Член стоял, как Пизанская башня во время карнавала.
— Что, Хосино-тян, опять? — Она не спеша перешла к следующей стадии. — Принимаю заявки. Есть пожелания? Пожалуйста. Сандерс сказал, чтобы я тебя обслужила по высшему разряду.
— Уж и не знаю, какие пожелания… Слушай, загни-ка еще что-нибудь про философию? Может, тогда у меня подольше получится. А то в таком темпе опять надолго не хватит.
— Ладно. Гегель как тебе? Хотя старовато, конечно.
— Да мне без разницы. Давай чего хочешь.
— Тогда Гегель. Староват, но ничего. Золотой фонд все-таки.
— Согласен.
— «Я» есть и одна сторона отношения и все это отношение в целом.
— Ого!
— Гегель сформулировал понятие «самосознание». Мысль такая: человек не только просто сознает «я» и объект по отдельности, но и, проецируя «я» на объект, выступающий как посредник, может действием лучше понять «я». Вот что такое самосознание.
— Ничего не понял.
— Ну смотри. Вот я сейчас кое-что для тебя делаю. Для меня «я» — это «я», а ты — объект. Для тебя, конечно, все наоборот. Хосино-тян — «я», а я — объект. Таким образом, мы с тобой взаимообмениваемся как «я» и объект, взаимопроецируемся и утверждаем самосознание. Действием. Это если коротко.
— Ни фига не понятно, но как-то бодрит.
— То-то и оно, — сказала девушка.
Когда все кончилось, Хосино распрощался с девушкой и вернулся к храму, где обнаружил Полковника Сандерса, который дожидался его на той же скамейке.
— Ты что, папаша? Все время здесь просидел? — удивился Хосино.
Полковник возмущенно покачал головой:
— Ерунду городишь. Чего мне было тут сидеть так долго? Я что, на бездельника похож? Пока ты там наслаждался, я трудился не покладая рук. А как узнал, что все у вас кончилось, сразу прибежал сюда. Ну как девочка? Правда, секс-машина?
— Да. Просто блеск, ничего не скажешь. Классная штучка. Так было… Три раза кончил. Килограмма на два похудел.
— Ну и замечательно. А теперь о твоем камне.
— Ага! Вот это важно.
— Так вот. Он здесь, в роще, у храма.
— «Камень от входа». Да?
— Да. «Камень от входа».
— А ты случайно не заливаешь, папаша?
Услышав такое, Полковник Сандерс резко вскинул голову
— Ты что, идиот? Я тебя хоть в чем-то обманул? Просто так что-нибудь ляпнул? Сказал: будет суперская секс-машина? И что? Разве не так? И за такое обслуживание — пятнадцать тысяч. Ни стыда, ни совести. Три раза кончал! И после всего ты еще мне не веришь?
— Да не гони ты! Почему не верю? Ну что ты разошелся-то? Не в этом дело. Просто больно все гладко как-то… Вот я и засомневался. Сам посуди: идешь себе тихо по улице, вдруг возникает какой-то дедок в чудном прикиде, обещает про камень рассказать. Потом классная девчонка… заправил ей разок…
— Не разок, а три.
— Ну хорошо. Три. И еще оказывается, что камушек-то здесь, рядом… Тут кто хочешь растеряется.
— Ничего ты не понимаешь. Это же откровение, — прищелкнул языком Полковник Сандерс. — Откровение — это скачок за рамки повседневного. Какая может быть жизнь без откровений? Это просто прыжки от разума созерцающего к разуму творящему. Вот что важно. Понятно тебе, дубина?
— Проецирование и замена «я» и объекта… — робко промямлил Хосино.
— Вот-вот. Это хорошо, что ты понял. В этом вся суть. Пошли за мной. Покажу тебе этот драгоценный камень. По гроб жизни будешь мне обязан, Хосино-тян.
Глава 29
Из телефона-автомата, что был в библиотеке, я позвонил Сакуре. Если подумать, переночевав у нее, я потом ни разу не давал о себе знать. Лишь коротенькую записку оставил, когда уходил. Мне стало стыдно. От нее тогда я поехал в библиотеку, оттуда Осима отвез меня на машине в свою хижину, и я несколько дней просидел в горах один, без телефонной связи с внешним миром. Потом вернулся в библиотеку, поселился в ней, стал работать, и каждую ночь ко мне является призрак (или что это было?) Саэки-сан в образе пятнадцатилетней девочки. Я влюбился в нее по уши. И вообще за все время много чего произошло. Но это, конечно, не означало, что я должен ей обо всем рассказывать.
Я позвонил вечером, еще не было девяти. Сакура взяла трубку после шестого гудка.
— Ну и где ты все это время был? Чем занимался? — спросила она грубовато.
— Я еще здесь, в Такамацу.
Сакура ничего не отвечала. Молчание продолжалось довольно долго. В трубке был слышен звук работавшего телевизора.
— Жил как-то, — добавил я.
Она еще помолчала, потом вздохнула так, будто смирилась с тем, что ей приходится иметь со мной дело.
