Анри де Лагардер…
— Мой муж, матушка.
— Твой муж, дочь моя, — понизив голос, продолжала принцесса, — не нападал на Филиппа де Невера, а защищал его.
Аврора бросилась матери на шею и, отбросив всю свою холодность, стала покрывать ей лоб и щеки поцелуями.
— Это ты благодаришь меня за него, — печально улыбнувшись, заметила принцесса.
— Да нет же! — вскричала Аврора, поднося к губам руки матери. — Я рада, что мы снова вместе, дорогая матушка, ведь я тебя люблю и уверена, что ты его тоже полюбишь. Так что же ты сделала?
— У регента, — ответила принцесса, — есть письмо, в котором доказана невиновность Лагардера.
— Благодарю! Благодарю тебя! — воскликнула Аврора. — Но почему же его до сих пор здесь нет?
Принцесса знаком велела Флор подойти.
— Я прощаю тебя, крошка — целуя цыганку в лоб, проговорила она, — карета готова. Ты должна поехать и найти ответ на вопрос моей дочери. Ступай и возвращайся скорее, мы ждем.
Донья Крус выбежала из комнаты.
— Ну, дитя мое, — проговорила принцесса, подводя Аврору к дивану, — скажи: смирила ли я в себе гордыню знатной дамы, которую ты испытала на себе, еще не зная меня? Достаточно ли я покорна высоким повелениям мадемуазель де Невер?
— Матушка, вы так добры… — начала Аврора. Они уселись, и госпожа Гонзаго перебила дочь:
— Я люблю тебя, вот и все. Еще недавно я боялась за тебя, а теперь мне ничего не страшно: у меня есть верное средство.
— Какое средство? — с улыбкой спросила девушка. Принцесса несколько секунд молча смотрела на дочь, потом ответила:
— Любить его, чтобы ты любила меня. Аврора бросилась ей в объятья.
Между тем донья Крус, пройдя через гостиную Гонзаго, оказалась в передней, но тут до ее слуха донесся шум. На лестнице шел громкий спор. Кто-то, чей голос она, как ей показалось, узнала, распекал слуг и камеристок принцессы Гонзаго. Те, собравшись в батальон по ту сторону двери, обороняли вход в святая святых.
— Вы пьяны! — слышались голоса лакеев, а горничные визгливо кричали: — У вас все сапоги в штукатурке, а волосы в соломе! В хорошеньком же виде вы хотите появиться перед принцессой!
— Черт бы вас всех побрал, бездельники! — отвечал им осаждавший. — При чем тут штукатурка, солома и мой вид? Когда выходишь из места, где я был, к себе не приглядываешься!
— Вы, должно быть, из кабачка? — хором осведомились слуги.
— Или из арестантской? — вторили им лакеи. Донья Крус остановилась и стала прислушиваться.
— Вот наглое отродье! — не унимался голос. — Ступайте и доложите своей госпоже, что ее кузен, маркиз де Шаверни, требует, чтобы его приняли, и немедленно!
— Шаверни! — изумленно повторила донья Крус.
Слуги за дверью, похоже, начали совещаться. В конце концов они изволили признать маркиза де Шаверни, несмотря на его необычный наряд и выпачканные штукатуркой сапоги. Все знали, что господин де Шаверни — кузен Гонзаго.
Однако ожидание, по-видимому, показалось маркизу слишком долгим. Послышался шум борьбы, за которым последовал грохот, который издает человек, катящийся вниз по лестнице. Дверь распахнулась, и в ней показалась спина маленького маркиза, обтянутая роскошным кафтаном господина де Пероля.
— Победа! — вскричал он, отбиваясь от нападавших обоего пола, которые вновь на него набросились. — Эти чертовы негодяи чуть было не рассердили меня!
С этими словами маркиз захлопнул дверь перед носом у слуг и запер ее на задвижку. Обернувшись, он увидел донью Крус. Прежде чем она успела отскочить или как-то защититься, Шаверни со смехом схватил ее в охапку и поцеловал. Мысли такого рода приходили к маркизу внезапно, без всякого предупреждения. Он никогда и ничему не удивлялся.
— Милый ангел, — говорил он, пока девушка, обрадованная и смущенная, высвобождалась из его объятий, — вы снились мне всю ночь. По воле случая сегодня утром я слишком занят, чтобы признаться вам в любви по всей форме. Поэтому я отбрасываю всяческие вступления, падаю перед вами на колени и предлагаю вам руку и сердце.
Маркиз и в самом деле встал на колени посредине прихожей. Такого цыганка никак не ожидала. Однако смущена она была не намного сильнее самого маркиза.
— Я тоже спешу, — стараясь говорить серьезно, сказала она. — Прошу вас, позвольте мне пройти.
Шаверни вскочил на ноги и крепко обнял девушку — точно так же, как в театре Фронтен обнимает Лизетту.
— Из вас выйдет самая восхитительная маркиза на свете! — вскричал он. — Это решено. И не думайте, что я действую необдуманно. Я размышлял об этом всю дорогу.
