Выйдя из леска, они, избегая чужих глаз, быстро пересекли освещенную площадку перед входом в храм и оказались на широкой улице. Полковник Сандерс поднял руку, остановил такси и посадил не выпускавшего из рук камень парня в машину.
— Значит, под подушку положить? — решил уточнить
Хосино.
— Да. Вполне достаточно. Голову особенно ломать не надо. Важно, что камень есть, — ответил Полковник.
— Спасибо тебе, папаша, что показал, где камень.
Полковник Сандерс улыбнулся.
— Не стоит благодарности. Я сделал то, что мне полагалось. Выполнил свою функцию до конца. И все. А девчонка все-таки хороша, скажи, Хосино-тян?
— Ага! Просто супер.
— Самое главное.
— А она настоящая? Может, лиса? Или какая-нибудь тварюга абстрактная?
— Никакая она не лиса и не тварюга. Настоящая секс-машина. Натуральный внедорожник страсти. Сколько я ее искал… Так что будь спокоен.
— Слава богу, — успокоился парень.
Хосино вернулся в рёкан уже во втором часу ночи и положил завернутый в платок камень к изголовью Накаты. «Пусть лучше у него полежит, а то что там с проклятием — еще неизвестно», — подумал он. Наката, как и следовало ожидать, спал как убитый. Развернув платок, чтобы камень был на виду, Хосино переоделся, нырнул рядом с Накатой под одеяло и моментально уснул. Ему приснился короткий сон: Бог в трусах, с голыми волосатыми ногами, носился по футбольному полю и свистел.
Наката проснулся, когда еще не было пяти, и увидел рядом камень.
Глава 31
Во втором часу я приготовил кофе и понес его на второй этаж. Дверь в кабинет Саэки-сан, как всегда, была открыта. Женщина стояла, опершись одной рукой о подоконник, и задумчиво смотрела в окно. Другая рука непроизвольно теребила пуговицу на блузке. Стол был пуст — ни ручки, ни бумаги. Я поставил на него чашку. Небо затягивали редкие облака; птичьи голоса стихли.
Увидев меня, Саэки-сан, будто стряхивая оцепенение, отошла от окна, села за стол и сделала глоток кофе. Потом, как и накануне, предложила мне присесть. Я устроился на том же стуле. Нас разделял стол; она пила кофе, а я смотрел на нее. Помнит она хоть что-то из того, что произошло минувшей ночью? Я не мог ответить на этот вопрос. Глядя на нее, можно было подумать что угодно: она знает все или она не знает ничего. Я представил ее обнаженное тело. Вспомнил, что чувствовал, прикасаясь к нему. Но ее ли это было тело? Этой Саэки-сан? Точно я этого не знал. Хотя тогда у меня не было ни малейших сомнений.
На Саэки-сан была блестящая бледно-зеленая блузка и узкая бежевая юбка. Шею украшала тонкая серебряная цепочка. Очень шикарная. Саэки-сан сцепила на столе пальцы — красивые и тонкие, будто изготовленные искусным мастером.
— Ну как тебе эти места? Нравятся? — поинтересовалась она.
— Вы Такамацу имеете в виду?
— Да.
— Не знаю. Я пока почти ничего здесь не видел. Разве что эту библиотеку, тренажерный зал, вокзал, гостиницу… Вот и все, пожалуй.
— Не скучаешь?
Я покачал головой:
— Даже не знаю… Честно говоря, некогда скучать, а город… он, в общем-то, как все… А вы считаете, здесь скучно?
Она чуть пожала плечами:
— Считала. По крайней мере, в молодости. Уехать отсюда хотела. Думала: уеду в другое место, там интереснее будет, встречу интересных людей.
— Интересных людей? Саэки-сан покачала головой:
— Молодая была. Молодежь всегда так думает. А ты?
— Я — нет. Я ничего особо интересного не ждал. Просто захотелось уехать. Не мог больше там оставаться.
— Там?
— Там — это Ногата, район Накано. Место, где я вырос.
В глазах Саэки-сан мелькнула тень. А может, мне только показалось.
— То есть тебя не очень волновало, куда ехать? — спросила она.
— Не очень. Думал: не уеду — мне конец. Потому и уехал.
Она как-то очень пытливо взглянула на свои руки, сложенные на столе, и тихо сказала:
— Я тоже так думала, когда в двадцать лет уехала отсюда. Казалось, жить больше не смогу, если не уеду. Была твердо уверена, что больше здесь не появлюсь. Что могу вернуться — такого и в мыслях не было. Но так получилось, что пришлось. Вернуться к тому, с чего начала.
Саэки-сан обернулась и посмотрела в окно. Те же облака на небе. Без изменений. И ни ветерка. Полная статика за окном, как в пейзажной декорации на съемочной площадке.
— В жизни всякое бывает, — заметила Саэки-сан.
— То есть вы хотите сказать, что я туда еще вернусь?
