Красивая, без лишних выкрутасов. Но отнюдь не заурядная. Голос Саэки-сан гармонично сливался с этой мелодией, растворялся в ней. Ему недоставало силы, которая бывает у профессиональных певиц, в нем не было технического совершенства. И тем не менее ее голос ласково омывал сознание, подобно тому, как весенний дождь моросит по каменному мостику через ручей в саду. Саэки-сан пела, аккомпанируя себе на рояле, в сопровождении маленькой группы струнных и гобоя. Аранжировка даже для того времени достаточно незамысловатая — может, с деньгами были проблемы, когда пластинку записывали, но именно из-за отсутствия излишеств песня звучала свежо и ново.
В припеве два аккорда были просто удивительные. Остальные звучали простовато и довольно банально, однако эти два сильно отличались. Оригинальные. Послушав немного, понять, что это за музыка, было невозможно. Но в первый момент она привела меня в смятение. Скажу — хоть это и будет некоторым преувеличением: я даже почувствовал, что меня обманули. Я вдруг услышал какофонию, поколебавшую душу, выбившую почву из-под ног. Будто в незаметную щель неожиданно ворвался порыв ледяного ветра. Но припев кончился, и опять зазвучала та же красивая мелодия, возвращая слушателей в мир гармонии и человеческих симпатий. Сквозняк прекратился. И вот песня кончилась — прозвучал последний аккорд рояля, затихая, отзвенели струнные, и гобой, как бы подводя черту, еще звучал в ушах. Слушая «Кафку на пляже» снова и снова, я, в общем, начал понимать, чем эта песня так брала за душу. В ней откровенно и в то же время тонко сочетались природный талант и бескорыстное сердце. Сочетание настолько органичное, что к нему вполне подошел бы эпитет «чудесное». Застенчивая девятнадцатилетняя девушка из провинции вспоминает своего возлюбленного, который сейчас от нее далеко. Она пишет стихи, сочиняет к ним музыку, садится за рояль и просто поет, не жеманничая, не кривляясь. Это песня не для публики, а для самой себя, чтобы хоть немного согреть свое сердце. И ее бесхитростная чистота достигает цели, постепенно отыскивая дорогу к людским сердцам.
Порывшись в холодильнике, я приготовил ужин из того, что было под рукой, поел и снова поставил «Кафку на пляже». Сел на стул, закрыл глаза и представил, как девятнадцатилетняя Саэки-сан сидит в студии за роялем и поет. Я думал о тепле ее мыслей и желаний. Думал о том, как бессмысленное насилие раз и навсегда оборвет все это.
Пластинка кончилась, игла оторвалась от диска и отъехала на свое место.
А может, Саэки-сан написала слова к этой песне здесь, в этой комнате? Снова и снова слушая пластинку, я убеждался в этом все больше. Значит, Кафка на пляже — это мальчик с картины, что висит на стене. Я устроился на стуле и, подперев ладонями подбородок — точно так же, как девушка, посетившая меня прошлой ночью, — с той же точки стал смотреть на картину. Да, скорее всего. Саэки-сан глядела на нее, думала о своем парне и сочиняла «Кафку на пляже». И было это, наверное, темной-темной ночью…
Я встал и, подойдя к стене поближе, еще раз взглянул на картину. В смотревших вдаль глазах мальчика была загадочная глубина. Он смотрел туда, где по небу плыли четко нарисованные облака. Самое большое чем-то напоминало присевшего на задние лапы сфинкса. Сфинкс … Я порылся в памяти: точно! Сфинкс, которого одолел молодой Эдип. Чудовище загадало Эдипу загадку, а он ее разгадал. Тогда оно поняло, что ему конец, и бросилось со скалы, разбилось насмерть. После этого подвига Эдип стал царем Фив и супругом собственной матери-царицы.
А Кафка?.. Можно предположить, что Саэки-сан уловила связь между таинственным одиночеством мальчика на картине и миром, который создал в своих романах Кафка. Потому и назвала мальчика «Кафка на пляже». Одинокая душа, мечущаяся у линии прибоя. Вот в чем, видимо, смысл такого названия.
И дело не только в Кафке и сфинксе. В некоторых строчках ее стихов прослеживалась связь с той ситуацией, в которую я попал. «С неба хлынет дождь шелковых рыбок» — вот то, что случилось в Накано, где на торговой улице с неба сыпались селедки и ставрида. «Лишь тень сфинкса с места не движется — на ее острие сны твои нанижутся», — это, похоже, о том, что зарезали моего отца. Я строка за строкой переписал в блокнот стихи, перечитал несколько раз. Подчеркнул карандашом места, которые задели меня за живое.