— Но как же с моим согласием? — усомнилась донья Крус.
— Я обдумал и это. Если вы мне откажете, я вас увезу силой. Ладно, довольно, это дело решенное. Я привез важные вести и хочу видеть принцессу Гонзаго.
— У принцессы сейчас ее дочь, — ответила донья Крус. — Она не принимает.
— Дочь! — вскричал Шаверни. — Мадемуазель де Невер! Это ж моя вчерашняя невеста, прелестное дитя, клянусь Господом! Но я люблю вас и сегодня же на вас женюсь. Послушайте, моя прелесть, я говорю серьезно: раз мадемуазель де Невер сейчас у матери, я тем более должен туда попасть.
— Невозможно! — вырвалось у цыганка
— Для французских рыцарей нет ничего невозможного! — наставительно произнес Шаверни.
Он заключил донью Крус в объятия и, сорвав с полдюжины поцелуев, как тогда выражались, отодвинул девушку в сторону.
— Как туда пройти, я не знаю, — продолжал он, — но мне укажет дорогу бог приключений. Вы читали романы Ла Кальпренада? Разве человек, который несет записку, написанную кровью на лоскутке батиста, не пройдет куда угодно?
— Записку, написанную кровью? — повторила донья Крус, на сей раз без смеха.
Шаверни был уже в гостиной. Цыганка семенила рядом, но не сумела помешать ему отворить дверь молельни и влететь к принцессе.
Здесь манеры Шаверни несколько изменились. Этот безумец знал, где и как себя вести.
— Достойнейшая кузина, — учтиво поклонившись, начал он с порога, — я до сих пор не имел чести лично засвидетельствовать вам свое почтение, и мы с вами незнакомы. Я — маркиз де Шаверни, кузен де Невера по линии моей матери мадемуазель де Шанель.
Услышав имя Шаверни, Аврора в испуге прижалась к матери. Донья Крус остановилась позади маркиза.
— И зачем вы ко мне пожаловали? — раздраженно осведомилась принцесса и встала.
— Дабы загладить вину одного моего взбалмошного знакомого, — ответил Шаверни, обращая на Аврору умоляющий взгляд, — некоего безумца, который носит отчасти то же имя, что и я. И вместо того, чтобы принести мадемуазель де Невер извинения, которые не могут быть приняты, я покупаю себе прощение посредством доставленной ей записки.
С этими словами он встал перед Авророй на колени.
— От кого эта записка? — нахмурившись, спросила принцесса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180
— Мой муж, матушка.
— Твой муж, дочь моя, — понизив голос, продолжала принцесса, — не нападал на Филиппа де Невера, а защищал его.
Аврора бросилась матери на шею и, отбросив всю свою холодность, стала покрывать ей лоб и щеки поцелуями.
— Это ты благодаришь меня за него, — печально улыбнувшись, заметила принцесса.
— Да нет же! — вскричала Аврора, поднося к губам руки матери. — Я рада, что мы снова вместе, дорогая матушка, ведь я тебя люблю и уверена, что ты его тоже полюбишь. Так что же ты сделала?
— У регента, — ответила принцесса, — есть письмо, в котором доказана невиновность Лагардера.
— Благодарю! Благодарю тебя! — воскликнула Аврора. — Но почему же его до сих пор здесь нет?
Принцесса знаком велела Флор подойти.
— Я прощаю тебя, крошка — целуя цыганку в лоб, проговорила она, — карета готова. Ты должна поехать и найти ответ на вопрос моей дочери. Ступай и возвращайся скорее, мы ждем.
Донья Крус выбежала из комнаты.
— Ну, дитя мое, — проговорила принцесса, подводя Аврору к дивану, — скажи: смирила ли я в себе гордыню знатной дамы, которую ты испытала на себе, еще не зная меня? Достаточно ли я покорна высоким повелениям мадемуазель де Невер?
— Матушка, вы так добры… — начала Аврора. Они уселись, и госпожа Гонзаго перебила дочь:
— Я люблю тебя, вот и все. Еще недавно я боялась за тебя, а теперь мне ничего не страшно: у меня есть верное средство.
— Какое средство? — с улыбкой спросила девушка. Принцесса несколько секунд молча смотрела на дочь, потом ответила:
— Любить его, чтобы ты любила меня. Аврора бросилась ей в объятья.
Между тем донья Крус, пройдя через гостиную Гонзаго, оказалась в передней, но тут до ее слуха донесся шум. На лестнице шел громкий спор. Кто-то, чей голос она, как ей показалось, узнала, распекал слуг и камеристок принцессы Гонзаго. Те, собравшись в батальон по ту сторону двери, обороняли вход в святая святых.
— Вы пьяны! — слышались голоса лакеев, а горничные визгливо кричали: — У вас все сапоги в штукатурке, а волосы в соломе! В хорошеньком же виде вы хотите появиться перед принцессой!
