- спросил Билли.
- Я не знаю.
- Я давно ничего не слышал о своей матери. Я хочу знать, все ли с ней
в порядке. - Билли вспомнил слова Меняющего Облик: "Твоя мать умерла.
Пришел ковбой и отстриг ей голову".
Бонни пожала плечами. Доктор Хиллберн просила ее не упоминать мать
Билли. Владелец главного магазина в Готорне - Билли дал номер его телефона
- рассказал доктору Хиллберн, что Рамона Крикмор погибла, когда среди ночи
ее дом охватил огонь. Дом сгорел очень быстро.
- Я так устал, - сказал Билли. Пробежало ли темное облачко по лицу
Бонни или нет? Его мозг все еще был перегружен воспоминаниями и эмоциями,
поглощенными им в отеле "Алькотт"; он понимал, что чудом избежал смерти от
руки Меняющего Облик. Зверь был неспособен разрушить его мозг или лишить
рассудка, но когда Билли вспоминал этот труп, ползущий к нему по углям, то
начинал дрожать. Была ли это еще одна иллюзия, или же Меняющий Облик
обладает способностью использовать мертвых словно плюшевых кукол? В его
глазах горела настоящая ненависть - и мрачная безнадежность. Когда
Меняющий Облик сбросил эту скорлупу из обгорелой плоти, его глаза погасли,
как спиртовые лампы. И где зверь находится сейчас? Ожидает очередного
шанса, чтобы уничтожить его?
Они должны встретиться где-нибудь снова. Он был уверен в этом.
- Доктор Хиллберн сказала мне, что люди с телевидения сделали
видеозапись, - тихо сказал Билли. - Они заперли пленку в сейфе, но вчера
ей ее показали. Она сказала, что на ней некоторые духи входили в меня, а
некоторые просачивались обратно в стены. Пленка зафиксировала все. Меня,
духов в комнате... Все. Она сказала, что они еще не решили, показывать ли
эту запись по телевидению или нет, и обещают прислать в институт копию
документального фильма. - Он вспомнил заряд эмоций в голосе доктора
Хиллберн, когда она говорила ему, что многие парапсихологи хотят
посмотреть фильм и встретиться с ним, и что очень скоро его жизнь
измениться. Он может не оставаться в Чикаго, сказала она. Чикаго - и
особенно институт - для него лишь первая ступень в долгом, трудном
путешествии. Глаза доктора Хиллберн блестели надеждой.
Лоб Билли пронзила боль. Его тело стало походить на кучу мокрых
тряпок.
- Интересно, есть ли здесь где-нибудь пианино? - сказал он.
- Пианино? Зачем?
- Я люблю играть. Разве я не говорил тебе? Я хочу тебе многое
рассказать, Бонни. О моей семье и о кое-чем, называющимся Неисповедимым
Путем. Я хочу когда-нибудь показать тебе Готорн. Он неказист, но я там
родился. Я покажу тебе мой дом и среднюю школу; я покажу тебе тропинки, по
которым я любил ходить, когда был маленьким. Я возьму тебя туда, где в
скалах поют ручьи и где можно услышать голоса тысячи различных птиц. - Он
посмотрел на Бонни с надеждой. - Хочешь?
- Да, - ответила она. - Я... я думаю, да. Очень.
- Я скоро поправлюсь. Это не займет много времени. - Его сердце
забилось чаще. - Я хочу также узнать то, что важно для тебя. Ты возьмешь
меня когда-нибудь в Ламезу?
Бонни улыбнулась и нашла его руку под простыней.
- Как ты думаешь, сможет девушка-ковбой поладить с индейцем? -
спросил он ее.
- Да. Я думаю, они прекрасно поладят.
Кто-то в телепередаче "Доме на Холме Призраков" закричал, и Бонни
вздрогнула, но потом рассмеялась. Звук ее смеха согревал Билли так, будто
он стоял у растопленного камина. Вдруг он тоже засмеялся; Бонни
наклонилась к нему со своими светящимися странными глазами, и их губы
соприкоснулись. Бонни отпрянула с покрасневшим лицом, но Билли обхватил
руками ее голову и притянул к себе. На этот раз их поцелуй был более
продолжительным и глубоким.
- Я лучше пойду, - сказала наконец Бонни. - Доктор Хиллберн просила
меня вернуться до темноты.
- Хорошо. Но ты придешь завтра?
- Как только освобожусь, - кивнула она.
- Передай от меня привет всем остальным, ладно? И спасибо, что пришла
навестить меня. Огромное спасибо.
- Отдыхай, - сказала Бонни и осторожно поцеловала его в лоб. У дверей
она остановилась, чтобы сказать:
- Я хочу посмотреть вместе с тобой Готорн, Билли. Очень-очень.
Она вышла, а Билли продолжал улыбаться, не веря в то, что все идет
как нельзя лучше.
"Она мертва, она мертва. Пришел ковбой и отстриг ей голову.
