В исполнении не было того блеска и свободы, отличавших «Трио на миллион долларов». Музыканты играли проще и основательнее, хотя вполне прилично. Удобно расположившись на диване, Хосино вслушивался в звуки фортепиано и струнных. Глубокая, красивая мелодия трогала за живое, тонкое переплетение звуков бередило душу.
«Послушал бы я эту штуку неделю назад. Наверное, ничего бы не понял», — подумал парень. Что говорить, у него и привычки такой не было — стараться что-нибудь понять. Но вот по дороге случайно попалась маленькая кофейня. Он заглянул в нее, присел на удобный диван, выпил вкусный кофе и как-то сам собой принял, усвоил эту музыку. В его глазах это выглядело весьма значительным достижением.
Как бы желая убедиться во вновь обретенных способностях, Хосино прослушал диск несколько раз. Кроме «Эрцгерцога», на нем еще было фортепианное трио «Призрак» того же композитора. Тоже вещь неплохая, но все равно «Эрцгерцог» нравился парню больше. Своей глубиной. Наката тем временем сидел в уголке и что-то бормотал над круглым белым камнем, изредка кивая и потирая ладонью ежик волос. Каждый с головой ушел в свое, хотя сидели они в одной комнате.
— Музыка не мешает? — спросил Накату парень.
— Нет. Нормально. Не мешает. Что-то вроде ветерка.
— Ага… Ветерка, говоришь?
В шесть часов Наката начал готовить ужин. Пожарил кету, сделал салат из овощей, сварил что-то. Разложил еду по тарелкам. Хосино включил телевизор — захотел посмотреть новости: может, скажут, как идет расследование убийства в Накано, в котором подозревают Накату. Однако об этом не было ни слова. Похитили маленькую девочку, свара между Израилем и Палестиной, крупная автокатастрофа в Китае, разоблачили банду автомобильных воров, в которой заправляли иностранцы, какой-то министр что-то не то сморозил, увольнения в крупной компании информационных технологий… В общем, один мрак, ничего хорошего. Они сели за стол и принялись за еду.
— У-у. Класс! — довольно промычал Хосино. — У тебя, отец, настоящий талант. Тебе бы поваром.
— Спасибо. Только Накате кормить некого. Вы первый.
— Что ж у тебя ни друзей, ни семьи нет?
— Нет. Была кошка, но кошки совсем другую еду едят.
— Да-а, — протянул Хосино и добавил: — Но все равно вкусно. Особенно вот это, вареное.
— Очень рад, что вам понравилось. Наката неграмотный и из-за этого иногда такие ошибки делает… Страшно, что может случиться. Поэтому Наката всегда одно и то же готовит, из одних и тех же продуктов. Умей он читать, может, и что-нибудь другое бы смог.
— Ну, мне и так хорошо.
— Хосино-сан? — выпрямившись, серьезно произнес Наката.
— Чего?
— Вы знаете, как тяжело быть неграмотным?
— Да уж, я думаю, — согласился Хосино. — Но вот на диске написано: Бетховен-то был глухой. Такой великий композитор… А еще, говорят, в молодости был в Европе первым пианистом, очень большую славу имел. Но потом заболел и оглох. Почти ничего не слышал. Страшное дело! Представляешь: музыку сочинять надо, а ты не слышишь ничего! Как тебе?
— Да, понимаю.
— Глухой композитор — все равно что повар, который вкуса лишился. Лягушка без перепонок. Шофер, у которого права отобрали. Как пелена на глазах. Так? Однако Бетховен не сломался. Не-е… расстроился, наверное, но не сдался. В общем, натерпелся человек. А музыку все равно сочинял. Как оглох, у него даже лучше стало получаться. Глубже как-то. Вот так. Возьмем «Эрцгерцога», к примеру, — я его как раз слушал. Он эту штуку сочинил, когда уже почти ничего не слышал. Поэтому, отец, неграмотному, конечно, неудобно, тяжело, но это ж еще не все. Вот ты читать не умеешь, зато умеешь, чего другие не могут. Понимать же надо. Например, с камнем можешь разговаривать. Скажи?
— Это правда. Наката немножко умеет с камнем разговаривать. А до этого с кошками мог.
— Кроме тебя, так никто не может. Точно тебе говорю. Возьмем обычного человека. Можно сколько угодно книжек прочитать, а с камнями и кошками разговаривать все равно не научишься.
— Но вы знаете, Хосино-сан, Накате в последнее время часто сон снится. Будто он вдруг научился читать. И с головой наладилось. Не так плохо стало. Наката обрадовался, пошел в библиотеку, набрал книжек. Какое это удовольствие — читать. Наката стал читать, одну книжку за другой. Но тут вдруг свет погас, и в комнате стало темно. Кто-то свет выключил. Кругом темно. Читать стало нельзя, и Наката проснулся. Как здорово уметь читать книги.
