– Я постоянно его хочу, – исповедовалась Клара. – За столом, в дверях, на улице, особенно, когда он в одеколоне, после бритья.
Голос у нее сел, глаза заволок томный блеск.
– Ты, Клара, точно с ума сошла! Пересидела без мужика. Другой темы для разговора нет. Твоими подробностями заинтересовался бы Фрейд.
– У меня в глазах темнеет, когда он вцепляется в меня и держит за…
– Ну, точно рехнулась!
– Единственное что, – Клара озаботилась, – начал раздражаться. Как ни стараюсь…
– Милая! – воскликнула Дездемона. – Только о себе думаешь! Ни опыта, чувствую, у тебя, ни интуиции. Простая душа.
– Как? – всполошилась Клара.
– Мужчину надо интриговать, делать сюрпризы, – сказала Дездемона с назиданием.
Они посмотрели на мужа в коляске. Старик пригрелся и щурился на солнце, открыв рот.
– Как ты его интригуешь, Мона? – спросила Клара.
– Как! Как! Он порнушку по Интернету вылавливает. Иногда смотрим. Джон! – разбудила она мужа. – Как ты к порнушке?
Старик заволновался, посмотрел виновато, шевелюра на лбу заездила туда-сюда. Клара попыталась представить возбужденного Джона и не смогла.
– У каждого свое. Дело интимное, – неожиданно резко сказала Дездемона. – Пойдем ко мне спустимся, зелень у русских на твою долю взяла.
Она покатила кресло с Джоном к лифту.
…Клара вернулась в квартиру с пакетом в руках и нашла Колю, возбужденно ходящим по комнате.
– Мона нам лагман купила. Хачапури с лагманом – пальчики оближешь! – сказала она и поднялась на приступку в бар-кухоньку к холодильнику.
– Боюсь, не успею попробовать хачапури. У друга суд на носу. Летим с Ашотом в Палм-Бич.
– Я отвезу, – предложила Клара с энтузиазмом. – Заедем за ним пораньше, чтобы не нервничать в пробках.
– Атлычно! – сказал Коля на грузинский манер.
У аэропорта Клара высадила Ашота и Колю, чмокнула каждого в щеку и уехала.
Ашот взглянул на часы:
– Время есть. Давай в бар, по пиву!
Хмельные и довольные дарованной свободой, они вышли из бара и направились на посадку. Среди вылетающих с сумкой на плече сияла улыбкой Клара.
– Хотела сюрприз сделать! Дорогой, у нас закончился медовый месяц. Мы продлим его на юге. – Клара обхватила Колю за шею.
– Нет ничего прекраснее любящей женщины! – сказал Ашот, расплываясь в улыбке. – Ах, как она тебя любит! Рад?
– Еще бы! – Коля неуклюже изобразил неописуемую радость.
– Я так и знала! – Она взвизгнула, чмокнула Колю, крутанулась на месте и пошла вперед первая. – Я выяснила, – болтала Клара, сидя среди мужчин в салоне самолета. – В госдепе не будут тянуть с Колиными документами, если дождемся моего гражданства. Я налягу на язык, обещаю! У меня только с ним загвоздка. Подождем немного, Кола.
Она схватила его руку.
– В Нью-Йорке, – сказал Ашот, – говорят, психиатр за пять тысяч справку делает, чтобы по-русски собеседование держать.
Клара рассмеялась.
– Я выясняла. Он ставит диагноз: «склеротическая неспособность к запоминанию». Но я такое при полном вдохновении не сыграю.
– Я тебе говорю, Коля, – сказал Ашот. – На ринге Клара против США – опасный противник. Неожиданный апперкот, и госдеп – в нокауте. Раз, два, три… Аут! У тебя в руках грин-карта.
Яркое солнце. Безоблачное небо. Лазурный океан. Клара ходила вдоль кромки воды, размахивая широкополой мужской шляпой, пытаясь поймать бабочку. Насекомое, правда, не особо интересовало Клару – она получала удовольствие от того, что глаза окружающих мужчин застыли в ее направлении. Сама поглядывала в сторону тента под пальмой. Коля, Ашот и адвокат Давид сидели там в напряжении.
– На любой вопрос, – тихо говорил Коле Давид, – отвечаешь только: «Да», «Нет», «Не помню», «Не знаю». Никаких предположений и размышлений: «Я думаю…» и прочее! Ухватятся, не выпустят.
– Ах, Гиви, Гиви! – в очередной раз вздохнул Ашот. – Зачем было женщину злить, так с ней попутавшись. Она со злобы – не человек. Сама будет не рада, но во грех введет.
– Если возникнет вопрос, получал ли ты деньги, – продолжил Давид. – Сразу протестуешь: «Отвечать отказываюсь! Свидетельствовать против себя не буду». Запомни. Есть поправка в Конституции по такому поводу.
– Если бы его Тома не была в курсе «круиза», – сказал Ашот, глядя на испуганного Колю, – дело, считай, выиграно. Скажи, Давид.
– Большой процент за то, что они не станут притягивать новогодние события, – ответил юрист. – В ответ можно вытащить факты ее махинаций с налогами и процесс, который идет по ее компании.
Клара упустила бабочку и направилась к тенту. Она надела шляпу на Колину голову.
– Смотри, какую я красоту в ларьке нашла. Ковбой! Ты – вылитый ковбой! Спасибо, тебе, Ашот, такого ковбоя мне выбрал.
– При чем тут я? Вы давно друг друга выбрали. Да, Коля?
– Давно, – сказал Коля.
Ему было не до шуток, не до Клары, не до чего.
В здании суда Коля оказался в изолированном помещении. В комнате свидетелей он сидел один. Помещение без окон после солнечной улицы давило, холодило и усугубляло напряжение. Он сидел неподвижно, уставившись в спинку лавки напротив. Насколько хватало воображения, Коля репетировал допрос.
«– Мистер Мавроди, поднимите руку, – спрашивал воображаемый судья.
Коля поднял руку.
– Вы понимаете, что говорить надо только правду. Лжесвидетельствование карается судом по закону.
– Клянусь говорить правду и только правду, – сказал он трясущимся голосом.
Коля скривился недовольной гримасой, потер вспотевшие руки и теперь повторил ответ твердо:
– Клянусь говорить правду и только правду.
– Где вы познакомились с обвиняемым? – спросил судья.
Коля подумал и вспомнил:
– В туалете.
По залу прошел смешок. Коля усмехнулся нелепости ответа, согнал ухмылку с лица. Задумался.
– Вы принимали участие в организации новогоднего круиза? – спросил адвокат потерпевшей.
– Да.
Адвокат немедленно задал следующий вопрос:
– Вы понимали, что это афера?
На лице свидетеля проскочил секундный испуг, который сменился просветлением и уверенностью:
– Круиз никогда не являлся аферой. Он был организован как бизнес. – Коля посмотрел на Давида. Тот одобрительно кивал.
– Круиз не состоялся, так? – спросил адвокат потерпевшей.
– Так.
– Вы вернули деньги, собранные с пассажиров?
– Нет.
– Значит, вы обманули людей? – наседал адвокат.
Коля напрягся с ответом. «Думай, Коля, думай!» – насиловал он себя. «Думалка» не слушалась и не рожала мыслей.
Давид спас ситуацию.
– Протестую! – заявил он. – Моему свидетелю предлагают свидетельствовать против себя.
– Протест принят, – сказал судья».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128