Древние часто носили маски, поэтому теперь маски носили все; однако
прижилась иерархия, низменная по происхождению, ибо в Городах Сгинувших
все были равны в своем великолепии. Здесь же нижестоящие носили маски из
шелка или атласа, чиновники и военные носили маски из кованой бронзы.
Более высокопоставленным доставались серебряные маски, и наконец шли
золотые маски элиты - командиров, князей и принцесс. В Этих масках были
глазницы, обычно скрытые цветным стеклом, отверстия в ноздрях, но не было
отверстий для рта. Все знали, что у Великих было немного телесных
потребностей, и еда теперь превратилась в тайный процесс, никогда не
производившийся и не упоминающийся прилюдно. Ведь нужда в пище
предполагала позорный ряд последующего мочеиспускания и испражнения. А
Сгинувшие обходились без подобных ритуалов для поддержания жизни. Однако
доведенное Сгинувшими до совершенства искусство секса усердно
культивировалось. Силой обладали немногие; обыкновенные люди, они
вынуждены были всю жизнь трудиться, чтобы хотя бы подступиться к истокам
понимания. Их маги были старыми, иссохшими и по большей части дураками.
Вазкор, обладавший Силой, как ему полагалось по праву происхождения,
скрывал ее, дабы не вызывать зависти. Он не желал объяснять мне, как он
оказался среди них, но зная странные и все же неизбежные пути, которыми
пришлось идти мне самой для достижения превосходства в человеческом
обществе, я испытывала не удивление перед тем, что он делал, а только
любопытство.
За пределами городов юга прозябали хутора и деревни темнокожего
народа. Положение этих людей осталось таким же, каким было раньше. Рабы,
люди-рабочие, которым дозволялось жить своей отвратительной, безнадежной
жизнью по милости военщины Городов. Они обрабатывали скудную землю и
отсылали на городские склады подать в семь восьмых своего урожая; их без
всякого предупреждения отправляли в солдаты или строители. По законам,
введенным их хозяевами, им не разрешалось иметь никаких украшений, даже
цветного лоскутка в одежде, за исключением вождей, которые должны были
носить в знак своего звания ожерелье из камней. Равным образом им не
дозволялось устраивать религиозные или светские церемонии, кроме тех, что
связаны со смертью. Эти последние разрешили, вероятно, потому, что запрет
вызвал бы страшное негодование, ибо разгневанные духи представлялись им
значительно более грозной силой, чем солдаты. Казалось странным, что народ
согласился терпеть такое порабощение - вечное, без всякого вознаграждения
или послаблений. Однако городская легенда утверждала, что темнокожие были
детьми древней расы рабов, тех, кто страдал еще под ярмом Сгинувших. Они
рождены для страдания, утверждали Города, и, наверное, заставили их
поверить в это.
Книги Городов поведали мне также о войне. Раньше я знала мало, и все
же слухи о ней доходили до противоположной стороны Гор. "Караван" Дарака
отправился в Анкурум, потому что Города через посредников покупали там
военное снаряжение, равно как и в других городках вдоль Кольца - и теперь
я поняла, почему. Дело не только в том, что немногие соглашались опозорить
себя кузнечным ремеслом, но и в том, что ныне эта мертвая земля мало что
могла дать. Интенсивная обработка истощила запасы ее недр. Древняя раса
безжалостно требовала от нее полной отдачи, и земля отдала практически
все.
Прочла я о войне немало, но поняла далеко не все. Существовало,
по-видимому, три коалиции, три группы Городов. Эзланн и еще пять здешних
городов входили в коалицию, называемую Белой пустыней; шесть других,
расположенных дальше к югу - в коалицию Пурпурной долины, а еще десять
городов - далеких, таинственных - в коалицию Края моря. Каждая группа
теоретически находилась в состоянии войны с другими двумя; Эзланн и его
союзники - с Пурпурной долиной и Краем моря, Край моря и Пурпурная долина
- друг с другом и так далее. Внешне война велась с целью захвата
дополнительных территорий, и все же... Она казалась игрой, игрой, похожей
на ту, которой меня научил Вазкор. Та игра представляла собой сложное и
изощренно-злобное противоборство воль, которое проводилось на доске в
красно-черную клетку фигурами из слоновой кости и прозрачного кварца.
Называлась она "Замки", и играть в нее можно было только вооружившись
хладнокровной ненавистью. Битвы в войне Городов случались редко и
устраивались на ничейной земле, на территории, которую они называли
Театром военных действий. Сражения велись и впрямь как в театре -
соблюдение военного этикета было более важным, чем победа. Кроме того, уже
пять с лишним лет вообще не бывало никаких сражений. Я и не понимала этого
и все же, кажется, понимала. Воевали ли между собой представители Древней
расы по-настоящему или притворно, чтобы сдобрить перцем скуку на вершине
достигнутого ими полного могущества? При этой мысли во мне не шевельнулось
никаких воспоминаний. Фактически все мои воспоминания, проснувшиеся под
горой вместе со мной, таяли с каждым днем. Я теперь едва могла вспомнить
огненные залы, статуи, озеро с лебедями и бесконечные мраморные лестницы,
помнила только, что я вспомнила их...
Узнала я все с большими подробностями, ибо, подобно всем неуверенным
в себе людям, горожане очень скрупулезно записывали каждый нюанс и мелкое
правило их бытия.
Я поняла, какое презрение испытывал к ним Вазкор. Когда он говорил о
них, на лице его возникало особенное выражение - сдерживаемое и все же
едкое отвращение, омерзение, ничуть не менее жгучее от того, что он никак
по-настоящему не выражал его.
И последняя легенда - вера, которая поддерживала их и все же
одновременно, должно быть, служила также источником постоянного страха -
что некоторые Сгинувшие лежат где-то, спящие и все же живые, и в один
прекрасный день проснутся. Они называли это "перевоплощением", хотя на
самом деле оно не было таковым, так как они должны были вернуться в
собственные тела. Тем не менее, пробудятся они новыми, собственные тела
будут для них чуждыми - особого рода перевоплощение. Именно для этих богов
и поддерживали огонь в каменных чашах, пламя Зла, бывшее для Городов лишь
сигнальным костром. У каждого Города имелось собственное божество. Здесь,
в Эзланне, оно носило имя Уастис.
Закончив, наконец, читать изукрашенные книги, я молча сидела у
большого окна башенного дворца. Я ничего не видела сквозь радужный
хрусталь с мерцающим на его цветах пламенем светильника;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147