— М-да, — хмыкнул Хосино. — Хотя вот я, к примеру, грамотный, а книжек не читаю. Не получается как-то.
— Хосино-сан? — опять подал голос Наката.
— Чего?
— Какой сегодня день?
— Суббота.
— Значит, завтра воскресенье?
— Должно быть так.
— Завтра с утра поедем?
— Поедем. Только куда?
— Наката не знает. Поедем, тогда и подумаем.
— Может, ты не поверишь, — сказал Хосино, — но другого ответа я и не ждал.
На следующее утро Хосино проснулся в восьмом часу. Наката уже колдовал на кухне с завтраком. Парень пошел в ванную, умылся холодной водой, побрился электробритвой. На завтрак были горячий рис, мисо с баклажанами, вяленая ставрида и маринованные овощи на закуску. Хосино все съел и попросил добавки риса.
Пока Наката убирал посуду, парень снова включил новости. На этот раз об убийстве в Накано несколько слов все-таки сказали.
— Со времени преступления прошло уже десять дней, однако следствию так и не удается выйти на след убийцы, — равнодушным голосом вещал диктор. На экране появился дом с шикарными воротами. У ворот стоял полицейский, была натянута веревка с табличкой «Вход воспрещен». — Поиски пятнадцатилетнего сына жертвы преступления, исчезнувшего перед самым убийством, по-прежнему не дают результата. Его местонахождение пока не известно. Разыскивается также проживающий в районе, где совершено преступление, мужчина за шестьдесят лет, который явился в полицейский участок и заявил об убийстве. Пока не ясно, существует ли какая-либо связь между разыскиваемыми. Судя по тому, что беспорядка в доме не обнаружено, можно предположить, что мотивом преступления стала личная неприязнь. Полиция тщательно изучает круг друзей и знакомых потерпевшего господина Тамуры. В Токийском государственном музее современного искусства в знак признания заслуг господина Тамуры в области искусства…
— Отец! — окликнул Хосино копавшегося на кухне Накату.
— Да-да?
— Ты случайно не знаешь сына этого… ну, кого убили в Накано? Малому пятнадцать лет, говорят.
— Нет, сына Наката не знает. Наката уже рассказывал: он знает только Джонни Уокера и собаку.
— М-да. Похоже, полиция его тоже ищет. Сына. Он у него один был. И матери нет. Он перед самым убийством из дома сбежал и пропал.
— Вот как?
— Ничего в этом деле не поймешь, — констатировал парень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
«Послушал бы я эту штуку неделю назад. Наверное, ничего бы не понял», — подумал парень. Что говорить, у него и привычки такой не было — стараться что-нибудь понять. Но вот по дороге случайно попалась маленькая кофейня. Он заглянул в нее, присел на удобный диван, выпил вкусный кофе и как-то сам собой принял, усвоил эту музыку. В его глазах это выглядело весьма значительным достижением.
Как бы желая убедиться во вновь обретенных способностях, Хосино прослушал диск несколько раз. Кроме «Эрцгерцога», на нем еще было фортепианное трио «Призрак» того же композитора. Тоже вещь неплохая, но все равно «Эрцгерцог» нравился парню больше. Своей глубиной. Наката тем временем сидел в уголке и что-то бормотал над круглым белым камнем, изредка кивая и потирая ладонью ежик волос. Каждый с головой ушел в свое, хотя сидели они в одной комнате.
— Музыка не мешает? — спросил Накату парень.
— Нет. Нормально. Не мешает. Что-то вроде ветерка.
— Ага… Ветерка, говоришь?
В шесть часов Наката начал готовить ужин. Пожарил кету, сделал салат из овощей, сварил что-то. Разложил еду по тарелкам. Хосино включил телевизор — захотел посмотреть новости: может, скажут, как идет расследование убийства в Накано, в котором подозревают Накату. Однако об этом не было ни слова. Похитили маленькую девочку, свара между Израилем и Палестиной, крупная автокатастрофа в Китае, разоблачили банду автомобильных воров, в которой заправляли иностранцы, какой-то министр что-то не то сморозил, увольнения в крупной компании информационных технологий… В общем, один мрак, ничего хорошего. Они сели за стол и принялись за еду.
— У-у. Класс! — довольно промычал Хосино. — У тебя, отец, настоящий талант. Тебе бы поваром.
— Спасибо. Только Накате кормить некого. Вы первый.
— Что ж у тебя ни друзей, ни семьи нет?
— Нет. Была кошка, но кошки совсем другую еду едят.
— Да-а, — протянул Хосино и добавил: — Но все равно вкусно. Особенно вот это, вареное.
