Перед ней каменная чаша на золотых лапах.
Пламя горело очень низко, когда я подошла к нему.
Я не знала, почему я делала то, что делала. Нагнувшись над пламенем,
я прошептала: "Я сильна, даже сейчас я сильна. Твоя Сила и моя будут
огромной мощью".
В мозгу у меня не родилось никаких слов, я почувствовала лишь
страшную борьбу, не похожую на физическую, но тем не менее изнурительную.
Я сражалась с этой извивающейся тварью, и, наконец, она стала неподвижной.
Я стояла с закрытыми глазами, сжав в руках края чаши и вытащила из себя
нечто напряженное, яркое и не желающее вылезать.
Казалось, не прошло никакого времени, и все же я простояла здесь
целую вечность. Сверкающая нить вонзилась мне в череп, а затем вышла над
переносицей.
Акт этот оказался тяжелым, но мгновенным: прозвучал страшный грохот,
сокрушительный удар грома над дворцовой крышей, и резкая сила молнии
опалила меня сквозь закрытые веки. Я обнаружила, что не могу из разлепить,
но тем не менее не боялась. По высоким ставням зазвенел, словно стекло,
дождь, и в его шуме и свете я потеряла равновесие и упала, и лежала
по-прежнему с закрытыми глазами, и знала теперь, чего именно я хотела.
В то время это имело для меня смысл, хотя позже остались лишь неясные
его контуры. Я получила власть над огромной грозой, которая растопит
своими кипящими каплями снег, и чуть повернула ее, словно дикого скакуна,
так, чтобы половина ее была обращена к армиям Вазкора. Я не знала, где они
в это время находились, наверно, на бивуаке, у ворот пятого Города
Пурпурной долины, в тамошнем лесном краю - хотя возникшая картина
показывала замерзшую узкую реку, и до меня доносились звуки маршевых шагов
и скрип колес. Я толкнула грозу вперед, и молния ужалила меня в веки. Все
пропало в ударе грома.
Совершенно неожиданно я открыла глаза и поднялась на ноги. Я дрожала
и тряслась, но чувствовала себя очень взволнованной и счастливой. Пламя в
чаше приплюснулось, и холодный небесный огонь отражался на стенах.
Я сидела на одном из молитвенных сидений Джавховора и его семьи и
пыталась успокоиться, но это оказалось трудной задачей. Гроза постепенно
утихла, а после несколько часов монотонно барабанил дождь. Думается, я
заснула, так как золотая комната внезапно сделалась красно-пурпурной от
грозового заката за окнами.
Я подошла к двери и вышла в коридор, и стражники пали передо мной на
колени. Меня это не тронуло, я шаталась от усталости. Чуть дальше я нашла
Мазлека, препроводившего меня к моим покоям.
- В Городе, - проговорила я, - что?
- Гроза, богиня. А теперь небо ясное.
Мне снилось, что я с Асреном, странный сон, ибо Асрен казался
немногим старше ребенка, хотя я знала, что это он: его черты и его красота
отбрасывали всякие сомнения. Странный также и потому, что мы гуляли рука
об руку, очень счастливые, в каком-то зеленом саду. Потом пошло много
белых лестниц и внизу одна из тех каменных чаш, где поддерживали огонь
символа Непробудившихся, символа, который был Карраказом. Ребенок-Асрен
уставился в чашу, а потом вопросительно посмотрел на меня, и я улыбнулась,
показала и кивнула. В ответ на этот кивок он спрыгнул с лестницы и упал в
чашу, и пламя закрыло его.
Прокатившаяся гроза очистила Белханнор от снега и черной слякоти.
Небеса сделались золотыми, а воздух стал теплым. Думаю, я забыла о том,
что делала или пыталась сделать в дворцовом храме, вообще не думала об
этом, пока мне не напомнили. Проходил день за днем, и на деревьях лопались
почки. За стенами убереженные от пожарищ войны поля становились зелеными и
лимонными. В Городе мне пели гимны, богине, прискакавшей уничтожить их, а
теперь благословившей.
У нас шел семнадцатый день нашей внезапной весны, когда к нам
добрался первый из гонцов. Это было драматическое появление,
неистовствующий человек, кричавший что-то неразборчивое в дворцовых
воротах, под которыми рухнул замертво взмыленный конь.
Я услышала взволнованное гудение в коридорах за моими покоями и
послала одного из воинов Мазлека выяснить, что происходит. Мне, однако, не
понадобилось дожидаться его. Ко мне явился Джавховор, и лицо у него
пожелтело от тревоги.