— Кто знает? Это твое дело — и вообще до этого еще далеко. Но для человека очень важно, где он родился и где умрет. Место рождения мы, разумеется, не выбираем, а вот где умереть — тут все-таки выбор какой-то есть.
Она говорила тихо, все так же глядя в окно. Словно разговаривала с кем-то невидимым. Наконец обернулась ко мне, как будто вспомнила:
— Почему я тебе об этом рассказываю?
— Потому что я — человек посторонний, с этим местом никак не связан. Потом — разница в возрасте… — предположил я.
— Да, наверное, — согласилась она.
Наступила пауза, секунд двадцать-тридцать; мы думали каждый о своем. Саэки-сан взяла чашку с кофе и сделала глоток.
Я набрался смелости и нарушил молчание:
— Саэки-сан, я тоже должен рассказать вам кое о чем.
Она посмотрела на меня и улыбнулась:
— Обмен секретами, да?
— Да у меня не секрет. Просто догадка. Теория.
— Теория? — переспросила Саэки-сан. — Ты теорию хочешь мне рассказать?
— Да.
— Интересно.
— В продолжение того, что вы только что говорили… Что же, вы сюда умирать вернулись?
На ее губах появилась мягкая улыбка, напомнившая мне серебристый месяц в предрассветный час.
— Может быть, и так. Хотя если посмотреть на жизнь, как она проходит — день за днем, — то большой разницы нет. Что жить, что умереть… Примерно одно и то же.
— Вы умереть хотите, Саэки-сан?
— Как тебе сказать… Я и сама толком не знаю.
— А вот моему отцу хотелось умереть.
— Твой отец умер?
— Недавно, — сказал я. — Совсем недавно .
— Почему же ему хотелось умереть?
Я сделал глубокий вдох.
— Я никак не мог понять, почему. Но теперь понял. Приехал сюда и понял.
— И в чем же причина?
— Я думаю, отец вас любил, но вернуть обратно оказался не в состоянии. Так и не смог вами завладеть по-настоящему , как ни старался. И он это понимал, и поэтому хотел умереть. И не просто так, а от руки своего и вашего сына, то есть от моей. Хотел, чтобы я его убил. И еще у него было такое желание, чтобы я переспал с вами и с сестрой. Вот чего он мне напророчил, проклял меня. Теперь это сидит в моем теле, как программа…
Саэки-сан поставила чашку на блюдце. Посуда звякнула, но как-то очень безразлично. Ее глаза смотрели прямо на меня. Смотрели на меня, а видели перед собой пустоту.
— Разве я была знакома с твоим отцом?
Я покачал головой:
— Я же уже говорил — это теория.
Саэки-сан сложила руки на столе, все еще продолжая улыбаться — правда, едва заметно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
— Значит, под подушку положить? — решил уточнить
Хосино.
— Да. Вполне достаточно. Голову особенно ломать не надо. Важно, что камень есть, — ответил Полковник.
— Спасибо тебе, папаша, что показал, где камень.
Полковник Сандерс улыбнулся.
— Не стоит благодарности. Я сделал то, что мне полагалось. Выполнил свою функцию до конца. И все. А девчонка все-таки хороша, скажи, Хосино-тян?
— Ага! Просто супер.
— Самое главное.
— А она настоящая? Может, лиса? Или какая-нибудь тварюга абстрактная?
— Никакая она не лиса и не тварюга. Настоящая секс-машина. Натуральный внедорожник страсти. Сколько я ее искал… Так что будь спокоен.
— Слава богу, — успокоился парень.
Хосино вернулся в рёкан уже во втором часу ночи и положил завернутый в платок камень к изголовью Накаты. «Пусть лучше у него полежит, а то что там с проклятием — еще неизвестно», — подумал он. Наката, как и следовало ожидать, спал как убитый. Развернув платок, чтобы камень был на виду, Хосино переоделся, нырнул рядом с Накатой под одеяло и моментально уснул. Ему приснился короткий сон: Бог в трусах, с голыми волосатыми ногами, носился по футбольному полю и свистел.
Наката проснулся, когда еще не было пяти, и увидел рядом камень.
Глава 31
Во втором часу я приготовил кофе и понес его на второй этаж. Дверь в кабинет Саэки-сан, как всегда, была открыта. Женщина стояла, опершись одной рукой о подоконник, и задумчиво смотрела в окно. Другая рука непроизвольно теребила пуговицу на блузке. Стол был пуст — ни ручки, ни бумаги. Я поставил на него чашку. Небо затягивали редкие облака; птичьи голоса стихли.
Увидев меня, Саэки-сан, будто стряхивая оцепенение, отошла от окна, села за стол и сделала глоток кофе. Потом, как и накануне, предложила мне присесть. Я устроился на том же стуле. Нас разделял стол; она пила кофе, а я смотрел на нее. Помнит она хоть что-то из того, что произошло минувшей ночью? Я не мог ответить на этот вопрос. Глядя на нее, можно было подумать что угодно: она знает все или она не знает ничего. Я представил ее обнаженное тело. Вспомнил, что чувствовал, прикасаясь к нему. Но ее ли это было тело? Этой Саэки-сан? Точно я этого не знал. Хотя тогда у меня не было ни малейших сомнений.
