными злым собакам. Кусаться они умеют, так что остерегайся их зубов -
тех, что у них за поясом. И при любом ударе старайся бить наповал. Боль
только делает их бешеными, настолько они привыкли к ней - она, можно
сказать, вдохновляет их.
Мы устроились ждать. Пошли по кругу хлеб, соленое мясо и пиво в
кожаных баклагах, но люди Дарака не издавали почти ни звука. Даже
отошедшие помочиться двигались крадучись, словно змеи. Я начала понимать,
почему большую их часть набрали из лесного стана, где разбойники учились
лесным повадкам просто по ходу повседневной жизни, охотясь на оленей и
дичь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147