— Чего ты сбежал-то? Не дождался меня. Я вообще-то волновалась, в тот день домой пораньше вернулась. Накупила всего.
— Конечно, я поступил как свинья. Но мне надо было тогда уйти. В голове так все перемешалось… Хотелось — как бы это сказать? — в себе разобраться, все обдумать как следует. Ты для меня была… Не знаю, как сказать.
— Чересчур сильным раздражающим фактором?
— Да. До этого я с женщиной ни разу рядом не был.
— Я так и поняла.
— Запах женщины и все такое. Много чего…
— Ну если у такого молодого парня — и «много чего», тогда случай тяжелый.
— Может быть, — сказал я. — У тебя как со временем? Работы много?
— Очень. Деньжат думаю подкопить. Впрочем, это к делу не относится.
Я сделал небольшую паузу и сказал:
— А меня полиция ищет.
— Это что — из-за крови? — помолчав, осторожно спросила Сакура.
Я решил правду пока не говорить.
— Да нет. Тот случай ни при чем. Просто ищут. Я же из дома ушел. Найдут — задержат и отправят в Токио. Я подумал: может, они и тебе звонили? Я же звонил тебе на мобильник в тот вечер, когда у тебя ночевал. Полиция через телефонную компанию узнала, что я в Такамацу. И номер твоего телефона тоже.
— Да? — сказала Сакура. — Номер — это пожалуйста. Не жалко. Я за мобильник по карточке плачу, авансом, так что они все равно не узнают, чей он. Вообще-то это моего парня телефон, я у него взяла попользоваться, поэтому ни про мое имя, ни про адрес нигде данных нет. Можешь не волноваться.
— Ну и хорошо. Не хочу, чтобы тебя из-за меня беспокоили.
— Какой ты добренький! Прямо сейчас заплачу.
— Я правду говорю.
— Все ясно, — с раздражением сказала Сакура. — И где же сейчас проживает ушедший из дома молодой человек?
— Один знакомый к себе пустил.
— У тебя же здесь не было знакомых.
Я не знал, что ей ответить. Как в нескольких словах объяснить, что произошло за эти несколько дней?
— Это долгая история, — сказал я.
— Смотрю, у тебя много долгих историй.
— Сам не знаю, почему все время так получается.
— Тенденция?
— Наверное. Давай как-нибудь поговорим на эту тему, когда будет время. Я же ничего не скрываю. Просто говорю, что по телефону всего не объяснишь.
— Можешь не объяснять. Я только хотела узнать, как дела. Есть проблемы?
— Нет-нет. Все нормально. Сакура снова вздохнула:
— Я знаю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
— Что, Хосино-тян, опять? — Она не спеша перешла к следующей стадии. — Принимаю заявки. Есть пожелания? Пожалуйста. Сандерс сказал, чтобы я тебя обслужила по высшему разряду.
— Уж и не знаю, какие пожелания… Слушай, загни-ка еще что-нибудь про философию? Может, тогда у меня подольше получится. А то в таком темпе опять надолго не хватит.
— Ладно. Гегель как тебе? Хотя старовато, конечно.
— Да мне без разницы. Давай чего хочешь.
— Тогда Гегель. Староват, но ничего. Золотой фонд все-таки.
— Согласен.
— «Я» есть и одна сторона отношения и все это отношение в целом.
— Ого!
— Гегель сформулировал понятие «самосознание». Мысль такая: человек не только просто сознает «я» и объект по отдельности, но и, проецируя «я» на объект, выступающий как посредник, может действием лучше понять «я». Вот что такое самосознание.
— Ничего не понял.
— Ну смотри. Вот я сейчас кое-что для тебя делаю. Для меня «я» — это «я», а ты — объект. Для тебя, конечно, все наоборот. Хосино-тян — «я», а я — объект. Таким образом, мы с тобой взаимообмениваемся как «я» и объект, взаимопроецируемся и утверждаем самосознание. Действием. Это если коротко.
— Ни фига не понятно, но как-то бодрит.
— То-то и оно, — сказала девушка.
Когда все кончилось, Хосино распрощался с девушкой и вернулся к храму, где обнаружил Полковника Сандерса, который дожидался его на той же скамейке.
— Ты что, папаша? Все время здесь просидел? — удивился Хосино.
Полковник возмущенно покачал головой:
— Ерунду городишь. Чего мне было тут сидеть так долго? Я что, на бездельника похож? Пока ты там наслаждался, я трудился не покладая рук. А как узнал, что все у вас кончилось, сразу прибежал сюда. Ну как девочка? Правда, секс-машина?
— Да. Просто блеск, ничего не скажешь. Классная штучка. Так было… Три раза кончил. Килограмма на два похудел.
— Ну и замечательно. А теперь о твоем камне.
— Ага! Вот это важно.
— Так вот. Он здесь, в роще, у храма.
— «Камень от входа». Да?
— Да. «Камень от входа».
— А ты случайно не заливаешь, папаша?
