На дисплее обозначился телефон Клары. Он дождался запись на автоответчик.
Отчаявшаяся женщина была лаконична: «– Ау! Я лублу тебя! С наступающим Новым годом, дарагой! Почему ты испугался, милый?»
Вопрос уперся в панцирь глухой к ее чувствам Колиной души и умер без ответа.
Коля двинулся к машине. Собака пошла за ним, влезла в «Жигули», устроилась на пассажирском сиденье.
– Что за мной ходишь? – формально спросил Коля и тронулся с места.
Он купил несколько бутылок спиртного и закуски, покайфовать. Долгое ожидание выматывало нервы.
Возвратившись, обнаружил неожиданное явление. У ворот дома прохаживалась высокая шатенка в свитере поверх спортивного костюма. Лыжи опирались на забор.
– У нас гости! – радостно воскликнул Коля, шагнул из машины навстречу, представился: – Николай.
Лыжница увидела собаку и расцвела сероглазой улыбкой:
– Лесли!
Собака завиляла хвостом, запрыгала вокруг, пытаясь лизнуть в лицо. Шатенка повернулась к Коле.
– Почему вы так неудачно записку повесили?! – заговорила она возбужденно. – Два месяца на станцию и к доскам объявлений бегаю. Мало того, что я с ней после смерти хозяина мучилась. Она во всех каталогах числится. Школу престижную закончила. Я с ума сошла.
– В голову не пришло, что она – знаменитость, – виновато сказал Коля. – Записку на всякий случай повесил, думал – собака беспризорная.
– Как же колли такого экстерьера может быть беспризорным! – возмутилась шатенка.
Коля хмыкнул, посмотрел на колли, не определил в грязной собаке особого экстерьера.
– Я должна вам что-то? – спросила лыжница.
Пришло в голову пошлое предложение. Но он промолчал – шатенка не располагала к фамильярности. Коля отрицательно махнул рукой и спросил:
– Почему она за мной бегает, если такая воспитанная?
– Наверно потому, что вы на Павла похожи. Как вы ее называли?
– Никак не называл. Там, где я вырос, всех собак Шариками, Бобиками и Тузиками величали. Я попробовал, вроде не годится имя. Свистел, она подбегала.
Женщина рассмеялась.
– Да, на Тузика Лесли не тянет.
Коля посвистел. У него получилось многоразовое колено:
– Фью, фью, фью, фью. Фью-у-у…
У женщины слетела с лица улыбка, по лицу пробежала тень, она засуетилась, надевая лыжи.
– Комон, Лесли! Летс гоу хом! – скомандовала по-английски.
Коля встрепенулся.
– Зайдите, отметим событие, праздник на носу, – предложил он по-английски.
– Мы, видимо, коллеги. Вы что заканчивали? – спросила она, застегивая крепления.
– За рубежом работал.
– Не могу у вас задерживаться, – сказала шатенка, не поднимая головы. – Для меня – грустный праздник. Общие друзья ждут. Спасибо, что сохранили Лесли. У вас нет веревки какой-нибудь? Я без поводка тут оказалась.
Коля вошел во двор, сорвал с дачной террасы бельевую веревку. Незнакомка привязала ее за ошейник собаки и заскользила по лыжне. Собака понеслась рядом.
Из телевизора, хрипящего от несовершенства антенны, сообщили об очередной гадости в городе. После «Новостей» запустили шоу. Кайф не получился. Коля вздохнул. Мысли шли тяжелые. Выпитое вино выталкивало из-под корки мозга скопившиеся страхи и… самый главный страх. Коля представил, что будет в посольстве из-за подписи.
«Торчит за его спиной американский флаг. Консул, вылитый Клинтон в темном пиджаке с красным галстуком, держит перед собой папку документов и ставит галочки в квадратиках перед пунктами анкеты: здоровье заявителя – о’кей, психически не наблюдался – о’кей, профессия повар – о’кей, образование – о’кей, английский – о’кей, в фашистах и коммунистах не состоял – о’кей, наркотики не перевозил – о’кей! Отметил следующий десяток важных и неважных «о’кей». Открепил листок с заключением.
– Распишитесь здесь, мистер Эсмеральдов. – Он протянул Коле ручку и листок.
Коля задрожал, посмотрев на листок, и расписался.
Клинтон взял листок, посмотрел на Колю и нажал кнопку на столе. Как в мультике, мгновенно сбежалось десяток чиновников, белых воротничков. Склонились над бумагой, оттесняя друг друга. Слышались отдельные фразы:
– Первые три буквы похожи…
– Наклон слова смущает…
– Стоит послать на экспертизу…
Все разом повернулись к Коле.
– На экспертизу! На экспертизу! На экспертизу! – заговорили вместе и по очереди.