Но все это были какие-то намеки, и я окончательно запутался.
И за дверью застыли в тени
Те слова, что уже ничего не значат…
Девушка в морской глубине…
Ищет камень от входа…
Аза окном камнями стоит
Караул солдат без слез и улыбок…
Что бы это значило? Может, просто мистическое совпадение обстоятельств? Подойдя к окну, я выглянул в сад, который уже начал погружаться в темноту. Сел на диван в читальном зале и открыл «Повесть о Гэндзи» в переложении Танидзаки. В десять лег в постель, погасил светильник у изголовья, закрыл глаза и стал ждать, когда в комнате снова появится пятнадцатилетняя Саэки-сан.
Глава 24
Когда автобус, следовавший из Кобэ, остановился у вокзала в Токусиме, на часах было уже начало девятого вечера.
— Ну что, Наката-сан, вот мы и на Сикоку.
— Да, какой прекрасный был мост. Большой. Наката в первый раз такое видел.
Они вышли из автобуса и, сев на скамейку у вокзала, некоторое время просто озирались.
— А дальше что? Есть идеи?
— Нет. Наката, как и раньше, ничего не знает.
— Ну, дела…
Наката долго поглаживал ладонью голову, точно раздумывая о чем-то.
— Хосино-сан? — сказал он.
— Чего?
— Извините, но Наката очень хочет спать. Кажется, взял бы и заснул прямо на этом месте.
— Постой, — поспешно сказал парень. — Ты заснешь, а мне что прикажешь делать? Сейчас найдем, где нам переночевать. Потерпи немного.
— Хорошо. Наката немного потерпит и постарается не спать.
— Слушай, а как насчет подкрепиться?
— Нет, Наката есть не хочет, только спать.
Хосино быстро нашел в туристическом справочнике недорогой рёкан с завтраком и позвонил проверить, есть ли там свободные комнаты. До рёкана было не близко, поэтому взяли такси. Как только они вошли в комнату, горничная тут же принялась стелить постель. Наката разделся и, не умываясь, тут же залез под одеяло. В следующий миг он уже мирно посапывал.
— Наката будет спать долго, так что, пожалуйста, не беспокойтесь. Он только поспит и все, — успел сказать он перед тем, как уснуть.
— Спи, сколько хочешь, мешать не буду, — отозвался парень, однако старик уже спал крепким сном.
Хосино не спеша принял ванну, затем один вышел на улицу. Побродив просто так по округе и составив общее представление о городе, Хосино зашел в первую попавшуюся сусичную, где закусил и выпил пива. В плане выпивки ему много не требовалось, поэтому небольшой бутылки вполне хватило, чтобы улучшилось настроение, а на щеках выступил румянец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
В припеве два аккорда были просто удивительные. Остальные звучали простовато и довольно банально, однако эти два сильно отличались. Оригинальные. Послушав немного, понять, что это за музыка, было невозможно. Но в первый момент она привела меня в смятение. Скажу — хоть это и будет некоторым преувеличением: я даже почувствовал, что меня обманули. Я вдруг услышал какофонию, поколебавшую душу, выбившую почву из-под ног. Будто в незаметную щель неожиданно ворвался порыв ледяного ветра. Но припев кончился, и опять зазвучала та же красивая мелодия, возвращая слушателей в мир гармонии и человеческих симпатий. Сквозняк прекратился. И вот песня кончилась — прозвучал последний аккорд рояля, затихая, отзвенели струнные, и гобой, как бы подводя черту, еще звучал в ушах. Слушая «Кафку на пляже» снова и снова, я, в общем, начал понимать, чем эта песня так брала за душу. В ней откровенно и в то же время тонко сочетались природный талант и бескорыстное сердце. Сочетание настолько органичное, что к нему вполне подошел бы эпитет «чудесное». Застенчивая девятнадцатилетняя девушка из провинции вспоминает своего возлюбленного, который сейчас от нее далеко. Она пишет стихи, сочиняет к ним музыку, садится за рояль и просто поет, не жеманничая, не кривляясь. Это песня не для публики, а для самой себя, чтобы хоть немного согреть свое сердце. И ее бесхитростная чистота достигает цели, постепенно отыскивая дорогу к людским сердцам.
Порывшись в холодильнике, я приготовил ужин из того, что было под рукой, поел и снова поставил «Кафку на пляже». Сел на стул, закрыл глаза и представил, как девятнадцатилетняя Саэки-сан сидит в студии за роялем и поет. Я думал о тепле ее мыслей и желаний. Думал о том, как бессмысленное насилие раз и навсегда оборвет все это.
Пластинка кончилась, игла оторвалась от диска и отъехала на свое место.
