Билли с трудом поднялся на ноги. Он выключил питание, и пила стала
беззвучно замедлять ход. Билли приподнял левой рукой правую и начал ее
сгибать и разгибать. Ощущение было такое, будто внутрь руки поместили
множество иголочек; так бывает после сна, когда ее отлежишь. Сквозь
разбитые окна в помещение проникал мягкий теплый ветерок; в последних
лучах солнца в воздухе плыл красивый золотой туман из опилок, который
оседал на умолкшем оборудовании лесопилки.
Когда к Билли вернулась способность передвигаться, он направился
домой. Его ноги будто налились свинцом, а в висках шевелилась тупая боль;
его радовало только одно: к правой руке постепенно снова возвращалась
чувствительность. Он срезал дорогу через темный тихий лес, освещаемый
улыбающимся лунным человечком. Весь путь до дома он молил, чтобы такое
больше никогда не повторилось. "Я еще недостаточно силен, - думал он. - И
никогда не буду."
За околицей Готорна его насторожило что-то, двигающееся по гребню
холма между валунами и соснами. При свете луны это выглядело как огромный
человек, но в его облике было что-то настораживающее, животное. Билли на
секунду замер, вслушиваясь и всматриваясь, но фигура уже исчезла. Когда он
стал подниматься на холм, ему показалось, что он увидел мокрый отблеск
луны на чем-то, напоминающем кривые острые клыки.
И тут он вспомнил обещание и предостережение зверя.
"Я буду ждать тебя".
23
- Накормим огонь, братья и сестры! - проревел Джимми Джед Фальконер,
одетый в ярко-желтый костюм, с лицом, освещенным пламенем костра. -
Накормим огонь и уморим с голоду Дьявола.
Он стоял в середине деревянной платформы, установленной на пыльном
пустыре близ Бирмингема. Занавес был сконструирован так, чтобы воплощать
огромное знамя "Крестового похода Фальконера".
Фальконер улыбался. Перед ним трещал огромный костер, которому уже
скормили сотни фунтов бумаги и несколько сот черных виниловых дисков.
Шеренга тинэйджеров стояла в ожидании сигнала бросить в костер свои
пластинки, а рядом с ними стояла такая же шеренга с ящиками книг из школ и
публичных библиотек. Служба уже продолжалась почти три часа, начавшись с
пения псалмов. Вслед за этим началась одна из самых лихих проповедей
Фальконера о Дьяволе, пытающемся поглотить американскую молодежь, вслед за
которой прошел часовой сеанс исцеления, заставивший людей петь и
танцевать.
Горящие страницы неслись в воздухе как огненные летучие мыши.
Пластинки трещали и плавились.
- Ну-ка, дай мне это, сын мой, - Фальконер осторожно наклонился над
краем платформы и взял несколько дисков из рук крепкого молодого парня с
недавно остриженными волосами и шрамами от прыщей. Он взглянул на
психоделические рисунки и картины на обложках и поднял одну из них,
принадлежавшую группе "Крим".
- Да, вот это и "взорвет тебе мозги", не так ли? Это послано тебе из
Ада, вот откуда!
Под аплодисменты и крики он бросил пластинку в огонь. Вслед за ней
туда же полетели "Джефферсон Эйрплейн", Поль Ревер и "Рейдерс".
- Разве Бог хочет, чтобы слушали это? - спросил он, окидывая взглядом
толпу. - Разве он хочет, чтобы вы отпускали волосы до пят, принимали
наркотики и "взрывали себе мозги"? - Он кинул в огонь Сэма Шема и
"Фараонов".
В толпе послышался шум, когда Фальконер сломал о колено пластинку
"Битлз", засунул обломки в конверт, зажимая пальцами нос, и кинул их в
огонь.
- Люди, если кто-нибудь скажет вам, что вы должны носить длинные
волосы, пичкать себя ЛСД и трусливо улепетывать от коммуняк, то вы
ответьте им: я - большая часть Америки, и я горд...
Неожиданно у него пересохло дыхание. Острая, холодная боль пронзила
его грудь, и он почувствовал, что вот-вот может отдать концы. Он отодвинул
в сторону микрофон, боясь, что тот усилит его стон, а затем опустился на
колени склонив голову под крики и аплодисменты зрителей, думающих, что это
один из трюков его проповеди. Фальконер крепко зажмурил глаза. "О Боже, -
подумал он. - Не снова... пожалуйста... убери эту боль." Он попытался
вздохнуть, но остался стоять на коленях и поэтому никто не увидел его
посеревшего лица.
- Сожжем их! - услышал он веселый громкий крик.
На его толстое плечо опустилась чья-то рука.
- Папа?
Фальконер взглянул сыну в лицо. Мальчик превратился в красивого
молодого человека, стройного, щеголевато выглядевшего в
рыжевато-коричневом костюме. У него было вытянутое резко очерченное лицо,
обрамленное шапкой курчавых рыжих волос. Его глубоко посаженные глаза
цвета электрик светились беспокойством.
- С тобой все в порядке, папа?
- Задохнулся, - ответил Фальконер и попытался подняться на ноги. -
Дай мне отдохнуть минуту.
Уэйн взглянул на аудиторию и понял, что люди ждут какого-то
продолжения. Он взял микрофон отца.
- Нет, Уэйн, - произнес Фальконер с улыбкой на лице, по которому
струился пот. - Со мной все в порядке. Просто задохнулся, и все. Это из-за
жары.
- На нас смотрят телевизионные камеры, папа, - ответил Уэйн и
выдернул микрофон у отца. Как только Уэйн выпрямился и повернулся к
аудитории, его лицо стало волевым, голубые глаза расширились, а
великолепные белые зубы обнажились в широкой улыбке, граничащей с
гримасой. Его тело напряглось, как будто микрофон ударил его током.
- Благословение Господне сегодня с нами! - прокричал Уэйн. - Оно
трепещет в воздухе, заполняет наши сердца и души, оно повергла моего папу
на колени, поскольку оно не слабое, не хрупкое, оно не хилое! Если вы
хотите слушать сексуальную или наркотическую музыку или читать сексуальные
или наркотические книги, то вы будете счастливы в Аду! Господь говорит нам
ЧТО?
- СЖЕЧЬ ИХ!
Уэйн балансировал на краю платформы, будто бы сам вот-вот прыгнет в
костер.
- Господь говорит нам ЧТО?
- Сжечь их! Сжечь их! Сжечь...
Фальконер понял, что парень завладел аудиторией. Шатаясь, он поднялся
на ноги. Боль отпустила, и он понял, что с ним все в порядке. Однако ему
захотелось уйти в трейлер и отдохнуть, а затем вернуться и заняться
благословением. Он медленно двинулся по платформе к ступеням. Взгляды всех
были прикованы к Уэйну. Фальконер на секунду остановился и, обернувшись,
посмотрел на сына. Все тело Уэйна, казалось, излучало энергию прекрасной
юности и силы. "Сжигание грехов" было идеей Уэйна, уверенного, что местная
публика поддержит ее. Идеи и планы словно сыпались из головы юноши
полностью сформированными;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128