На Саэки-сан была блестящая бледно-зеленая блузка и узкая бежевая юбка. Шею украшала тонкая серебряная цепочка. Очень шикарная. Саэки-сан сцепила на столе пальцы — красивые и тонкие, будто изготовленные искусным мастером.
— Ну как тебе эти места? Нравятся? — поинтересовалась она.
— Вы Такамацу имеете в виду?
— Да.
— Не знаю. Я пока почти ничего здесь не видел. Разве что эту библиотеку, тренажерный зал, вокзал, гостиницу… Вот и все, пожалуй.
— Не скучаешь?
Я покачал головой:
— Даже не знаю… Честно говоря, некогда скучать, а город… он, в общем-то, как все… А вы считаете, здесь скучно?
Она чуть пожала плечами:
— Считала. По крайней мере, в молодости. Уехать отсюда хотела. Думала: уеду в другое место, там интереснее будет, встречу интересных людей.
— Интересных людей? Саэки-сан покачала головой:
— Молодая была. Молодежь всегда так думает. А ты?
— Я — нет. Я ничего особо интересного не ждал. Просто захотелось уехать. Не мог больше там оставаться.
— Там?
— Там — это Ногата, район Накано. Место, где я вырос.
В глазах Саэки-сан мелькнула тень. А может, мне только показалось.
— То есть тебя не очень волновало, куда ехать? — спросила она.
— Не очень. Думал: не уеду — мне конец. Потому и уехал.
Она как-то очень пытливо взглянула на свои руки, сложенные на столе, и тихо сказала:
— Я тоже так думала, когда в двадцать лет уехала отсюда. Казалось, жить больше не смогу, если не уеду. Была твердо уверена, что больше здесь не появлюсь. Что могу вернуться — такого и в мыслях не было. Но так получилось, что пришлось. Вернуться к тому, с чего начала.
Саэки-сан обернулась и посмотрела в окно. Те же облака на небе. Без изменений. И ни ветерка. Полная статика за окном, как в пейзажной декорации на съемочной площадке.
— В жизни всякое бывает, — заметила Саэки-сан.
— То есть вы хотите сказать, что я туда еще вернусь?
— Кто знает? Это твое дело — и вообще до этого еще далеко. Но для человека очень важно, где он родился и где умрет. Место рождения мы, разумеется, не выбираем, а вот где умереть — тут все-таки выбор какой-то есть.
Она говорила тихо, все так же глядя в окно. Словно разговаривала с кем-то невидимым. Наконец обернулась ко мне, как будто вспомнила:
— Почему я тебе об этом рассказываю?
— Потому что я — человек посторонний, с этим местом никак не связан. Потом — разница в возрасте… — предположил я.
— Да, наверное, — согласилась она.
Наступила пауза, секунд двадцать-тридцать; мы думали каждый о своем. Саэки-сан взяла чашку с кофе и сделала глоток.
Я набрался смелости и нарушил молчание:
— Саэки-сан, я тоже должен рассказать вам кое о чем.
Она посмотрела на меня и улыбнулась:
— Обмен секретами, да?
— Да у меня не секрет. Просто догадка. Теория.
— Теория? — переспросила Саэки-сан. — Ты теорию хочешь мне рассказать?
— Да.
— Интересно.
— В продолжение того, что вы только что говорили… Что же, вы сюда умирать вернулись?
На ее губах появилась мягкая улыбка, напомнившая мне серебристый месяц в предрассветный час.
— Может быть, и так. Хотя если посмотреть на жизнь, как она проходит — день за днем, — то большой разницы нет. Что жить, что умереть… Примерно одно и то же.
— Вы умереть хотите, Саэки-сан?
— Как тебе сказать… Я и сама толком не знаю.
— А вот моему отцу хотелось умереть.
— Твой отец умер?
— Недавно, — сказал я. — Совсем недавно .
— Почему же ему хотелось умереть?
Я сделал глубокий вдох.
— Я никак не мог понять, почему. Но теперь понял. Приехал сюда и понял.
— И в чем же причина?
— Я думаю, отец вас любил, но вернуть обратно оказался не в состоянии. Так и не смог вами завладеть по-настоящему , как ни старался. И он это понимал, и поэтому хотел умереть. И не просто так, а от руки своего и вашего сына, то есть от моей. Хотел, чтобы я его убил. И еще у него было такое желание, чтобы я переспал с вами и с сестрой. Вот чего он мне напророчил, проклял меня. Теперь это сидит в моем теле, как программа…
Саэки-сан поставила чашку на блюдце. Посуда звякнула, но как-то очень безразлично. Ее глаза смотрели прямо на меня. Смотрели на меня, а видели перед собой пустоту.
— Разве я была знакома с твоим отцом?
Я покачал головой:
— Я же уже говорил — это теория.
Саэки-сан сложила руки на столе, все еще продолжая улыбаться — правда, едва заметно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138