Я буду ждать тебя."
Когда в половине шестого нянечка принесла обед, Билли спросил ее
насчет пианино. Она сказала, что одно есть на четвертом этаже, в часовне,
однако ему нужно лежать и отдыхать. Приказ доктора.
После ее ухода Билли немного поковырялся в своем обеде, немного
полистал "Трибьюн", а затем, в беспокойстве и тревоге, одел халат,
выданный в госпитале, и выскользнул в коридор к лестнице. Он не заметил
крепкого мексиканского санитара, моющего полы рядом с его палатой. Санитар
отложил швабру и достал из кармана передатчик.
На четвертом этаже Билли направился к часовне. Она была пуста, а
рядом с алтарем с большим медным крестом стояло старенькое пианино. Стены
были покрыты тяжелой красной драпировкой, которая поглощала звук, однако
он все же закрыл двери часовни. Потом он сел за пианино и поприветствовал
его, словно старого друга.
Полилась тихая песня боли, сотворенная эмоциями, взятыми им у духов в
отеле "Алькотт". Поначалу она была диссонирующей, ужасной мелодией, в
которой высокие ноты звучали как кричащие голоса. Постепенно, по мере
игры, ужас начал покидать Билли и музыка начала становиться более
гармоничной. Он закончил только тогда, когда почувствовал себя полностью
очищенным и обновленным, и не имел представления о том, как долго он
находился за инструментом.
- Это было чудесно, - сказал мужчина, стоявший рядом с дверью. Билли
обернулся и увидел, что это был санитар. - Я наслаждался.
- Как долго вы здесь находитесь?
- Около пятнадцати минут. Я проходил по коридору и услышал вас. - Он
подошел ближе. Это был крепко сбитый мужчина с коротко подстриженными
волосами и зелеными глазами. - Это вы сами написали?
- Да, сэр.
Санитар встал рядом с Билли, облокотившись на пианино.
- Я всегда хотел играть на музыкальном инструменте. Однажды
попробовал на контрабасе, но из этого ничего не вышло. Думаю, у меня
слишком неуклюжие руки. Как вас зовут?
- Билли Крикмор.
- Хорошо, Билли... почему бы вам не сыграть еще что-нибудь? Для меня.
Он пожал плечами.
- Я не знаю, что играть.
- Что-нибудь. Мне всегда нравилась фортепьянная музыка. Знаете
что-нибудь из джаза?
- Нет, сэр. Я играю то, что чувствую.
- Правда? - мужчина присвистнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
- Я не знаю.
- Я давно ничего не слышал о своей матери. Я хочу знать, все ли с ней
в порядке. - Билли вспомнил слова Меняющего Облик: "Твоя мать умерла.
Пришел ковбой и отстриг ей голову".
Бонни пожала плечами. Доктор Хиллберн просила ее не упоминать мать
Билли. Владелец главного магазина в Готорне - Билли дал номер его телефона
- рассказал доктору Хиллберн, что Рамона Крикмор погибла, когда среди ночи
ее дом охватил огонь. Дом сгорел очень быстро.
- Я так устал, - сказал Билли. Пробежало ли темное облачко по лицу
Бонни или нет? Его мозг все еще был перегружен воспоминаниями и эмоциями,
поглощенными им в отеле "Алькотт"; он понимал, что чудом избежал смерти от
руки Меняющего Облик. Зверь был неспособен разрушить его мозг или лишить
рассудка, но когда Билли вспоминал этот труп, ползущий к нему по углям, то
начинал дрожать. Была ли это еще одна иллюзия, или же Меняющий Облик
обладает способностью использовать мертвых словно плюшевых кукол? В его
глазах горела настоящая ненависть - и мрачная безнадежность. Когда
Меняющий Облик сбросил эту скорлупу из обгорелой плоти, его глаза погасли,
как спиртовые лампы. И где зверь находится сейчас? Ожидает очередного
шанса, чтобы уничтожить его?
Они должны встретиться где-нибудь снова. Он был уверен в этом.
- Доктор Хиллберн сказала мне, что люди с телевидения сделали
видеозапись, - тихо сказал Билли. - Они заперли пленку в сейфе, но вчера
ей ее показали. Она сказала, что на ней некоторые духи входили в меня, а
некоторые просачивались обратно в стены. Пленка зафиксировала все. Меня,
духов в комнате... Все. Она сказала, что они еще не решили, показывать ли
эту запись по телевидению или нет, и обещают прислать в институт копию
документального фильма. - Он вспомнил заряд эмоций в голосе доктора
Хиллберн, когда она говорила ему, что многие парапсихологи хотят
посмотреть фильм и встретиться с ним, и что очень скоро его жизнь
измениться. Он может не оставаться в Чикаго, сказала она. Чикаго - и
особенно институт - для него лишь первая ступень в долгом, трудном
путешествии. Глаза доктора Хиллберн блестели надеждой.
Лоб Билли пронзила боль. Его тело стало походить на кучу мокрых
тряпок.
