Однако, будучи невеждой в подобных вопросах, Мак и не
подозревал, что на самом деле он уже попался на крючок,
закинутый силами Ада, и все глубже заглатывал наживку, которую
предлагал ему Мефистофель.
- Я только подумал, что, может быть, если у вас осталось
хоть немножко того божественного напитка... или целебной
мази... не знаю точно, что вы употребляете для бессмертия...
так вот, если у вас есть хоть малая капля этого средства, то
не могли бы вы дать его мне - разумеется, если оно не нужно
вам самому?
- Это невозможно,- ответил ему Мефистофель,- ибо в таком
случае мое предложение потеряет всякий смысл, а я упущу свою
выгоду. Судите сами, как я смогу получить вашу душу в конце
концов, если вы станете бессмертным?
- О, вы, конечно, правы... если посмотреть на вещи с этой
стороны... Да, долголетие - вполне подходящее условие для
подобных сделок.
- Это наша фирма гарантирует. Как и омоложение, впрочем.
- Взамен вы получаете мою душу.
- Не совсем так. Запомните, что особый параграф договора,
где речь идет о вашей душе, включает в себя одно очень
выгодное для вас условие. Если на протяжении всего срока
действия соглашения о взаимном сотрудничестве по каким-либо
причинам я не смогу исполнить все желания своего клиента, то
есть вас, душа клиента остается в его полном распоряжении -
его и его собственной судьбы, разумеется. В этом случае мы
просто пожмем друг другу руки и расстанемся друзьями;
естественно, фирма, которую я представляю, теряет всякие права
на вашу душу. Как видите, наша компания весьма заботится о
своих клиентах. Мы ведем честную игру. Я достаточно откровенен
с вами, не правда ли?
- Еще бы!.. У меня и в мыслях не было спорить, а тем
более - подозревать вас в мошенничестве. Но мы, кажется, еще
не обсуждали другую сторону вопроса: что я должен буду сделать
для вас за все блага, которые предлагает ваша фирма?
- Вы примете участие в эксперименте, который был задуман
мной и некоторыми моими друзьями для разрешения одного давнего
спора.
- А что это за эксперимент и что за спор?
- О, обычный исторический эксперимент: морально-
темпоральные задачи, так называемые вечные вопросы. Мы
предложим вам несколько жизненных ситуаций - проще говоря,
несколько сцен, в которых вы должны будете участвовать. Всему
будет отведено свое место и свой черед. Мы совершим
путешествия во времени - в будущее или в прошлое, в
зависимости от того, что нам будут диктовать правила нашей
игры. В каждом из этих эпизодов вы сыграете отведенную вам
роль. Вы будете поставлены перед неким выбором; мы же, со
своей стороны, будем наблюдать за вами и оценивать каждый ваш
поступок. Вас будут судить, Фауст; однако не столько вас
лично, сколько одного из представителей человечества,
избранного в качестве объекта испытания обеими сторонами,
участвующими в споре. В вашем лице мы сможем оценить всех
смертных, и тем самым решить, наконец, свой давний спор,
касающийся понимания человеческой морали, этики и целого ряда
столь же тонких и деликатных вещей, тесно связанных с
морально-этическими проблемами. Я говорю с вами откровенно,
Фауст, ибо я хочу, чтобы вы уяснили себе наш замысел до начала
эксперимента. Когда он начнется, у вас не будет времени на
всякого рода объяснения, на удивление и даже на испуг:
масштабы предстоящих вам дел достаточно велики, и я боюсь, что
вы будете слишком озабочены тем, чтобы сберечь свою
собственную шкуру, а в подобных ситуациях людям обычно бывает
не до философии.
- Я понимаю,- сказал Мак, пытаясь охватить умом все то,
что сказал ему демон.
- Таковы условия сделки, Фауст,- заключил Мефистофель.-
Сцена готова, декорации уже расставлены за опущенным
занавесом, и актеры заняли свои места. Спектакль вот-вот
начнется. Мы ждем, когда вы скажете наконец свое слово.
Какой велеречивый демон, подумал Мак. Несмотря на
показной цинизм, Мефистофель показался ему идеалистом. Однако
сделка, которую он предлагал, была, по-видимому, очень
выгодной и даже по-своему честной.
- Я к вашим услугам,- ответил он Мефистофелю.- Что ж,
начнем?
- Поставьте свою подпись вот здесь,- сказал Мефистофель.
