Но должен ли я и вправду жениться на одном из них или это только сон? Никак не пойму! Кузен, — сменил он внезапно тему, — здесь стало так уныло! Пойду-ка я к дамам.
— Останься! — приказал Гонзаго. Затем, оглядев собравшихся, он продолжал:
— Господа, я надеюсь, вы не утратили хладнокровия?
— Нет, нет, мы хладнокровны! — прозвучал ответ.
— Черт побери! — вскричал Шаверни. — Ведь ты же, кузен, сам заставлял нас пить!
И он был прав. Слово «хладнокровие» Гонзаго употребил исключительно в переносном смысле. Ему требовались люди с разгоряченными головами и здоровыми руками. За исключением Шаверни, все отвечали этому условию.
^ Гонзаго посмотрел на маркиза и недовольно покачал головой. Затем взглянул на стенные часы и продолжал:
— Для разговора у нас есть ровно полчаса. Довольно безумствовать — я имею в виду вас, маркиз.
Когда минуту назад Гонзаго велел Шаверни остаться, тот сел, но не в кресло, а на стол.
— За меня можете не беспокоиться, кузен, — ответил он с серьезностью подвыпившего человека, — пожелайте только, чтобы здесь все были трезвы, как я. Меня заботит моя позиция — вот и все.
— Господа, — перебил его Гонзаго, — пора к делу. Вот каковы факты. Обстоятельства сложились так, что сейчас нас стесняет некая молодая девушка, стесняет нас всех, понимаете?
Ведь отныне наши интересы сплелись еще теснее , чем вы думаете; можно даже сказать, что ваша удача — это моя удача, я принял меры к тому, чтобы связывающие нас узы превратились в подлинную цепь.
— Да мы так близко к вашей светлости, что ближе некуда, — проговорил Монтобер.
— Правильно, правильно, — послышалось кое-где. Однако настоящего подъема в этих восклицаниях не было.
— Эта девушка… — продолжал Гонзаго.
— Обстоятельства, похоже, осложнились, — перебил Навайль, — поэтому мы вправе требовать кое-каких объяснений. Девушка, похищенная вчера вашими людьми, — это та самая, о которой шел разговор у господина регента?
— Та, которую господин де Лагардер обещал привести в Пале-Рояль? — добавил Шуази.
— Короче, мадемуазель де Невер? — подытожил Носе. Лицо у Шаверни исказилось. Изменившимся голосом он чуть слышно повторил:
— Мадемуазель де Невер! Гонзаго нахмурился.
— Какое вам дело до ее имени? — Гневно взмахнув рукой, сказал он. — Она нам мешает, поэтому ее нужно убрать с дороги.
Воцарилось молчание. Шаверни взял бокал, но тут же поставил его на место, не сделав ни глотка. Гонзаго продолжал:
— Кровь страшит меня, друзья мои, даже больше, чем вас. Шпага мне еще ни разу не помогла. Поэтому я отказываюсь от шпаги в пользу более мягких средств. Шаверни, ради своего душевного спокойствия я готов истратить пятьдесят тысяч экю плюс расходы на твое путешествие.
— Дороговато, — пробурчал Пероль.
— Не понял, — отозвался Шаверни
— Сейчас поймешь. Я оставляю шанс этому прелестному ребенку.
— То есть мадемуазель де Невер? — машинально взяв бокал, уточнил маленький маркиз.
— Если ты ей понравишься… — вместо ответа начал принц.
— Ну, что до этого, — перебил Шаверни, отпивая глоток, — то уж как-нибудь.
— Тем лучше! В таком случае она пойдет за тебя по доброй воле.
— А иначе я и не желаю, — заметил Шаверни.
— Я тоже, — отозвался Гонзаго с двусмысленной улыбочкой. — После свадьбы ты увезешь жену куда-нибудь далеко в провинцию и продлишь ваш медовый месяц навечно, если, конечно, не предпочтешь через положенное время вернуться сюда один.
— А если она откажется? — осведомился маленький маркиз.
— Если откажется, мне не в чем будет себя упрекнуть, и ее освободят.
Произнося последнее слово, Гонзаго невольно опустил глаза.
— Но вы говорили, — тихо произнес Шаверни, — что хотите дать ей шанс. А получается так: если она соглашается выйти за меня, то останется жить, а если откажется, будет свободной. Чего-то я тут не понимаю.
— Это потому что ты пьян, — сухо пояснил Гонзаго. Остальные приспешники принца хранили глубокое молчание.
Под сверкающими люстрами, освещавшими веселую роспись потолка и стен, между пустыми бутылками и увядшими цветами — повсюду в этом зале витало нечто мрачное.
Время от времени из соседней гостиной долетали взрывы женского смеха. От него всем становилось не по себе. Один Гонзаго сидел с высоко поднятой головой и радостной улыбкой на губах.
— Уверен, господа, — проговорил он, — что все вы меня понимаете, не так ли?
Ему никто не ответил, даже прожженный плут Пероль.