- Интересно, есть ли здесь где-нибудь пианино? - сказал он.
- Пианино? Зачем?
- Я люблю играть. Разве я не говорил тебе? Я хочу тебе многое
рассказать, Бонни. О моей семье и о кое-чем, называющимся Неисповедимым
Путем. Я хочу когда-нибудь показать тебе Готорн. Он неказист, но я там
родился. Я покажу тебе мой дом и среднюю школу; я покажу тебе тропинки, по
которым я любил ходить, когда был маленьким. Я возьму тебя туда, где в
скалах поют ручьи и где можно услышать голоса тысячи различных птиц. - Он
посмотрел на Бонни с надеждой. - Хочешь?
- Да, - ответила она. - Я... я думаю, да. Очень.
- Я скоро поправлюсь. Это не займет много времени. - Его сердце
забилось чаще. - Я хочу также узнать то, что важно для тебя. Ты возьмешь
меня когда-нибудь в Ламезу?
Бонни улыбнулась и нашла его руку под простыней.
- Как ты думаешь, сможет девушка-ковбой поладить с индейцем? -
спросил он ее.
- Да. Я думаю, они прекрасно поладят.
Кто-то в телепередаче "Доме на Холме Призраков" закричал, и Бонни
вздрогнула, но потом рассмеялась. Звук ее смеха согревал Билли так, будто
он стоял у растопленного камина. Вдруг он тоже засмеялся; Бонни
наклонилась к нему со своими светящимися странными глазами, и их губы
соприкоснулись. Бонни отпрянула с покрасневшим лицом, но Билли обхватил
руками ее голову и притянул к себе. На этот раз их поцелуй был более
продолжительным и глубоким.
- Я лучше пойду, - сказала наконец Бонни. - Доктор Хиллберн просила
меня вернуться до темноты.
- Хорошо. Но ты придешь завтра?
- Как только освобожусь, - кивнула она.
- Передай от меня привет всем остальным, ладно? И спасибо, что пришла
навестить меня. Огромное спасибо.
- Отдыхай, - сказала Бонни и осторожно поцеловала его в лоб. У дверей
она остановилась, чтобы сказать:
- Я хочу посмотреть вместе с тобой Готорн, Билли. Очень-очень.
Она вышла, а Билли продолжал улыбаться, не веря в то, что все идет
как нельзя лучше.
"Она мертва, она мертва. Пришел ковбой и отстриг ей голову.
Я буду ждать тебя."
Когда в половине шестого нянечка принесла обед, Билли спросил ее
насчет пианино. Она сказала, что одно есть на четвертом этаже, в часовне,
однако ему нужно лежать и отдыхать. Приказ доктора.
После ее ухода Билли немного поковырялся в своем обеде, немного
полистал "Трибьюн", а затем, в беспокойстве и тревоге, одел халат,
выданный в госпитале, и выскользнул в коридор к лестнице. Он не заметил
крепкого мексиканского санитара, моющего полы рядом с его палатой. Санитар
отложил швабру и достал из кармана передатчик.
На четвертом этаже Билли направился к часовне. Она была пуста, а
рядом с алтарем с большим медным крестом стояло старенькое пианино. Стены
были покрыты тяжелой красной драпировкой, которая поглощала звук, однако
он все же закрыл двери часовни. Потом он сел за пианино и поприветствовал
его, словно старого друга.
Полилась тихая песня боли, сотворенная эмоциями, взятыми им у духов в
отеле "Алькотт". Поначалу она была диссонирующей, ужасной мелодией, в
которой высокие ноты звучали как кричащие голоса. Постепенно, по мере
игры, ужас начал покидать Билли и музыка начала становиться более
гармоничной. Он закончил только тогда, когда почувствовал себя полностью
очищенным и обновленным, и не имел представления о том, как долго он
находился за инструментом.
- Это было чудесно, - сказал мужчина, стоявший рядом с дверью. Билли
обернулся и увидел, что это был санитар. - Я наслаждался.
- Как долго вы здесь находитесь?
- Около пятнадцати минут. Я проходил по коридору и услышал вас. - Он
подошел ближе. Это был крепко сбитый мужчина с коротко подстриженными
волосами и зелеными глазами. - Это вы сами написали?
- Да, сэр.
Санитар встал рядом с Билли, облокотившись на пианино.
- Я всегда хотел играть на музыкальном инструменте. Однажды
попробовал на контрабасе, но из этого ничего не вышло. Думаю, у меня
слишком неуклюжие руки. Как вас зовут?
- Билли Крикмор.
- Хорошо, Билли... почему бы вам не сыграть еще что-нибудь? Для меня.
Он пожал плечами.
- Я не знаю, что играть.
- Что-нибудь. Мне всегда нравилась фортепьянная музыка. Знаете
что-нибудь из джаза?
- Нет, сэр. Я играю то, что чувствую.
- Правда? - мужчина присвистнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128