А может, Саэки-сан написала слова к этой песне здесь, в этой комнате? Снова и снова слушая пластинку, я убеждался в этом все больше. Значит, Кафка на пляже — это мальчик с картины, что висит на стене. Я устроился на стуле и, подперев ладонями подбородок — точно так же, как девушка, посетившая меня прошлой ночью, — с той же точки стал смотреть на картину. Да, скорее всего. Саэки-сан глядела на нее, думала о своем парне и сочиняла «Кафку на пляже». И было это, наверное, темной-темной ночью…
Я встал и, подойдя к стене поближе, еще раз взглянул на картину. В смотревших вдаль глазах мальчика была загадочная глубина. Он смотрел туда, где по небу плыли четко нарисованные облака. Самое большое чем-то напоминало присевшего на задние лапы сфинкса. Сфинкс … Я порылся в памяти: точно! Сфинкс, которого одолел молодой Эдип. Чудовище загадало Эдипу загадку, а он ее разгадал. Тогда оно поняло, что ему конец, и бросилось со скалы, разбилось насмерть. После этого подвига Эдип стал царем Фив и супругом собственной матери-царицы.
А Кафка?.. Можно предположить, что Саэки-сан уловила связь между таинственным одиночеством мальчика на картине и миром, который создал в своих романах Кафка. Потому и назвала мальчика «Кафка на пляже». Одинокая душа, мечущаяся у линии прибоя. Вот в чем, видимо, смысл такого названия.
И дело не только в Кафке и сфинксе. В некоторых строчках ее стихов прослеживалась связь с той ситуацией, в которую я попал. «С неба хлынет дождь шелковых рыбок» — вот то, что случилось в Накано, где на торговой улице с неба сыпались селедки и ставрида. «Лишь тень сфинкса с места не движется — на ее острие сны твои нанижутся», — это, похоже, о том, что зарезали моего отца. Я строка за строкой переписал в блокнот стихи, перечитал несколько раз. Подчеркнул карандашом места, которые задели меня за живое.
Но все это были какие-то намеки, и я окончательно запутался.
И за дверью застыли в тени
Те слова, что уже ничего не значат…
Девушка в морской глубине…
Ищет камень от входа…
Аза окном камнями стоит
Караул солдат без слез и улыбок…
Что бы это значило? Может, просто мистическое совпадение обстоятельств? Подойдя к окну, я выглянул в сад, который уже начал погружаться в темноту. Сел на диван в читальном зале и открыл «Повесть о Гэндзи» в переложении Танидзаки. В десять лег в постель, погасил светильник у изголовья, закрыл глаза и стал ждать, когда в комнате снова появится пятнадцатилетняя Саэки-сан.
Глава 24
Когда автобус, следовавший из Кобэ, остановился у вокзала в Токусиме, на часах было уже начало девятого вечера.
— Ну что, Наката-сан, вот мы и на Сикоку.
— Да, какой прекрасный был мост. Большой. Наката в первый раз такое видел.
Они вышли из автобуса и, сев на скамейку у вокзала, некоторое время просто озирались.
— А дальше что? Есть идеи?
— Нет. Наката, как и раньше, ничего не знает.
— Ну, дела…
Наката долго поглаживал ладонью голову, точно раздумывая о чем-то.
— Хосино-сан? — сказал он.
— Чего?
— Извините, но Наката очень хочет спать. Кажется, взял бы и заснул прямо на этом месте.
— Постой, — поспешно сказал парень. — Ты заснешь, а мне что прикажешь делать? Сейчас найдем, где нам переночевать. Потерпи немного.
— Хорошо. Наката немного потерпит и постарается не спать.
— Слушай, а как насчет подкрепиться?
— Нет, Наката есть не хочет, только спать.
Хосино быстро нашел в туристическом справочнике недорогой рёкан с завтраком и позвонил проверить, есть ли там свободные комнаты. До рёкана было не близко, поэтому взяли такси. Как только они вошли в комнату, горничная тут же принялась стелить постель. Наката разделся и, не умываясь, тут же залез под одеяло. В следующий миг он уже мирно посапывал.
— Наката будет спать долго, так что, пожалуйста, не беспокойтесь. Он только поспит и все, — успел сказать он перед тем, как уснуть.
— Спи, сколько хочешь, мешать не буду, — отозвался парень, однако старик уже спал крепким сном.
Хосино не спеша принял ванну, затем один вышел на улицу. Побродив просто так по округе и составив общее представление о городе, Хосино зашел в первую попавшуюся сусичную, где закусил и выпил пива. В плане выпивки ему много не требовалось, поэтому небольшой бутылки вполне хватило, чтобы улучшилось настроение, а на щеках выступил румянец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138