Клинтон заиграл на саксофоне, белые воротнички расступились… Восхищенно смотрели на хозяина…»
Коля спал за столом, уткнувшись в рукав. Из телевизора звучал саксофон. Стрелки часов вышли на утренние цифры. Музыка смолкла. В теленовостях Новый год «шагал по планете». На Тайм-сквер, в Нью-Йорке, под крики толпы блестящий шар полз вниз.
Мела февральская метель. Коля услышал за дверью шорох, открыл и увидел у порога Лесли. Собака виляла хвостом, была вычесана от репьев, шерсть лоснилась. Она шумно отряхивала капли растаявшего снега. На ошейнике болтался обрывок веревки.
– Лесли! Сбежала, паразитка!
Коля раскочегарил печку, наготовил на плитке еды.
Шатенка пришла пешком в дубленке с капюшоном, в свитере, в теплых сапожках. Увидела Лесли.
– Целый месяц никаких поползновений не было, и на€ тебе!
– Я объявление приготовил, – указал Коля взглядом на бумажку на столе. – Собрался на станцию, да не выедешь сейчас.
Она взяла листок и прочитала вслух:
– «Лесли появилась. Жду, Николай», – и засмеялась. – Надо сюда дописать: «Продается славянский шкаф».
– Зачем?
– Не помните? Так шпионы общаются. Я не представилась прошлый раз, ускакала на радостях, невоспитанная особа. Ника!
Она протянула красную от мороза руку. Коля пожал.
– В такой холод без обеда собаку не отдам. Сидите тут до весны.
Стопка «Коммерсанта» перекочевала на пол к печке. Они ели за освободившимся столом.
– Кажется, переусердствовал я с печкой, – вытирая со лба пот, сказал Коля. Он встал, прибил в глубине огонь в топке, подергал заслонку трубы. – Жарко!
– Дача у вас роскошная. Зимой, конечно, накладно протапливать?
– Не моя дача, – признался Коля. – Я сторожем работаю.
Она посмотрела на него удивленно.
– Это… после зарубежа-то!
– Жизнь по-разному складывается. Не пропадем! – бодро ответил он.
– Надо идти, темень спускается. Мне далеко.
– Провожу, – сказал Коля, – поджентльментствую перед «невоспитанной особой».
Лесли лежала на соломенном коврике. Коля посвистел. Собака поднялась, подошла. Ника нахмурилась и опустила голову. С ней явно что-то происходило.
– Что с вами?
– Павел точно так свистел.
– Ну вот, наделал я дел на дорожку. Хотите, я вытворю что-нибудь?
– Что?
В глазах Коли сверкнул азарт, появился шанс задержать гостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Отчаявшаяся женщина была лаконична: «– Ау! Я лублу тебя! С наступающим Новым годом, дарагой! Почему ты испугался, милый?»
Вопрос уперся в панцирь глухой к ее чувствам Колиной души и умер без ответа.
Коля двинулся к машине. Собака пошла за ним, влезла в «Жигули», устроилась на пассажирском сиденье.
– Что за мной ходишь? – формально спросил Коля и тронулся с места.
Он купил несколько бутылок спиртного и закуски, покайфовать. Долгое ожидание выматывало нервы.
Возвратившись, обнаружил неожиданное явление. У ворот дома прохаживалась высокая шатенка в свитере поверх спортивного костюма. Лыжи опирались на забор.
– У нас гости! – радостно воскликнул Коля, шагнул из машины навстречу, представился: – Николай.
Лыжница увидела собаку и расцвела сероглазой улыбкой:
– Лесли!
Собака завиляла хвостом, запрыгала вокруг, пытаясь лизнуть в лицо. Шатенка повернулась к Коле.
– Почему вы так неудачно записку повесили?! – заговорила она возбужденно. – Два месяца на станцию и к доскам объявлений бегаю. Мало того, что я с ней после смерти хозяина мучилась. Она во всех каталогах числится. Школу престижную закончила. Я с ума сошла.
– В голову не пришло, что она – знаменитость, – виновато сказал Коля. – Записку на всякий случай повесил, думал – собака беспризорная.
– Как же колли такого экстерьера может быть беспризорным! – возмутилась шатенка.
Коля хмыкнул, посмотрел на колли, не определил в грязной собаке особого экстерьера.
– Я должна вам что-то? – спросила лыжница.
Пришло в голову пошлое предложение. Но он промолчал – шатенка не располагала к фамильярности. Коля отрицательно махнул рукой и спросил:
– Почему она за мной бегает, если такая воспитанная?
– Наверно потому, что вы на Павла похожи. Как вы ее называли?
– Никак не называл. Там, где я вырос, всех собак Шариками, Бобиками и Тузиками величали. Я попробовал, вроде не годится имя. Свистел, она подбегала.
Женщина рассмеялась.
– Да, на Тузика Лесли не тянет.
Коля посвистел. У него получилось многоразовое колено:
– Фью, фью, фью, фью. Фью-у-у…
У женщины слетела с лица улыбка, по лицу пробежала тень, она засуетилась, надевая лыжи.