Он развернул слегка покоробившийся свиток пергамента,
перевязанный красной лентой, подавая Маку перо и чуть
коснувшись острым ногтем своего длинного пальца вены на
предплечье Мака.
5
Если бы главные персонажи разыгравшейся в кабинете Фауста
драмы были менее увлечены своим разговором, они могли бы
заметить, как за одним из неплотно прикрытых шторами окон на
миг показалось чье-то лицо - и тотчас же снова скрылось из
виду. Это был сам доктор Фауст.
Опомнившись после сильного удара по голове, полученного в
глухом переулке, со стоном подняв с грязной булыжной мостовой
свою окровавленную голову, Фауст кое-как добрался до
бордюрного камня тротуара и присел на него, чтобы окончательно
прийти в себя. Латыш нанес ему мощный удар, к счастью, не
попавший точно в цель, и ученый доктор остался в живых только
благодаря неловкости наемного убийцы. Латыш снова показался из
дверного проема за спиной Фауста, подняв свою тяжелую дубовую
палку для второго удара, который неминуемо повлек бы за собой
обморок, а может быть, даже смерть жертвы. Человеческая жизнь
не слишком дорого ценилась в те времена, когда на юге Европы
свирепствовала чума, когда в Андалузии было неспокойно, и
воины Ислама, вооруженные кривыми саблями, грозили вновь
перейти через Пиренеи - как в дни Карла Великого, короля
франков,- чтобы обрушиться на мирные селения Лангедока и
Аквитании, словно стая прожорливой саранчи. Не жалость и не
страх удержали руку наемного убийцы, уже готового во второй
раз опустить свою дубину на голову несчастного ученого,- у
выхода из темного узкого переулка, прозванного Тропой Дьявола,
послышались звуки шагов и громкие голоса. В переулок свернула
группа студентов университета, заклятых врагов людей того
класса, который представлял собой неотесанный деревенский
парень-латыш. Молодые люди о чем-то оживленно спорили. Заметив
человека в деревенской одежде, сжимающего в руках крепкую
дубовую палку, они испустили боевой клич, не предвещавший
ничего хорошего тому, кто рискнул бы вступить в драку со
студентами. Поэтому латыш счел за лучшее поскорее убраться
прочь - он кинулся бежать так, что только пятки сверкали, и ни
разу не остановился передохнуть, пока не оказался за пределами
Кракова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
подозревал, что на самом деле он уже попался на крючок,
закинутый силами Ада, и все глубже заглатывал наживку, которую
предлагал ему Мефистофель.
- Я только подумал, что, может быть, если у вас осталось
хоть немножко того божественного напитка... или целебной
мази... не знаю точно, что вы употребляете для бессмертия...
так вот, если у вас есть хоть малая капля этого средства, то
не могли бы вы дать его мне - разумеется, если оно не нужно
вам самому?
- Это невозможно,- ответил ему Мефистофель,- ибо в таком
случае мое предложение потеряет всякий смысл, а я упущу свою
выгоду. Судите сами, как я смогу получить вашу душу в конце
концов, если вы станете бессмертным?
- О, вы, конечно, правы... если посмотреть на вещи с этой
стороны... Да, долголетие - вполне подходящее условие для
подобных сделок.
- Это наша фирма гарантирует. Как и омоложение, впрочем.
- Взамен вы получаете мою душу.
- Не совсем так. Запомните, что особый параграф договора,
где речь идет о вашей душе, включает в себя одно очень
выгодное для вас условие. Если на протяжении всего срока
действия соглашения о взаимном сотрудничестве по каким-либо
причинам я не смогу исполнить все желания своего клиента, то
есть вас, душа клиента остается в его полном распоряжении -
его и его собственной судьбы, разумеется. В этом случае мы
просто пожмем друг другу руки и расстанемся друзьями;
естественно, фирма, которую я представляю, теряет всякие права
на вашу душу. Как видите, наша компания весьма заботится о
своих клиентах. Мы ведем честную игру. Я достаточно откровенен
с вами, не правда ли?
- Еще бы!.. У меня и в мыслях не было спорить, а тем
более - подозревать вас в мошенничестве. Но мы, кажется, еще
не обсуждали другую сторону вопроса: что я должен буду сделать
для вас за все блага, которые предлагает ваша фирма?
- Вы примете участие в эксперименте, который был задуман
мной и некоторыми моими друзьями для разрешения одного давнего
спора.
- А что это за эксперимент и что за спор?
