Заметив, что дверь открылась, подняла голову и посмотрела на меня. Та самая девушка, что каждую ночь приходила ко мне в библиотеке и рассматривала картину на стене. Да, пятнадцатилетняя Саэки-сан. В том же бледно-голубом платье с длинными рукавами. Только на этот раз ее волосы были заколоты. Девушка улыбнулась, слабо и нежно. Казалось, все вокруг заходило ходуном, слетело со своих мест. Все, что имело форму, разлетелось на мелкие фрагменты разом и снова соединилось. Нет, девушка передо мной — не иллюзия, не призрак. Она из плоти и крови, ее можно потрогать. Вечер. Настоящая кухня, и она готовит мне настоящую еду. Маленькие бугорки грудей под платьем, белоснежная, как декоративный фарфор, шея.
— Проснулся? — спросила девушка.
Я не смог выдавить ни звука. Еще толком не опомнился.
— Ну как, выспался? — Девушка отвернулась и снова попробовала что-то на плите. — Думала, если не проснешься, закончу все и уйду.
— Я вообще-то просто подремать хотел. — Голос все-таки вернулся ко мне.
— Ты ведь из леса пришел, — сказала девушка. — Есть хочешь?
— Не знаю даже. Наверное.
Мне захотелось коснуться ее руки. Просто чтобы убедиться, что девушку можно потрогать. Нет, нельзя. Я стоял и не сводил с нее глаз. Ловил каждый шорох от движений ее тела.
Девушка положила на белую тарелку готовое рагу и поставила на стол. В глубокой миске был овощной салат. Рядом лежал хлеб. Рагу с картошкой и морковью пахло, как в детстве. Я понял, что изрядно проголодался. Как бы там ни было, а подкрепиться не мешает. Я принялся за еду, орудуя старой поцарапанной вилкой и ложкой. Девушка устроилась чуть пообок на стуле и, время от времени поправляя волосы, внимательно, будто у нее такая работа, наблюдала, как я поглощаю рагу с салатом.
— Говорят, тебе пятнадцать лет? — поинтересовалась она.
— Угу, — промычал я, намазывая масло на хлеб. — Совсем недавно исполнилось.
— Мне тоже пятнадцать, — сообщила она.
Я кивнул. Так и подмывало сказать: «А я знаю!» Нет, еще рано. И я молча продолжал есть.
— Я тут буду тебе готовить какое-то время. Еще убирать, стирать. Свежее белье в спальне, в шкафу. Бери, когда захочешь. Если что постирать — клади в корзину. Я заберу.
— И кто тебе это поручил?
Девушка внимательно посмотрела на меня и ничего не ответила. Мой вопрос, похоже, заблудился в пространстве и сгинул, провалившись в безвестную пустоту.
— А как тебя зовут? — снова спросил я.
Она слегка покачала головой:
— Никак. У нас здесь имен нет.
— А если мне захочется тебя позвать? Неудобно же.
— А зачем тебе меня звать? Когда надо, я всегда здесь.
— Тогда, значит, и мое имя здесь ни к чему?
Девушка кивнула:
— Ведь ты — это ты, а не кто-нибудь другой. Правильно? Ты — это ты?
— Наверное. Хотя точно не уверен. Я или не я?
Она все так же смотрела на меня.
— А что в библиотеке было, помнишь? — набравшись смелости, спросил я.
— В библиотеке? — Она снова покачала головой. — Нет, не помню. Она же далеко. Отсюда не видно. Это не здесь.
— Но все же библиотека есть?
— Есть. Но там нет книг.
— А что есть?
Ничего не отвечая, девушка лишь чуть наклонила голову. Этот мой вопрос тоже сбился с пути и пропал без следа.
— Ты там бывала?
— Давным-давно, — сказала она.
— Но ты не книжки туда читать ходила?
Девушка кивнула:
— Там же нет книг.
Я замолчал и снова принялся за еду. Съел рагу, салат, хлеб. Девушка, тоже ни слова не говоря, по-прежнему испытующе меня разглядывала.
— Ну как? — спросила она, когда тарелки опустели.
— Вкусно. Очень.
— Даже без мяса и без рыбы?
Я показал пустую тарелку.
— Видишь? Ничего не осталось.
— Я приготовила.
— Очень вкусно, — повторил я. И не покривил душой.
Мне было тяжело с ней рядом — грудь разрывалась от боли, словно кто-то вонзил в нее ледяное лезвие. Острая боль пронизывала до костей, но я был даже благодарен за это. Я сливал себя с ее пронизывающим холодом, и боль становилась якорем, который притягивал меня к этому месту. Девушка поднялась со стула, вскипятила воду и налила мне горячего чаю. Пока я пил, она собрала со стола и, повернувшись спиной, стала мыть посуду. Я, не отрываясь, смотрел на нее. Хотелось что-то сказать, но, я уже заметил: рядом с ней слова отказывались выполнять свою функцию или теряли всякий смысл. Я посмотрел на свои руки и представил залитые лунным светом кусты кизила под окном. Вот откуда это холодное как лед острие, колющее грудь.