– Комон, Лесли! Летс гоу хом! – скомандовала по-английски.
Коля встрепенулся.
– Зайдите, отметим событие, праздник на носу, – предложил он по-английски.
– Мы, видимо, коллеги. Вы что заканчивали? – спросила она, застегивая крепления.
– За рубежом работал.
– Не могу у вас задерживаться, – сказала шатенка, не поднимая головы. – Для меня – грустный праздник. Общие друзья ждут. Спасибо, что сохранили Лесли. У вас нет веревки какой-нибудь? Я без поводка тут оказалась.
Коля вошел во двор, сорвал с дачной террасы бельевую веревку. Незнакомка привязала ее за ошейник собаки и заскользила по лыжне. Собака понеслась рядом.
Из телевизора, хрипящего от несовершенства антенны, сообщили об очередной гадости в городе. После «Новостей» запустили шоу. Кайф не получился. Коля вздохнул. Мысли шли тяжелые. Выпитое вино выталкивало из-под корки мозга скопившиеся страхи и… самый главный страх. Коля представил, что будет в посольстве из-за подписи.
«Торчит за его спиной американский флаг. Консул, вылитый Клинтон в темном пиджаке с красным галстуком, держит перед собой папку документов и ставит галочки в квадратиках перед пунктами анкеты: здоровье заявителя – о’кей, психически не наблюдался – о’кей, профессия повар – о’кей, образование – о’кей, английский – о’кей, в фашистах и коммунистах не состоял – о’кей, наркотики не перевозил – о’кей! Отметил следующий десяток важных и неважных «о’кей». Открепил листок с заключением.
– Распишитесь здесь, мистер Эсмеральдов. – Он протянул Коле ручку и листок.
Коля задрожал, посмотрев на листок, и расписался.
Клинтон взял листок, посмотрел на Колю и нажал кнопку на столе. Как в мультике, мгновенно сбежалось десяток чиновников, белых воротничков. Склонились над бумагой, оттесняя друг друга. Слышались отдельные фразы:
– Первые три буквы похожи…
– Наклон слова смущает…
– Стоит послать на экспертизу…
Все разом повернулись к Коле.
– На экспертизу! На экспертизу! На экспертизу! – заговорили вместе и по очереди.
Клинтон заиграл на саксофоне, белые воротнички расступились… Восхищенно смотрели на хозяина…»
Коля спал за столом, уткнувшись в рукав. Из телевизора звучал саксофон. Стрелки часов вышли на утренние цифры. Музыка смолкла. В теленовостях Новый год «шагал по планете». На Тайм-сквер, в Нью-Йорке, под крики толпы блестящий шар полз вниз.
Мела февральская метель. Коля услышал за дверью шорох, открыл и увидел у порога Лесли. Собака виляла хвостом, была вычесана от репьев, шерсть лоснилась. Она шумно отряхивала капли растаявшего снега. На ошейнике болтался обрывок веревки.
– Лесли! Сбежала, паразитка!
Коля раскочегарил печку, наготовил на плитке еды.
Шатенка пришла пешком в дубленке с капюшоном, в свитере, в теплых сапожках. Увидела Лесли.
– Целый месяц никаких поползновений не было, и на€ тебе!
– Я объявление приготовил, – указал Коля взглядом на бумажку на столе. – Собрался на станцию, да не выедешь сейчас.
Она взяла листок и прочитала вслух:
– «Лесли появилась. Жду, Николай», – и засмеялась. – Надо сюда дописать: «Продается славянский шкаф».
– Зачем?
– Не помните? Так шпионы общаются. Я не представилась прошлый раз, ускакала на радостях, невоспитанная особа. Ника!
Она протянула красную от мороза руку. Коля пожал.
– В такой холод без обеда собаку не отдам. Сидите тут до весны.
Стопка «Коммерсанта» перекочевала на пол к печке. Они ели за освободившимся столом.
– Кажется, переусердствовал я с печкой, – вытирая со лба пот, сказал Коля. Он встал, прибил в глубине огонь в топке, подергал заслонку трубы. – Жарко!
– Дача у вас роскошная. Зимой, конечно, накладно протапливать?
– Не моя дача, – признался Коля. – Я сторожем работаю.
Она посмотрела на него удивленно.
– Это… после зарубежа-то!
– Жизнь по-разному складывается. Не пропадем! – бодро ответил он.
– Надо идти, темень спускается. Мне далеко.
– Провожу, – сказал Коля, – поджентльментствую перед «невоспитанной особой».
Лесли лежала на соломенном коврике. Коля посвистел. Собака поднялась, подошла. Ника нахмурилась и опустила голову. С ней явно что-то происходило.
– Что с вами?
– Павел точно так свистел.
– Ну вот, наделал я дел на дорожку. Хотите, я вытворю что-нибудь?
– Что?
В глазах Коли сверкнул азарт, появился шанс задержать гостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128