— Черт бы вас всех побрал, бездельники! — отвечал им осаждавший. — При чем тут штукатурка, солома и мой вид? Когда выходишь из места, где я был, к себе не приглядываешься!
— Вы, должно быть, из кабачка? — хором осведомились слуги.
— Или из арестантской? — вторили им лакеи. Донья Крус остановилась и стала прислушиваться.
— Вот наглое отродье! — не унимался голос. — Ступайте и доложите своей госпоже, что ее кузен, маркиз де Шаверни, требует, чтобы его приняли, и немедленно!
— Шаверни! — изумленно повторила донья Крус.
Слуги за дверью, похоже, начали совещаться. В конце концов они изволили признать маркиза де Шаверни, несмотря на его необычный наряд и выпачканные штукатуркой сапоги. Все знали, что господин де Шаверни — кузен Гонзаго.
Однако ожидание, по-видимому, показалось маркизу слишком долгим. Послышался шум борьбы, за которым последовал грохот, который издает человек, катящийся вниз по лестнице. Дверь распахнулась, и в ней показалась спина маленького маркиза, обтянутая роскошным кафтаном господина де Пероля.
— Победа! — вскричал он, отбиваясь от нападавших обоего пола, которые вновь на него набросились. — Эти чертовы негодяи чуть было не рассердили меня!
С этими словами маркиз захлопнул дверь перед носом у слуг и запер ее на задвижку. Обернувшись, он увидел донью Крус. Прежде чем она успела отскочить или как-то защититься, Шаверни со смехом схватил ее в охапку и поцеловал. Мысли такого рода приходили к маркизу внезапно, без всякого предупреждения. Он никогда и ничему не удивлялся.
— Милый ангел, — говорил он, пока девушка, обрадованная и смущенная, высвобождалась из его объятий, — вы снились мне всю ночь. По воле случая сегодня утром я слишком занят, чтобы признаться вам в любви по всей форме. Поэтому я отбрасываю всяческие вступления, падаю перед вами на колени и предлагаю вам руку и сердце.
Маркиз и в самом деле встал на колени посредине прихожей. Такого цыганка никак не ожидала. Однако смущена она была не намного сильнее самого маркиза.
— Я тоже спешу, — стараясь говорить серьезно, сказала она. — Прошу вас, позвольте мне пройти.
Шаверни вскочил на ноги и крепко обнял девушку — точно так же, как в театре Фронтен обнимает Лизетту.
— Из вас выйдет самая восхитительная маркиза на свете! — вскричал он. — Это решено. И не думайте, что я действую необдуманно. Я размышлял об этом всю дорогу.
— Но как же с моим согласием? — усомнилась донья Крус.
— Я обдумал и это. Если вы мне откажете, я вас увезу силой. Ладно, довольно, это дело решенное. Я привез важные вести и хочу видеть принцессу Гонзаго.
— У принцессы сейчас ее дочь, — ответила донья Крус. — Она не принимает.
— Дочь! — вскричал Шаверни. — Мадемуазель де Невер! Это ж моя вчерашняя невеста, прелестное дитя, клянусь Господом! Но я люблю вас и сегодня же на вас женюсь. Послушайте, моя прелесть, я говорю серьезно: раз мадемуазель де Невер сейчас у матери, я тем более должен туда попасть.
— Невозможно! — вырвалось у цыганка
— Для французских рыцарей нет ничего невозможного! — наставительно произнес Шаверни.
Он заключил донью Крус в объятия и, сорвав с полдюжины поцелуев, как тогда выражались, отодвинул девушку в сторону.
— Как туда пройти, я не знаю, — продолжал он, — но мне укажет дорогу бог приключений. Вы читали романы Ла Кальпренада? Разве человек, который несет записку, написанную кровью на лоскутке батиста, не пройдет куда угодно?
— Записку, написанную кровью? — повторила донья Крус, на сей раз без смеха.
Шаверни был уже в гостиной. Цыганка семенила рядом, но не сумела помешать ему отворить дверь молельни и влететь к принцессе.
Здесь манеры Шаверни несколько изменились. Этот безумец знал, где и как себя вести.
— Достойнейшая кузина, — учтиво поклонившись, начал он с порога, — я до сих пор не имел чести лично засвидетельствовать вам свое почтение, и мы с вами незнакомы. Я — маркиз де Шаверни, кузен де Невера по линии моей матери мадемуазель де Шанель.
Услышав имя Шаверни, Аврора в испуге прижалась к матери. Донья Крус остановилась позади маркиза.
— И зачем вы ко мне пожаловали? — раздраженно осведомилась принцесса и встала.
— Дабы загладить вину одного моего взбалмошного знакомого, — ответил Шаверни, обращая на Аврору умоляющий взгляд, — некоего безумца, который носит отчасти то же имя, что и я. И вместо того, чтобы принести мадемуазель де Невер извинения, которые не могут быть приняты, я покупаю себе прощение посредством доставленной ей записки.
С этими словами он встал перед Авророй на колени.
— От кого эта записка? — нахмурившись, спросила принцесса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180