— Я тебя еще увижу? — спросил я.
— Конечно, — ответила девушка. — Я уже говорила: когда тебе надо — я здесь.
— А ты никуда не уйдешь?
Ничего не ответив, она как-то странно посмотрела на меня. «Куда же я уйду?» — прочел я в ее глазах.
— Мы с тобой уже встречались. Раньше, — набрался смелости я. — В другом месте, в другой библиотеке.
— Ну, если ты говоришь… — Девушка провела рукой по волосам, проверяя, на месте ли заколки. Она произнесла это равнодушно, почти безразлично, словно хотела показать, что этот разговор не очень ее интересует.
— Я пришел сюда, чтобы еще раз тебя увидеть. Тебя и еще одну женщину.
Девушка подняла на меня взгляд и серьезно кивнула.
— По дремучему лесу.
— Да. Мне во что бы то ни стало надо с вами встретиться — с тобой и с нею…
— Вот ты меня и встретил.
Теперь уже кивнул я.
— Я же говорила. Когда тебе нужно — я здесь.
Закончив с посудой, девушка сложила в рюкзак кастрюльки, в которых принесла еду, и закинула его за спину.
— Ну, до завтра. До утра, — попрощалась она. — Давай, привыкай скорее.
Стоя в дверях, я наблюдал, как ее фигурка исчезает в темноте. Снова я в домике один. Получается замкнутый круг. Время здесь — фактор не важный. Имен ни у кого нет. Девушка всегда здесь, когда мне нужно. И здесь ей пятнадцать. Наверное, навсегда. А как же я? Неужели и мне теперь всегда будет пятнадцать? Или возраст в этом месте — тоже фактор не важный?
Девушка растворилась во мраке, а я все стоял и тупо смотрел перед собой. На небе пусто — ни луны, ни звезд. Кое-где в домах, выливаясь из окон на улицу, горел свет. Такой же старомодно-желтоватый, как в этой комнате. Однако людей видно не было. Только пятна света, вокруг которых расплывались густые темные тени. Я знал, что там, в глубине — вершины сопок чернее мрака, и лес стеной окружает городок.
Глава 46
Теперь, когда Наката умер, Хосино не мог оставить его в квартире и уйти. Здесь находился «вход» и в любой момент могло что-нибудь произойти. А когда это что-то случится, нужно быть рядом, чтобы сразу отреагировать. Таков его долг, его ответственность, которые достались ему в наследство от Накаты. Хосино включил кондиционер в комнате, где лежал старик, на полную мощность, поставил регулятор на «холод», проверил, плотно ли закрыто окно.
— Надо, папаша, похолодней сделать, — проговорил парень, обращаясь к Накате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
— Проснулся? — спросила девушка.
Я не смог выдавить ни звука. Еще толком не опомнился.
— Ну как, выспался? — Девушка отвернулась и снова попробовала что-то на плите. — Думала, если не проснешься, закончу все и уйду.
— Я вообще-то просто подремать хотел. — Голос все-таки вернулся ко мне.
— Ты ведь из леса пришел, — сказала девушка. — Есть хочешь?
— Не знаю даже. Наверное.
Мне захотелось коснуться ее руки. Просто чтобы убедиться, что девушку можно потрогать. Нет, нельзя. Я стоял и не сводил с нее глаз. Ловил каждый шорох от движений ее тела.
Девушка положила на белую тарелку готовое рагу и поставила на стол. В глубокой миске был овощной салат. Рядом лежал хлеб. Рагу с картошкой и морковью пахло, как в детстве. Я понял, что изрядно проголодался. Как бы там ни было, а подкрепиться не мешает. Я принялся за еду, орудуя старой поцарапанной вилкой и ложкой. Девушка устроилась чуть пообок на стуле и, время от времени поправляя волосы, внимательно, будто у нее такая работа, наблюдала, как я поглощаю рагу с салатом.
— Говорят, тебе пятнадцать лет? — поинтересовалась она.
— Угу, — промычал я, намазывая масло на хлеб. — Совсем недавно исполнилось.
— Мне тоже пятнадцать, — сообщила она.
Я кивнул. Так и подмывало сказать: «А я знаю!» Нет, еще рано. И я молча продолжал есть.
— Я тут буду тебе готовить какое-то время. Еще убирать, стирать. Свежее белье в спальне, в шкафу. Бери, когда захочешь. Если что постирать — клади в корзину. Я заберу.
— И кто тебе это поручил?
Девушка внимательно посмотрела на меня и ничего не ответила. Мой вопрос, похоже, заблудился в пространстве и сгинул, провалившись в безвестную пустоту.
— А как тебя зовут? — снова спросил я.
Она слегка покачала головой:
— Никак. У нас здесь имен нет.