- Богиня, - сообщил он, - прибыл гонец. Властелин и его армия в
Верхних Лесах - это тянущаяся к востоку от нас цепь скалистых гор - там
гроза и обвалы, с ними обрушилась масса накопившегося снега, сломанных
деревьев и камней, всех их сорвал с круч дождь, а река Аш вышла из
берегов. Ах, богиня, много народу погибло.
Я поднялась, холодна и сурова.
- А он? - спросила я. - Есть известия о моем муже?
- В безопасности, - с радостью заверил он меня, - в полной
безопасности. Но численность армии сильно снизилась - и есть другие
неприятности.
Они, похоже, подступали к Анашу, Городу, господствующему на той реке
и пятому из их целей. Теперь разрезанная обвалом на части и пришедшая в
расстройство армия оказалась под ударом войск Анаша, которые быстро
стремились использовать все преимущества.
В последующие несколько дней прибыли другие гонцы, с новыми
подробностями. В ходе сражения рать Вазкора обратили в бегство. Вазкор и
кучка его капитанов окопались в горах, стараясь стянуть к себе всех, кто
остался - даже раненых, больных, дезертиров. Зимняя кампания начала
наконец брать свое. Свирепствовала какая-то болезнь, а пайки после
катастрофы с обвалом стали скудными.
Мне показалось, что в глазах белханнорцев появился блеск вызова, но я
забыла в своей глупости про самостоятельную мощь трех все еще целых
Городов, и еще хуже - про ярость Анаша и Эптора, избежавших жадности
Вазкора. Эти два города объединились для отражения и, разгромив его силы,
вполне могли обрушить свою месть на братские города, где все еще
задерживались остатки его войск.
Прискакал всадник - последний принятый нами гонец. Он принес
известие, что Вазкора и его армий больше нет - все убиты, или умерли от
болезни, или разбились на стаи, бегущие, словно шакалы, в горы, где
надеялись обрести безопасность. Ничего не скажешь, внезапный конец военной
мощи. Гонец по возможности перечислил убитых, среди которых оказался и
дядя Атторла, после чего Атторл, ясное дело, забился в рыданиях.
Несомненно, когда мне принесли известие о конце Вазкора, то ожидали схожих
результатов. Но я не почувствовала ничего, даже торжества, так как знала,
что он не погиб.
Потом мы некоторое время ничего больше не слышали. Белханнором
овладели мрачная депрессия и беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Пламя горело очень низко, когда я подошла к нему.
Я не знала, почему я делала то, что делала. Нагнувшись над пламенем,
я прошептала: "Я сильна, даже сейчас я сильна. Твоя Сила и моя будут
огромной мощью".
В мозгу у меня не родилось никаких слов, я почувствовала лишь
страшную борьбу, не похожую на физическую, но тем не менее изнурительную.
Я сражалась с этой извивающейся тварью, и, наконец, она стала неподвижной.
Я стояла с закрытыми глазами, сжав в руках края чаши и вытащила из себя
нечто напряженное, яркое и не желающее вылезать.
Казалось, не прошло никакого времени, и все же я простояла здесь
целую вечность. Сверкающая нить вонзилась мне в череп, а затем вышла над
переносицей.
Акт этот оказался тяжелым, но мгновенным: прозвучал страшный грохот,
сокрушительный удар грома над дворцовой крышей, и резкая сила молнии
опалила меня сквозь закрытые веки. Я обнаружила, что не могу из разлепить,
но тем не менее не боялась. По высоким ставням зазвенел, словно стекло,
дождь, и в его шуме и свете я потеряла равновесие и упала, и лежала
по-прежнему с закрытыми глазами, и знала теперь, чего именно я хотела.
В то время это имело для меня смысл, хотя позже остались лишь неясные
его контуры. Я получила власть над огромной грозой, которая растопит
своими кипящими каплями снег, и чуть повернула ее, словно дикого скакуна,
так, чтобы половина ее была обращена к армиям Вазкора. Я не знала, где они
в это время находились, наверно, на бивуаке, у ворот пятого Города
Пурпурной долины, в тамошнем лесном краю - хотя возникшая картина
показывала замерзшую узкую реку, и до меня доносились звуки маршевых шагов
и скрип колес. Я толкнула грозу вперед, и молния ужалила меня в веки. Все
пропало в ударе грома.
Совершенно неожиданно я открыла глаза и поднялась на ноги. Я дрожала
и тряслась, но чувствовала себя очень взволнованной и счастливой. Пламя в
чаше приплюснулось, и холодный небесный огонь отражался на стенах.
