Он молча смотрел на Маргариту, но не так, как
разглядывали ее грубые солдаты, похотливо усмехаясь. Взгляд
незнакомца выражал лишь вежливое внимание и удивление -
казалось, он размышлял над тем, каким образом девушка могла
попасть в тюремную камеру. Несколько минут они стояли друг
напротив друга, не решаясь заговорить. Тусклый свет настенного
светильника проникал из коридора в тесную камеру.
Светловолосый незнакомец был еще очень молод - почти мальчик,
подумала Маргарита. Над его верхней губой блестели капельки
пота. Сама она застыла в трогательной и в то же время
соблазнительной позе: каштановые волосы рассыпались по плечам;
край длинной юбки чуть-чуть приподнялся, так что стали видны
ее стройные маленькие ножки.
Наконец Мак - это был, конечно, он - спросил:
- Кто вы?
- Я Маргарита,- ответила девушка.- А вы?
- Доктор Иоганн Фауст, к вашим услугам.
Маргаритины ресницы затрепетали; она открыла рот,
собираясь возразить. В самом деле, как может этот незнакомец
называть себя Фаустом, если Фауст, ее бывший любовник, оставил
ее одну в этой темной и сырой камере, улетев в неизвестном
направлении с черт знает откуда взявшимся демоном! Но, вовремя
спохватившись, она решила не упоминать о настоящем Фаусте. Кто
знает, что на уме у этого парня. Судя по его поведению, ничего
плохого он ей не сделает. Может быть, даже освободит ее из
тюрьмы. Лучше на время придержать свой язык - вряд ли
собеседнику понравится, если его уличат во лжи и заставят
оправдываться в первую минуту разговора. А Маргарите хотелось
произвести приятное впечатление на молодого незнакомца. Пусть
называет себя, как хочет, подумала она,- Фаустом, Шмаустом или
Гнаустом,- только бы помог ей выбраться отсюда.
- Что вы здесь делаете? - спросил Мак.
- О, это долгая история,- вздохнула Маргарита.- Я попала
сюда вместе с одним... моим знакомым, а он... ну, в общем,
он... вроде как сбежал. И я осталась одна. А вы?
Мак пришел сюда следом за Энрико Дандоло, надеясь улучить
подходящий момент и незаметно стащить чудотворную икону Св.
Василия (он выбрал последнее из трех предложений Мефистофеля,
которое казалось ему наименьшим злом). Заглянув в первую
камеру, Мак увидел, что она пуста: венецианский дож вышел
вместе со старым слепым Исааком. Мак уже собирался уходить,
когда, повинуясь какому-то странному внутреннему зову, он
подошел к двери соседней камеры и открыл ее. Это было совсем
не похоже на Мака Трефу - отпирать двери темниц и освобождать
томящихся в них узников, но сейчас он действовал под влиянием
таинственных высших сил, определяющих человеческую судьбу. Ему
казалось, что запертая дверь скрывает очень важную тайну.
Открыв эту дверь, он едва различил в полутьме очертания
женской фигуры... Но как объяснить все это Маргарите?
- Моя история тоже очень длинна,- сказал Мак.- Но вы,
наверное, будете рады выйти отсюда?
- Рада, как свинья, когда находит грязь,- ответила
Маргарита старой немецкой пословицей: крестьяне в ее родной
деревне часто так говорили.
- Тогда выходите,- предложил Мак.- Следуйте за мной. Я
ищу одного человека...
Выйдя из тюрьмы, они направились к лагерю франков, откуда
доносился страшный шум - рев труб, топот сотен бегущих ног,
испуганное ржание лошадей. Полуодетые люди метались взад и
вперед, словно обезумевшие. Мерцали факелы, в воздухе стоял
запах пыли и горящей смолы. Воины в боевых доспехах, с
тяжелыми копьями на плечах, бежали к городской стене: франки
пошли на штурм Константинополя.
Мак и Маргарита смешались с этой толпой, пытаясь
пробраться сквозь нее к шатру Мака. Непрерывный людской поток
тащил их туда, куда двигалось большинство - к высоким белым
городским стенам. Там уже разгорелась битва. Появились первые
раненые - их уносили с поля боя обратно в лагерь. Многих
настигли византийские стрелы - более длинные, чем у
европейцев, украшенные шестиугольным орнаментом, со странным
оперением, более похожим на перья диких уток из земель далекой
Московии, чем на серые перья английских гусей.
Мака и его спутницу то и дело обгоняли отряды солдат,
спешащие на битву. Жестокая схватка завязалась на самой
вершине зубчатой стены. Вдруг окованные медью городские ворота
с громовым стуком распахнулись - их отворили жители
Константинополя, перешедшие на сторону врага. Тяжелая конница
франков, построившись "свиньей", тут же двинулась к воротам.
Горстка греческих и норманнских воинов преградила крестоносцам
путь, предприняв отчаянную и бесполезную попытку удержать
ворота. Конный клин врубился в небольшой отряд, словно острый
топор. В воздухе замелькали алебарды и тяжелые булавы,
усеянные острыми шипами. На головы защитников города обрушился
град жестоких ударов. Раздались отчаянные крики, предсмертные
стоны смешались с воплями ярости. Раненые падали под копыта
лошадей, топтавших и давивших дрогнувшую пехоту.
Но вот меж зубцами городской стены мелькнули огни
факелов: отважные гречанки принесли огромный котел с кипящим
маслом и опрокинули его на головы врагов. Шипящий огненный
золотистый поток побежал вниз со стен; горячее масло затекало
в щели доспехов, обжигая тело. Раздались отчаянные вопли -
франки на собственном опыте узнали, как чувствуют себя раки,
когда варятся в плотно закрытой кастрюльке. Тучей полетели
стрелы - лучники франков обстреливали стены, прогоняя женщин с
их котлами кипятка. Конница возобновила свою атаку, пробиваясь
сквозь поредевший строй греков, и наконец первые всадники с
воинственным кличем ворвались в город. За городской стеной их
встретил град стрел, выпущенных турецкими наемниками -
последними защитниками города. Передние ряды конницы
смешались. Раненые лошади сбрасывали на землю закованных в
латы рыцарей. Однако бешеную атаку франков остановить не
удалось. На место убитых и раненых солдат тотчас становились
другие, и вскоре ощетинившаяся копьями и алебардами пехота
смяла передовые шеренги турецких лучников. Малорослые турки в
легких доспехах не могли выстоять против здоровых бородатых
солдат-европейцев в тяжелых кольчугах и высоких шлемах. У
городской стены завязалась жестокая схватка; ноги солдат
скользили в крови, смешавшейся с глиной. Франки, опьяневшие от
крови, ворвались в город, рассыпавшись по притихшим улицам
небольшими группами.
Мак, крепко сжимающий руку Маргариты, протискивался меж
последними рядами штурмующих ворота солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118