Хосино попробовал подсчитать, сколько времени прошло. Выходило, что Наката спит уже больше суток. Хоть он и сказал, что, мол, не волнуйся — я буду спать долго, это уже явный перебор. Хосино вдруг стало очень одиноко… А если Наката и дальше будет спать? Что тогда делать?
— Ну и дал же я маху, — сказал он себе, покачав головой.
Однако на следующее утро Хосино проснулся в семь, а Наката уже был на ногах и смотрел в окно.
— Ну, отец, наконец-то, — сказал Хосино с облегчением.
— Да, Наката недавно встал. Кажется, спал очень долго, хоть и сам не знает, сколько. Как заново родился.
— Нет, вы только посмотрите на него — он говорит: «Долго спал». Да ты завалился позавчера в начале десятого и продрых в общей сложности тридцать четыре часа.
— Да-да. Наката проголодался.
— Еще бы ты не проголодался — два дня ничего не ел.
Они спустились вниз и позавтракали в столовой. Горничная пришла в восторг, увидев, как много ест Наката.
— Поспите-поспите, а потом поедите в свое удовольствие — сразу за два дня, — сказала она.
— Да. Наката должен как следует питаться.
— Это же здоровье.
— Да. Вот Наката читать не умеет. Зато у него ни одного плохого зуба, и очки ему не нужны. Ни разу к врачу не ходил. Плечи не ломит, желудок по утрам нормально работает.
— Удивительно! — восхитилась горничная. — А что вы сегодня делать собираетесь?
— Двинемся на запад, — решительно заявил Наката.
— А! На запад, говорите? — сказала горничная. — На западе у нас ведь Такамацу, да?
— Наката на голову слабый — в географии не разбирается.
— Поехали сначала в Такамацу, отец, — вставил Хосино, — а там разберемся, что дальше делать.
— Хорошо. Поехали сначала в Такамацу. Там и разберемся.
— У вас, я смотрю, такое необычное путешествие, — заметила горничная.
— Это уж точно, — ответил Хосино.
Вернувшись в номер, Наката сразу засел в туалете. А Хосино тем временем, переодевшись в халат, растянулся на татами и стал смотреть по телевизору новости. Ничего особенного в мире не произошло. В расследовании убийства известного скульптора в Накано никаких подвижек. Свидетелей нет, наследство тоже ни на кого пока не вывело. Полиция разыскивает его сына пятнадцати лет, который куда-то пропал за несколько дней до убийства.
Надо же! Опять пацан пятнадцатилетний, подумал Хосино. Что-то они совсем озверели в последнее время. Хотя он сам, когда ему было пятнадцать, угнал со стоянки мотоцикл и гонял на нем без прав. Так что, считал Хосино, судить других — не его дело. Конечно, байк позаимствовать и папашу зарезать — вещи разные. Впрочем, может, ему повезло, что обстоятельства так сложились и до отца дело просто не дошло? Ведь что ни говори, а старик частенько руки распускал.
Новости кончились, и в тот же момент из туалета появился Наката.
— Хосино-сан, можно спросить?
— Валяй.
— Хосино-сан, а у вас не бывает: раз! — и спину как заломит?
— Я ж часами за баранкой. Вот и болит спина-то. А у кого из дальнобойщиков не болит? Нет таких. Это как с бейсболистами. Попробуй-ка найди хоть одного, у кого плечи не болят, — ответил парень. — А что это ты вдруг спросил?
— Просто Накате так показалось, глядя на вашу спину.
— Ну да?
— А можно Наката помнет ее немножко?
— Кто бы возражал…
Хосино лег на живот, и Наката уселся на него верхом. Положил обе руки повыше поясницы и затих. По телевизору передавали светские новости — последние сплетни из жизни звезд шоу-бизнеса. Объявили о помолвке известной актрисы с пока не таким известным молодым писателем. Хосино такими новостями не интересовался, но больше смотреть было нечего. Оказалось, что у актрисы доход в десять с лишним раз больше, чем у писателя. Писатель был так себе — не особенно красив, да и большим умом, похоже, не отличался. Хосино задумался:
— Знаешь, ничего у них не выйдет. Это ж недоразумение какое-то.
— Хосино-сан, а у вас небольшое искривление.
— Это у меня по жизни искривление. Какая жизнь — такие и кости, — зевнул парень.
— Если все так оставить, может быть плохо.
— Да ну!
— Голова станет болеть, начнутся запоры, спина не будет гнуться.
— Ого! А что делать?
— Будет немного больно. Ничего?
— Да чего уж тут!
— По правде сказать, сильно больно будет.
— Послушай, отец! Ведь нас везде колотят, стоит только на свет появиться — и дома, и в школе, и в армии. Не хочу хвалиться, но я по пальцам могу пересчитать дни, когда не получал от кого-нибудь тычка. И сейчас… То болит, то горит, то зудит, то чешется. То сладко, то горько. По-всякому бывает. Выбирай чего хочешь.
Наката зажмурился и сосредоточился, желая удостовериться, того ли места на пояснице Хосино касаются его большие пальцы. Убедившись, что все правильно, он осторожно нажал на это место. Потом сильнее, еще сильнее… Сделал резкий вдох и, отрывисто вскрикнув, как птица зимой, изо всех сил вдавил пальцы в поясницу — в ложбинки между костями и мышечной тканью. Хосино пронзила невыносимая, чудовищная боль. В голове полыхнула мощная ослепительно-белая вспышка, озарившая сознание целиком. У него перехватило дыхание. Будто с верхушки высокой башни его столкнули в бездонную пропасть. Он даже крикнуть бы не смог. Жуткая боль не давала ни о чем подумать, выжигала и стопорила все мысли, растворяла все чувства. Тело, казалось, рассыпалось на мелкие кусочки. Самой смерти было бы не под силу вызвать такие разрушения. Глаза не открывались. Хосино лежал на татами лицом вниз, изо рта текла слюна, и он ничего не мог с собой поделать. По щекам катились крупные слезы. Этот кошмар продолжался, наверное, с полминуты.
Наконец Хосино втянул в себя воздух и поднялся, поддерживая голову руками и пошатываясь. Покрытый татами пол зловеще уплывал из-под ног, раскачиваясь, как волны перед надвигающимся штормом.
— Больно было?
Парень несколько раз тряхнул головой, словно хотел проверить, жив ли еще.
— Больно — не то слово. Чувство такое, будто с меня содрали кожу, насадили на вертел, растолкли ступкой и по тому, что осталось, прогнали стадо бешеных быков. Что ты такое сделал-то?
— Наката кости на место поставил. Теперь все будет в порядке. Спина болеть перестанет, запоров не будет.
Острая боль в спине отступала, как море во время отлива, появилась легкость. Раньше спина все время была какая-то ватная, дряблая. Теперь ее как подменили. Виски больше не ломило, стало легче дышать. И захотелось в туалет.
— А ведь и в самом деле полегчало.
— Конечно. Все проблемы в спине, — сказал Наката.
— И все-таки знаешь, как больно? — вздохнул Хосино.
На вокзале в Токусиме они сели на экспресс «Джей-Ар» до Такамацу. За гостиницу расплачивался Хосино, он же купил билеты на поезд. Наката хотел заплатить за себя сам, но тот и слушать его не стал.
— Давай я буду платить, потом рассчитаемся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138