Я сидела на одном из молитвенных сидений Джавховора и его семьи и
пыталась успокоиться, но это оказалось трудной задачей. Гроза постепенно
утихла, а после несколько часов монотонно барабанил дождь. Думается, я
заснула, так как золотая комната внезапно сделалась красно-пурпурной от
грозового заката за окнами.
Я подошла к двери и вышла в коридор, и стражники пали передо мной на
колени. Меня это не тронуло, я шаталась от усталости. Чуть дальше я нашла
Мазлека, препроводившего меня к моим покоям.
- В Городе, - проговорила я, - что?
- Гроза, богиня. А теперь небо ясное.
Мне снилось, что я с Асреном, странный сон, ибо Асрен казался
немногим старше ребенка, хотя я знала, что это он: его черты и его красота
отбрасывали всякие сомнения. Странный также и потому, что мы гуляли рука
об руку, очень счастливые, в каком-то зеленом саду. Потом пошло много
белых лестниц и внизу одна из тех каменных чаш, где поддерживали огонь
символа Непробудившихся, символа, который был Карраказом. Ребенок-Асрен
уставился в чашу, а потом вопросительно посмотрел на меня, и я улыбнулась,
показала и кивнула. В ответ на этот кивок он спрыгнул с лестницы и упал в
чашу, и пламя закрыло его.
Прокатившаяся гроза очистила Белханнор от снега и черной слякоти.
Небеса сделались золотыми, а воздух стал теплым. Думаю, я забыла о том,
что делала или пыталась сделать в дворцовом храме, вообще не думала об
этом, пока мне не напомнили. Проходил день за днем, и на деревьях лопались
почки. За стенами убереженные от пожарищ войны поля становились зелеными и
лимонными. В Городе мне пели гимны, богине, прискакавшей уничтожить их, а
теперь благословившей.
У нас шел семнадцатый день нашей внезапной весны, когда к нам
добрался первый из гонцов. Это было драматическое появление,
неистовствующий человек, кричавший что-то неразборчивое в дворцовых
воротах, под которыми рухнул замертво взмыленный конь.
Я услышала взволнованное гудение в коридорах за моими покоями и
послала одного из воинов Мазлека выяснить, что происходит. Мне, однако, не
понадобилось дожидаться его. Ко мне явился Джавховор, и лицо у него
пожелтело от тревоги.
- Богиня, - сообщил он, - прибыл гонец. Властелин и его армия в
Верхних Лесах - это тянущаяся к востоку от нас цепь скалистых гор - там
гроза и обвалы, с ними обрушилась масса накопившегося снега, сломанных
деревьев и камней, всех их сорвал с круч дождь, а река Аш вышла из
берегов. Ах, богиня, много народу погибло.
Я поднялась, холодна и сурова.
- А он? - спросила я. - Есть известия о моем муже?
- В безопасности, - с радостью заверил он меня, - в полной
безопасности. Но численность армии сильно снизилась - и есть другие
неприятности.
Они, похоже, подступали к Анашу, Городу, господствующему на той реке
и пятому из их целей. Теперь разрезанная обвалом на части и пришедшая в
расстройство армия оказалась под ударом войск Анаша, которые быстро
стремились использовать все преимущества.
В последующие несколько дней прибыли другие гонцы, с новыми
подробностями. В ходе сражения рать Вазкора обратили в бегство. Вазкор и
кучка его капитанов окопались в горах, стараясь стянуть к себе всех, кто
остался - даже раненых, больных, дезертиров. Зимняя кампания начала
наконец брать свое. Свирепствовала какая-то болезнь, а пайки после
катастрофы с обвалом стали скудными.
Мне показалось, что в глазах белханнорцев появился блеск вызова, но я
забыла в своей глупости про самостоятельную мощь трех все еще целых
Городов, и еще хуже - про ярость Анаша и Эптора, избежавших жадности
Вазкора. Эти два города объединились для отражения и, разгромив его силы,
вполне могли обрушить свою месть на братские города, где все еще
задерживались остатки его войск.
Прискакал всадник - последний принятый нами гонец. Он принес
известие, что Вазкора и его армий больше нет - все убиты, или умерли от
болезни, или разбились на стаи, бегущие, словно шакалы, в горы, где
надеялись обрести безопасность. Ничего не скажешь, внезапный конец военной
мощи. Гонец по возможности перечислил убитых, среди которых оказался и
дядя Атторла, после чего Атторл, ясное дело, забился в рыданиях.
Несомненно, когда мне принесли известие о конце Вазкора, то ожидали схожих
результатов. Но я не почувствовала ничего, даже торжества, так как знала,
что он не погиб.
Потом мы некоторое время ничего больше не слышали. Белханнором
овладели мрачная депрессия и беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147