– Надо бы в программе кое-что подправить.
– Хочешь, позвоню. Или сама звякни.
– Ладно, не срочно.
Сквозь приглушенный звук колонок Колиного компьютера зазвучали пьяные крики, визги и русский мат. На экране монитора расхлябанные бугаи и размалеванные девицы в зашарпанной квартире играли в карты и пьянствовали за столом. На кону лохматилась куча мятых долларов. Патлатый, потный, в рваной майке, с наколками на плечах детина размахнулся зажатой в руке картой, с треском шлепнул ее на стол, закрывая пятерней, и сочно заматерился.
– Может хватит, Коль? – настойчиво попросила Лана.
– Еще минуточку, хочу драки дождаться. – Коля задавил матерщину в колонках. – Потрясающий сайт ты выловила. Двадцать четыре часа ростовская семейка гуляет «по буфету». Во додумались!
– Пошлятина! Грязным бельем на сайте торгуют. Не понимаю, почему ты прилип.
– Пошлятина, – согласился Коля, поднялся и поцеловал ее в макушку. – На десять тысяч долларов в месяц им рекламы насовали, – добавил он. – Неплохой заработок за пьянство и половуху!
Лана больше не спорила. От Клайда пришло письмо, она читала.
«Дорогая Лана! Я представить не мог, что женщина может так думать. Вы открыли мне глаза. Я приходил на работу, готовил лошадь к забегу, слушал сальные разговоры жокеев и конюхов и ненавидел всех. Для них женщина – это… Я не буду повторять гадости. Я считаю Айрис божеством. Спасибо Вам! Спасибо за открытку, мисс Лана. Хорошо, что Вы есть на свете. Ваша открытка – «Ковбой, уносящий сердце к солнцу» – то, что надо. Спасибо! Мне очень нужен Ваш совет. Не стану писать. К счастью, через неделю меня посылают в Нью-Йорк. Передо мной журнал с фотографией парка в Сити-холле. Буду ждать вас там в двенадцать часов в воскресенье у кустов с фонариками. Надеюсь, что Вы сможете прийти. Клайд. Штат Кентукки».
Лана посидела минуту, другую и написала коротко: «Клайд! Не потеряй Айрис. Она будет несчастна! Встретиться я согласна».
Поезд подземки напрягался мотором, выползая на мост над проливом. Рябили за окном стропила конструкций. По пассажирам мельтешил солнечный стробоскоп. Вдали поплыл забор полированных небоскребов. В глубине вагона солнечная вспышка выхватила Макса, перекрытого стойкой. Он уставился на плывущие мимо дома и крыши.
– Нет никакого Клайда, Лана! – в пустоту сказал он.
Пронзительный зуд железа поглотил его слова. Поезд снова погружался в темноту подземелья и визжал тормозами. Как наваждение, возвратилась в сознание Макса желанная сцена из «фильма».
«Раскрасневшаяся, растрепанная, возбужденная Бонни-Лана выскочила на траву и отошла к дереву. Макс бросил ей вслед виноватый взгляд, скользнул по сиденью, вылез за ней. На полпути он остановился.
– Если все, что тебе надо, – это жеребец, – глухо цитировал Макс любимого героя. – Я для этого не очень… Тебе ничего не стоит найти себе любовника где угодно, но ты не хочешь. Им плевать, кто ты. А мне – нет! Поэтому ты поехала со мной. Ты стоишь большего, значительно большего! Это ты знаешь!
Лана недоверчиво смотрела на Макса.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что ты – не как все. Ты такая же, как я! Ты – лучше, чем просто кто-нибудь… Мы могли бы пронестись по Штатам с карманами, полными денег. Вместе мы можем сделать много больше, чем по одиночке. И когда мы зайдем в дорогой отель, ты в шелковом платье, нас будут встречать красным ковром.
– Когда ты все это узнал?
– Как только увидел тебя. Ты – лучшая девочка, каких я видел».
…«Лучшая девочка» сидела рядом с ним на скамейке в парке Сити-холла, крутила меж пальцев стебелек желтого кленового листа и еще не слышала этих слов. Она волновалась не меньше, чем сам Макс, скромно щурилась по сторонам, давая возможность себя рассматривать. Макс млел от счастья.
– Можно не напрягаться с деньгами по мелочам, – сказала она.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Вот! Третью неделю таскаю для тебя в сумке.
Она достала рекламную брошюру, протянула Максу. В верхнем углу, рядом с портретом смазливого джентльмена, жирные буквы хвастали: «Делайте бизнес с нами! Зарабатывайте тысячи за день!»
– Предлагают фирмам возврат переплат по телефонным счетам за несколько лет. Отставной полковник из Флориды вылавливает ошибки компьютера программой ЮСОК.
Макс перелистал страницы, вчитался в одну из них.
– Обычный маркетинг, Лана, – небрежно сказал он. – Этот парень зарабатывает не на возврате переплат, а собирает деньги с доверчивых людей. Обычная пирамида.
Лана слушала и надменно улыбалась.
Макс продолжал вдохновенно поучать:
– Заплатив таким дельцам, ты в первую же неделю бросишь это дело. В больших компаниях не доберешься ни до владельца, ни до совета директоров… – Улыбка на ее лице сменилась невеселой тоской, что сбило его с толку. – Что-то не так?
– Ты полагаешь, что я плохо читаю? Думай, Макс, думай. Расшевели мозги. Ты – программист, не я.
Макс наморщил крутой лоб, соображал. Сообразил.
– Ты имеешь в виду сотые доли доллара?
– И сотые, и все остальные. Миллионы неучтенных долларов! Не в телефонных счетах, а у тебя в банке.
Лицо Макса напряглось и окаменело.
– Эй! – постучала она ладонью по скамейке. – Бегемотик! Надо программу создать.
Макс не ответил, смотрел подозрительно.
– Что молчишь? – спросила она, не понимая его взгляда.
– Почему ты Коле не предложила? – в свою очередь спросил он. – У вас, кажется, неплохие отношения.
Лана скосила на него глаз. Ревность приятно защекотала женское тщеславие. Но она отложила наслаждение на будущее.
– Дело рискованное, – сказала по-деловому. – Когда знают трое, в случае неприятностей, не установишь, кто проболтался. Закончим мероприятие, можно на троих разделить. Я не жадная. Деньги-то какие!
Она встала со скамейки, пошла к выходу. Макс вскочил и побежал за ней.
Февраль накрыл Бруклин печальными неудобствами. Сутками мела метель. Район столицы мира к сугробам относился легкомысленно, упрямо к ним не готовился, и жители сугробы эти проклинали. Ходить стало тяжело, а по утрам – едва возможно. Маломощные ручные снегоочистители пылили белыми фонтанами, но с большими кварталами не справлялись. Прокопанные узкие дорожки тут же заполнялись водой, скрывались под снегом и становились «сюрпризом». Зонтики еще спасали от летящей мокроты, но обувь с первых шагов черпала сырость и промокала.
В сервисах наступили немилые дни прозябания. Основные потребители русской почтовой службы – миссис и мисс, работающие уборщицами, прачками, сиделками и няньками, – возить на ручных тележках посылки не могли и помощь родственникам на родинах отложили до лучших времен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128