— Очень рад, что вам понравилось. Наката неграмотный и из-за этого иногда такие ошибки делает… Страшно, что может случиться. Поэтому Наката всегда одно и то же готовит, из одних и тех же продуктов. Умей он читать, может, и что-нибудь другое бы смог.
— Ну, мне и так хорошо.
— Хосино-сан? — выпрямившись, серьезно произнес Наката.
— Чего?
— Вы знаете, как тяжело быть неграмотным?
— Да уж, я думаю, — согласился Хосино. — Но вот на диске написано: Бетховен-то был глухой. Такой великий композитор… А еще, говорят, в молодости был в Европе первым пианистом, очень большую славу имел. Но потом заболел и оглох. Почти ничего не слышал. Страшное дело! Представляешь: музыку сочинять надо, а ты не слышишь ничего! Как тебе?
— Да, понимаю.
— Глухой композитор — все равно что повар, который вкуса лишился. Лягушка без перепонок. Шофер, у которого права отобрали. Как пелена на глазах. Так? Однако Бетховен не сломался. Не-е… расстроился, наверное, но не сдался. В общем, натерпелся человек. А музыку все равно сочинял. Как оглох, у него даже лучше стало получаться. Глубже как-то. Вот так. Возьмем «Эрцгерцога», к примеру, — я его как раз слушал. Он эту штуку сочинил, когда уже почти ничего не слышал. Поэтому, отец, неграмотному, конечно, неудобно, тяжело, но это ж еще не все. Вот ты читать не умеешь, зато умеешь, чего другие не могут. Понимать же надо. Например, с камнем можешь разговаривать. Скажи?
— Это правда. Наката немножко умеет с камнем разговаривать. А до этого с кошками мог.
— Кроме тебя, так никто не может. Точно тебе говорю. Возьмем обычного человека. Можно сколько угодно книжек прочитать, а с камнями и кошками разговаривать все равно не научишься.
— Но вы знаете, Хосино-сан, Накате в последнее время часто сон снится. Будто он вдруг научился читать. И с головой наладилось. Не так плохо стало. Наката обрадовался, пошел в библиотеку, набрал книжек. Какое это удовольствие — читать. Наката стал читать, одну книжку за другой. Но тут вдруг свет погас, и в комнате стало темно. Кто-то свет выключил. Кругом темно. Читать стало нельзя, и Наката проснулся. Как здорово уметь читать книги.
— М-да, — хмыкнул Хосино. — Хотя вот я, к примеру, грамотный, а книжек не читаю. Не получается как-то.
— Хосино-сан? — опять подал голос Наката.
— Чего?
— Какой сегодня день?
— Суббота.
— Значит, завтра воскресенье?
— Должно быть так.
— Завтра с утра поедем?
— Поедем. Только куда?
— Наката не знает. Поедем, тогда и подумаем.
— Может, ты не поверишь, — сказал Хосино, — но другого ответа я и не ждал.
На следующее утро Хосино проснулся в восьмом часу. Наката уже колдовал на кухне с завтраком. Парень пошел в ванную, умылся холодной водой, побрился электробритвой. На завтрак были горячий рис, мисо с баклажанами, вяленая ставрида и маринованные овощи на закуску. Хосино все съел и попросил добавки риса.
Пока Наката убирал посуду, парень снова включил новости. На этот раз об убийстве в Накано несколько слов все-таки сказали.
— Со времени преступления прошло уже десять дней, однако следствию так и не удается выйти на след убийцы, — равнодушным голосом вещал диктор. На экране появился дом с шикарными воротами. У ворот стоял полицейский, была натянута веревка с табличкой «Вход воспрещен». — Поиски пятнадцатилетнего сына жертвы преступления, исчезнувшего перед самым убийством, по-прежнему не дают результата. Его местонахождение пока не известно. Разыскивается также проживающий в районе, где совершено преступление, мужчина за шестьдесят лет, который явился в полицейский участок и заявил об убийстве. Пока не ясно, существует ли какая-либо связь между разыскиваемыми. Судя по тому, что беспорядка в доме не обнаружено, можно предположить, что мотивом преступления стала личная неприязнь. Полиция тщательно изучает круг друзей и знакомых потерпевшего господина Тамуры. В Токийском государственном музее современного искусства в знак признания заслуг господина Тамуры в области искусства…
— Отец! — окликнул Хосино копавшегося на кухне Накату.
— Да-да?
— Ты случайно не знаешь сына этого… ну, кого убили в Накано? Малому пятнадцать лет, говорят.
— Нет, сына Наката не знает. Наката уже рассказывал: он знает только Джонни Уокера и собаку.
— М-да. Похоже, полиция его тоже ищет. Сына. Он у него один был. И матери нет. Он перед самым убийством из дома сбежал и пропал.
— Вот как?
— Ничего в этом деле не поймешь, — констатировал парень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138