— Итак, требуется кое-что пояснить, — улыбаясь, снова заговорил Гонзаго. — Объяснение будет кратким, поскольку у нас нет времени. Прежде всего примем за аксиому следующее: существование этой девушки грозит нам полным крахом. И не надо делать скептические физиономии — дело обстоит именно так. Если завтра я потеряю наследство де Невера, послезавтра мы все уже будем в бегах.
— Мы все? — послышались восклицания.
— Да, вы, господа хорошие, — выпрямившись, ответил Гонзаго, — все без исключения. И речь тут не идет о ваших прежних грешках. Принц Гонзаго идет в ногу с модой: его расчетные книги не в лучшем состоянии, чем у самого захудалого купчишки, а вы ведь за них уверены. О, Пероль превосходно умеет устраивать такие вещи! Так что мое банкротство повлечет за собой вашу гибель.
Взгляды присутствующих обратились на Пероля, но тот не шелохнулся.
— К тому же, — продолжал принц, — после того, что случилось вчера… Впрочем, никаких угроз! Просто вы связаны со мною настолько прочно, что как верные компаньоны последуете за мною и в несчастье. Я лишь хочу знать, насколько вы готовы выказать мне таким образом свою преданность.
Все продолжали молчать. Улыбка Гонзаго стала явно насмешливой.
— Все вы меня прекрасно поняли, сами видите, — сказал он, — не зря я рассчитывал на вашу сообразительность. Девушку отпустят. Я сказал это и продолжаю повторять: она будет вольна идти отсюда, куда ей заблагорассудится, да-да, господа. Это вас удивляет?
Приспешники вопросительно смотрели на принца. Шаверни с мрачным видом цедил из бокала вино. Молчание затягивалось. Впервые после своего возвращения Гонзаго налил себе и соседям.
— Я не раз твердил вам, друзья мои, — снова начал он весьма беззаботным тоном, — что приятные привычки, хорошие манеры, великолепная поэзия, изысканные благовония — все это пришло сюда из Италии. Вы плохо знаете Италию. Так что слушайте и мотайте на ус.
Принц отпил шампанского и продолжал:
— Я расскажу вам историю из времен моей молодости; ах, эти дивные годы уже не вернуть! Был у меня кузен, граф Аннибале Каноцца из рода принцев Амальфи, весельчак, каких мало, сколько безрассудств мы с ним творили! Он был богат, очень богат. Судите сами: у кузена Аннибале было четыре замка на Тибре, двадцать ферм в Ломбардии, два дворца во Флоренции, два в Милане и два в Риме, а также вся знаменитая золотая посуда наших почтенных дядюшек кардиналов Алларил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180
— Останься! — приказал Гонзаго. Затем, оглядев собравшихся, он продолжал:
— Господа, я надеюсь, вы не утратили хладнокровия?
— Нет, нет, мы хладнокровны! — прозвучал ответ.
— Черт побери! — вскричал Шаверни. — Ведь ты же, кузен, сам заставлял нас пить!
И он был прав. Слово «хладнокровие» Гонзаго употребил исключительно в переносном смысле. Ему требовались люди с разгоряченными головами и здоровыми руками. За исключением Шаверни, все отвечали этому условию.
^ Гонзаго посмотрел на маркиза и недовольно покачал головой. Затем взглянул на стенные часы и продолжал:
— Для разговора у нас есть ровно полчаса. Довольно безумствовать — я имею в виду вас, маркиз.
Когда минуту назад Гонзаго велел Шаверни остаться, тот сел, но не в кресло, а на стол.
— За меня можете не беспокоиться, кузен, — ответил он с серьезностью подвыпившего человека, — пожелайте только, чтобы здесь все были трезвы, как я. Меня заботит моя позиция — вот и все.
— Господа, — перебил его Гонзаго, — пора к делу. Вот каковы факты. Обстоятельства сложились так, что сейчас нас стесняет некая молодая девушка, стесняет нас всех, понимаете?
Ведь отныне наши интересы сплелись еще теснее , чем вы думаете; можно даже сказать, что ваша удача — это моя удача, я принял меры к тому, чтобы связывающие нас узы превратились в подлинную цепь.
— Да мы так близко к вашей светлости, что ближе некуда, — проговорил Монтобер.
— Правильно, правильно, — послышалось кое-где. Однако настоящего подъема в этих восклицаниях не было.
— Эта девушка… — продолжал Гонзаго.
— Обстоятельства, похоже, осложнились, — перебил Навайль, — поэтому мы вправе требовать кое-каких объяснений. Девушка, похищенная вчера вашими людьми, — это та самая, о которой шел разговор у господина регента?
— Та, которую господин де Лагардер обещал привести в Пале-Рояль? — добавил Шуази.
— Короче, мадемуазель де Невер? — подытожил Носе. Лицо у Шаверни исказилось. Изменившимся голосом он чуть слышно повторил:
— Мадемуазель де Невер! Гонзаго нахмурился.
— Какое вам дело до ее имени? — Гневно взмахнув рукой, сказал он. — Она нам мешает, поэтому ее нужно убрать с дороги.