- О, обычный исторический эксперимент: морально-
темпоральные задачи, так называемые вечные вопросы. Мы
предложим вам несколько жизненных ситуаций - проще говоря,
несколько сцен, в которых вы должны будете участвовать. Всему
будет отведено свое место и свой черед. Мы совершим
путешествия во времени - в будущее или в прошлое, в
зависимости от того, что нам будут диктовать правила нашей
игры. В каждом из этих эпизодов вы сыграете отведенную вам
роль. Вы будете поставлены перед неким выбором; мы же, со
своей стороны, будем наблюдать за вами и оценивать каждый ваш
поступок. Вас будут судить, Фауст; однако не столько вас
лично, сколько одного из представителей человечества,
избранного в качестве объекта испытания обеими сторонами,
участвующими в споре. В вашем лице мы сможем оценить всех
смертных, и тем самым решить, наконец, свой давний спор,
касающийся понимания человеческой морали, этики и целого ряда
столь же тонких и деликатных вещей, тесно связанных с
морально-этическими проблемами. Я говорю с вами откровенно,
Фауст, ибо я хочу, чтобы вы уяснили себе наш замысел до начала
эксперимента. Когда он начнется, у вас не будет времени на
всякого рода объяснения, на удивление и даже на испуг:
масштабы предстоящих вам дел достаточно велики, и я боюсь, что
вы будете слишком озабочены тем, чтобы сберечь свою
собственную шкуру, а в подобных ситуациях людям обычно бывает
не до философии.
- Я понимаю,- сказал Мак, пытаясь охватить умом все то,
что сказал ему демон.
- Таковы условия сделки, Фауст,- заключил Мефистофель.-
Сцена готова, декорации уже расставлены за опущенным
занавесом, и актеры заняли свои места. Спектакль вот-вот
начнется. Мы ждем, когда вы скажете наконец свое слово.
Какой велеречивый демон, подумал Мак. Несмотря на
показной цинизм, Мефистофель показался ему идеалистом. Однако
сделка, которую он предлагал, была, по-видимому, очень
выгодной и даже по-своему честной.
- Я к вашим услугам,- ответил он Мефистофелю.- Что ж,
начнем?
- Поставьте свою подпись вот здесь,- сказал Мефистофель.
Он развернул слегка покоробившийся свиток пергамента,
перевязанный красной лентой, подавая Маку перо и чуть
коснувшись острым ногтем своего длинного пальца вены на
предплечье Мака.
5
Если бы главные персонажи разыгравшейся в кабинете Фауста
драмы были менее увлечены своим разговором, они могли бы
заметить, как за одним из неплотно прикрытых шторами окон на
миг показалось чье-то лицо - и тотчас же снова скрылось из
виду. Это был сам доктор Фауст.
Опомнившись после сильного удара по голове, полученного в
глухом переулке, со стоном подняв с грязной булыжной мостовой
свою окровавленную голову, Фауст кое-как добрался до
бордюрного камня тротуара и присел на него, чтобы окончательно
прийти в себя. Латыш нанес ему мощный удар, к счастью, не
попавший точно в цель, и ученый доктор остался в живых только
благодаря неловкости наемного убийцы. Латыш снова показался из
дверного проема за спиной Фауста, подняв свою тяжелую дубовую
палку для второго удара, который неминуемо повлек бы за собой
обморок, а может быть, даже смерть жертвы. Человеческая жизнь
не слишком дорого ценилась в те времена, когда на юге Европы
свирепствовала чума, когда в Андалузии было неспокойно, и
воины Ислама, вооруженные кривыми саблями, грозили вновь
перейти через Пиренеи - как в дни Карла Великого, короля
франков,- чтобы обрушиться на мирные селения Лангедока и
Аквитании, словно стая прожорливой саранчи. Не жалость и не
страх удержали руку наемного убийцы, уже готового во второй
раз опустить свою дубину на голову несчастного ученого,- у
выхода из темного узкого переулка, прозванного Тропой Дьявола,
послышались звуки шагов и громкие голоса. В переулок свернула
группа студентов университета, заклятых врагов людей того
класса, который представлял собой неотесанный деревенский
парень-латыш. Молодые люди о чем-то оживленно спорили. Заметив
человека в деревенской одежде, сжимающего в руках крепкую
дубовую палку, они испустили боевой клич, не предвещавший
ничего хорошего тому, кто рискнул бы вступить в драку со
студентами. Поэтому латыш счел за лучшее поскорее убраться
прочь - он кинулся бежать так, что только пятки сверкали, и ни
разу не остановился передохнуть, пока не оказался за пределами
Кракова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118