Услышав такое, Полковник Сандерс резко вскинул голову
— Ты что, идиот? Я тебя хоть в чем-то обманул? Просто так что-нибудь ляпнул? Сказал: будет суперская секс-машина? И что? Разве не так? И за такое обслуживание — пятнадцать тысяч. Ни стыда, ни совести. Три раза кончал! И после всего ты еще мне не веришь?
— Да не гони ты! Почему не верю? Ну что ты разошелся-то? Не в этом дело. Просто больно все гладко как-то… Вот я и засомневался. Сам посуди: идешь себе тихо по улице, вдруг возникает какой-то дедок в чудном прикиде, обещает про камень рассказать. Потом классная девчонка… заправил ей разок…
— Не разок, а три.
— Ну хорошо. Три. И еще оказывается, что камушек-то здесь, рядом… Тут кто хочешь растеряется.
— Ничего ты не понимаешь. Это же откровение, — прищелкнул языком Полковник Сандерс. — Откровение — это скачок за рамки повседневного. Какая может быть жизнь без откровений? Это просто прыжки от разума созерцающего к разуму творящему. Вот что важно. Понятно тебе, дубина?
— Проецирование и замена «я» и объекта… — робко промямлил Хосино.
— Вот-вот. Это хорошо, что ты понял. В этом вся суть. Пошли за мной. Покажу тебе этот драгоценный камень. По гроб жизни будешь мне обязан, Хосино-тян.
Глава 29
Из телефона-автомата, что был в библиотеке, я позвонил Сакуре. Если подумать, переночевав у нее, я потом ни разу не давал о себе знать. Лишь коротенькую записку оставил, когда уходил. Мне стало стыдно. От нее тогда я поехал в библиотеку, оттуда Осима отвез меня на машине в свою хижину, и я несколько дней просидел в горах один, без телефонной связи с внешним миром. Потом вернулся в библиотеку, поселился в ней, стал работать, и каждую ночь ко мне является призрак (или что это было?) Саэки-сан в образе пятнадцатилетней девочки. Я влюбился в нее по уши. И вообще за все время много чего произошло. Но это, конечно, не означало, что я должен ей обо всем рассказывать.
Я позвонил вечером, еще не было девяти. Сакура взяла трубку после шестого гудка.
— Ну и где ты все это время был? Чем занимался? — спросила она грубовато.
— Я еще здесь, в Такамацу.
Сакура ничего не отвечала. Молчание продолжалось довольно долго. В трубке был слышен звук работавшего телевизора.
— Жил как-то, — добавил я.
Она еще помолчала, потом вздохнула так, будто смирилась с тем, что ей приходится иметь со мной дело.
— Чего ты сбежал-то? Не дождался меня. Я вообще-то волновалась, в тот день домой пораньше вернулась. Накупила всего.
— Конечно, я поступил как свинья. Но мне надо было тогда уйти. В голове так все перемешалось… Хотелось — как бы это сказать? — в себе разобраться, все обдумать как следует. Ты для меня была… Не знаю, как сказать.
— Чересчур сильным раздражающим фактором?
— Да. До этого я с женщиной ни разу рядом не был.
— Я так и поняла.
— Запах женщины и все такое. Много чего…
— Ну если у такого молодого парня — и «много чего», тогда случай тяжелый.
— Может быть, — сказал я. — У тебя как со временем? Работы много?
— Очень. Деньжат думаю подкопить. Впрочем, это к делу не относится.
Я сделал небольшую паузу и сказал:
— А меня полиция ищет.
— Это что — из-за крови? — помолчав, осторожно спросила Сакура.
Я решил правду пока не говорить.
— Да нет. Тот случай ни при чем. Просто ищут. Я же из дома ушел. Найдут — задержат и отправят в Токио. Я подумал: может, они и тебе звонили? Я же звонил тебе на мобильник в тот вечер, когда у тебя ночевал. Полиция через телефонную компанию узнала, что я в Такамацу. И номер твоего телефона тоже.
— Да? — сказала Сакура. — Номер — это пожалуйста. Не жалко. Я за мобильник по карточке плачу, авансом, так что они все равно не узнают, чей он. Вообще-то это моего парня телефон, я у него взяла попользоваться, поэтому ни про мое имя, ни про адрес нигде данных нет. Можешь не волноваться.
— Ну и хорошо. Не хочу, чтобы тебя из-за меня беспокоили.
— Какой ты добренький! Прямо сейчас заплачу.
— Я правду говорю.
— Все ясно, — с раздражением сказала Сакура. — И где же сейчас проживает ушедший из дома молодой человек?
— Один знакомый к себе пустил.
— У тебя же здесь не было знакомых.
Я не знал, что ей ответить. Как в нескольких словах объяснить, что произошло за эти несколько дней?
— Это долгая история, — сказал я.
— Смотрю, у тебя много долгих историй.
— Сам не знаю, почему все время так получается.
— Тенденция?
— Наверное. Давай как-нибудь поговорим на эту тему, когда будет время. Я же ничего не скрываю. Просто говорю, что по телефону всего не объяснишь.
— Можешь не объяснять. Я только хотела узнать, как дела. Есть проблемы?
— Нет-нет. Все нормально. Сакура снова вздохнула:
— Я знаю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138