Воцарилось молчание. Шаверни взял бокал, но тут же поставил его на место, не сделав ни глотка. Гонзаго продолжал:
— Кровь страшит меня, друзья мои, даже больше, чем вас. Шпага мне еще ни разу не помогла. Поэтому я отказываюсь от шпаги в пользу более мягких средств. Шаверни, ради своего душевного спокойствия я готов истратить пятьдесят тысяч экю плюс расходы на твое путешествие.
— Дороговато, — пробурчал Пероль.
— Не понял, — отозвался Шаверни
— Сейчас поймешь. Я оставляю шанс этому прелестному ребенку.
— То есть мадемуазель де Невер? — машинально взяв бокал, уточнил маленький маркиз.
— Если ты ей понравишься… — вместо ответа начал принц.
— Ну, что до этого, — перебил Шаверни, отпивая глоток, — то уж как-нибудь.
— Тем лучше! В таком случае она пойдет за тебя по доброй воле.
— А иначе я и не желаю, — заметил Шаверни.
— Я тоже, — отозвался Гонзаго с двусмысленной улыбочкой. — После свадьбы ты увезешь жену куда-нибудь далеко в провинцию и продлишь ваш медовый месяц навечно, если, конечно, не предпочтешь через положенное время вернуться сюда один.
— А если она откажется? — осведомился маленький маркиз.
— Если откажется, мне не в чем будет себя упрекнуть, и ее освободят.
Произнося последнее слово, Гонзаго невольно опустил глаза.
— Но вы говорили, — тихо произнес Шаверни, — что хотите дать ей шанс. А получается так: если она соглашается выйти за меня, то останется жить, а если откажется, будет свободной. Чего-то я тут не понимаю.
— Это потому что ты пьян, — сухо пояснил Гонзаго. Остальные приспешники принца хранили глубокое молчание.
Под сверкающими люстрами, освещавшими веселую роспись потолка и стен, между пустыми бутылками и увядшими цветами — повсюду в этом зале витало нечто мрачное.
Время от времени из соседней гостиной долетали взрывы женского смеха. От него всем становилось не по себе. Один Гонзаго сидел с высоко поднятой головой и радостной улыбкой на губах.
— Уверен, господа, — проговорил он, — что все вы меня понимаете, не так ли?
Ему никто не ответил, даже прожженный плут Пероль.
— Итак, требуется кое-что пояснить, — улыбаясь, снова заговорил Гонзаго. — Объяснение будет кратким, поскольку у нас нет времени. Прежде всего примем за аксиому следующее: существование этой девушки грозит нам полным крахом. И не надо делать скептические физиономии — дело обстоит именно так. Если завтра я потеряю наследство де Невера, послезавтра мы все уже будем в бегах.
— Мы все? — послышались восклицания.
— Да, вы, господа хорошие, — выпрямившись, ответил Гонзаго, — все без исключения. И речь тут не идет о ваших прежних грешках. Принц Гонзаго идет в ногу с модой: его расчетные книги не в лучшем состоянии, чем у самого захудалого купчишки, а вы ведь за них уверены. О, Пероль превосходно умеет устраивать такие вещи! Так что мое банкротство повлечет за собой вашу гибель.
Взгляды присутствующих обратились на Пероля, но тот не шелохнулся.
— К тому же, — продолжал принц, — после того, что случилось вчера… Впрочем, никаких угроз! Просто вы связаны со мною настолько прочно, что как верные компаньоны последуете за мною и в несчастье. Я лишь хочу знать, насколько вы готовы выказать мне таким образом свою преданность.
Все продолжали молчать. Улыбка Гонзаго стала явно насмешливой.
— Все вы меня прекрасно поняли, сами видите, — сказал он, — не зря я рассчитывал на вашу сообразительность. Девушку отпустят. Я сказал это и продолжаю повторять: она будет вольна идти отсюда, куда ей заблагорассудится, да-да, господа. Это вас удивляет?
Приспешники вопросительно смотрели на принца. Шаверни с мрачным видом цедил из бокала вино. Молчание затягивалось. Впервые после своего возвращения Гонзаго налил себе и соседям.
— Я не раз твердил вам, друзья мои, — снова начал он весьма беззаботным тоном, — что приятные привычки, хорошие манеры, великолепная поэзия, изысканные благовония — все это пришло сюда из Италии. Вы плохо знаете Италию. Так что слушайте и мотайте на ус.
Принц отпил шампанского и продолжал:
— Я расскажу вам историю из времен моей молодости; ах, эти дивные годы уже не вернуть! Был у меня кузен, граф Аннибале Каноцца из рода принцев Амальфи, весельчак, каких мало, сколько безрассудств мы с ним творили! Он был богат, очень богат. Судите сами: у кузена Аннибале было четыре замка на Тибре, двадцать ферм в Ломбардии, два дворца во Флоренции, два в Милане и два в Риме, а также вся знаменитая золотая посуда наших почтенных дядюшек кардиналов Алларил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180