— А если мне захочется тебя позвать? Неудобно же.
— А зачем тебе меня звать? Когда надо, я всегда здесь.
— Тогда, значит, и мое имя здесь ни к чему?
Девушка кивнула:
— Ведь ты — это ты, а не кто-нибудь другой. Правильно? Ты — это ты?
— Наверное. Хотя точно не уверен. Я или не я?
Она все так же смотрела на меня.
— А что в библиотеке было, помнишь? — набравшись смелости, спросил я.
— В библиотеке? — Она снова покачала головой. — Нет, не помню. Она же далеко. Отсюда не видно. Это не здесь.
— Но все же библиотека есть?
— Есть. Но там нет книг.
— А что есть?
Ничего не отвечая, девушка лишь чуть наклонила голову. Этот мой вопрос тоже сбился с пути и пропал без следа.
— Ты там бывала?
— Давным-давно, — сказала она.
— Но ты не книжки туда читать ходила?
Девушка кивнула:
— Там же нет книг.
Я замолчал и снова принялся за еду. Съел рагу, салат, хлеб. Девушка, тоже ни слова не говоря, по-прежнему испытующе меня разглядывала.
— Ну как? — спросила она, когда тарелки опустели.
— Вкусно. Очень.
— Даже без мяса и без рыбы?
Я показал пустую тарелку.
— Видишь? Ничего не осталось.
— Я приготовила.
— Очень вкусно, — повторил я. И не покривил душой.
Мне было тяжело с ней рядом — грудь разрывалась от боли, словно кто-то вонзил в нее ледяное лезвие. Острая боль пронизывала до костей, но я был даже благодарен за это. Я сливал себя с ее пронизывающим холодом, и боль становилась якорем, который притягивал меня к этому месту. Девушка поднялась со стула, вскипятила воду и налила мне горячего чаю. Пока я пил, она собрала со стола и, повернувшись спиной, стала мыть посуду. Я, не отрываясь, смотрел на нее. Хотелось что-то сказать, но, я уже заметил: рядом с ней слова отказывались выполнять свою функцию или теряли всякий смысл. Я посмотрел на свои руки и представил залитые лунным светом кусты кизила под окном. Вот откуда это холодное как лед острие, колющее грудь.
— Я тебя еще увижу? — спросил я.
— Конечно, — ответила девушка. — Я уже говорила: когда тебе надо — я здесь.
— А ты никуда не уйдешь?
Ничего не ответив, она как-то странно посмотрела на меня. «Куда же я уйду?» — прочел я в ее глазах.
— Мы с тобой уже встречались. Раньше, — набрался смелости я. — В другом месте, в другой библиотеке.
— Ну, если ты говоришь… — Девушка провела рукой по волосам, проверяя, на месте ли заколки. Она произнесла это равнодушно, почти безразлично, словно хотела показать, что этот разговор не очень ее интересует.
— Я пришел сюда, чтобы еще раз тебя увидеть. Тебя и еще одну женщину.
Девушка подняла на меня взгляд и серьезно кивнула.
— По дремучему лесу.
— Да. Мне во что бы то ни стало надо с вами встретиться — с тобой и с нею…
— Вот ты меня и встретил.
Теперь уже кивнул я.
— Я же говорила. Когда тебе нужно — я здесь.
Закончив с посудой, девушка сложила в рюкзак кастрюльки, в которых принесла еду, и закинула его за спину.
— Ну, до завтра. До утра, — попрощалась она. — Давай, привыкай скорее.
Стоя в дверях, я наблюдал, как ее фигурка исчезает в темноте. Снова я в домике один. Получается замкнутый круг. Время здесь — фактор не важный. Имен ни у кого нет. Девушка всегда здесь, когда мне нужно. И здесь ей пятнадцать. Наверное, навсегда. А как же я? Неужели и мне теперь всегда будет пятнадцать? Или возраст в этом месте — тоже фактор не важный?
Девушка растворилась во мраке, а я все стоял и тупо смотрел перед собой. На небе пусто — ни луны, ни звезд. Кое-где в домах, выливаясь из окон на улицу, горел свет. Такой же старомодно-желтоватый, как в этой комнате. Однако людей видно не было. Только пятна света, вокруг которых расплывались густые темные тени. Я знал, что там, в глубине — вершины сопок чернее мрака, и лес стеной окружает городок.
Глава 46
Теперь, когда Наката умер, Хосино не мог оставить его в квартире и уйти. Здесь находился «вход» и в любой момент могло что-нибудь произойти. А когда это что-то случится, нужно быть рядом, чтобы сразу отреагировать. Таков его долг, его ответственность, которые достались ему в наследство от Накаты. Хосино включил кондиционер в комнате, где лежал старик, на полную мощность, поставил регулятор на «холод», проверил, плотно ли закрыто окно.
— Надо, папаша, похолодней сделать, — проговорил парень, обращаясь к Накате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138