Так что же, в конце концов, случилось?
Ему всегда казалось, что он понимает Юле без слов, что он ее тайный союзник, совсем недавно она даже про
говорилась: «Почему этот человек бежит от меня?» Спросила, не ожидая, разумеется, никакого ответа, а Вайдас все-таки ответил, и довольно категорично: «Так продолжаться не может. Он обязан что-то решить». Юле неуверенно пожала плечами, но взглянула на него с благодарностью. Правда, развивать эту тему не стала.
И сегодня снова дала понять, что не нуждается в его сочувствии, хотя продолжает любить этого человека, и желание Вайдаса — чтобы все было хорошо — не должно переходить границы корректности. Ее отношения с Таурасом остаются для всех за семью печатями. Почему она считает, что это их не касается?
Вайдас даже не заметил, как очутился возле дома Нериюса, уже некогда искать ответ, подумает потом, только не проходит чувство горькой обиды. Прыгая сразу через несколько ступенек, он взлетает вверх по лестнице, но на площадке второго этажа его вдруг обступает ватага празднично одетых людей — чья-то свадьба. Вайдас вызывает у них взрыв восторга — свадьбе позарез нужен фотограф! — они хватают его, пытаются втащить в квартиру, бедняг ввели в заблуждение кожаная куртка и висящая через плечо спортивная сумка, однако с Вайдасом не так-то легко справиться — он выворачивается и в несколько прыжков оказывается на третьем этаже, звонит у дверей приятеля.
Открывает сам Нериюс, высокий блондин с правильными чертами лица. Пошел он в вечернюю школу от нечего делать. Зачем ему учиться? Отец — электронщик, сплошь по заграницам мотается, мать заведует продмагом, хотя с виду больше похожа на директора школы, сам Нериюс — что-то вроде ассистента на студии грамзаписи. Живи не хочу! Аппаратура у него первоклассная: «Грюндиги», «Филиппсы» — навалом, такого у Вайдаса, наверно, никогда не будет, но зато есть надежда, что в будущем дипломированных специалистов по пластмассам будут уважать не меньше, чем папашу Нериюса, вот когда и он поколесит по белу свету, только бы войны не было, тьфу, тьфу!
Они проходят в комнату Нериюса, Вайдас вытаскивает диск Клиффа Ричарда и, незаметно вздохнув, протягивает хозяину.
Нериюс равнодушно сует пластинку в специальную нишу на книжной полке, потом подмигивает Вайдасу и включает стереопроигрыватель.
— Ну-ка угадай!
Классическая музыка преображала Вайдаса; погружаясь в нее, он чувствовал себя парящей над горами белой птицей, прекрасной и благородной, которой чужды и мелкая злоба, и разочарования, и недоверие; белая птица и горы — неделимое целое, и совсем не обязательно, чтобы кто-то знал об этом. Когда взволновавшая его мелодия смолкала, Вайдасу становилось грустно. Ему хотелось бы постоянно ощущать возвышенную атмосферу музыки, всегда и везде, он знал, что так не бывает, ну и пусть не бывает, пусть! Вероятно, тоска по торжественным звукам и делала его несколько замкнутым, порой даже нелюдимым. Громыхающие, темпераментные ритмы оказывали на Вайдаса иное действие — распалившись, он готов был выскочить на улицу и изо всех сил заорать: эй вы! слышите? радуйтесь и любите друг друга, да, да, время еще есть, да, не лгите, вы еще можете все-все, да, да, да! не суетитесь, не жмитесь, ха! не бойтесь радоваться тому, что живете! да, да, да, да, ха, ха! Покоренный захватившим его ритмом, он мог легким шагом обойти весь город, с любопытством и сочувствием глазея на лица прохожих, бродить до тех пор, пока не кончался музыкальный заряд. Тогда Вайдас начинал шаркать подошвами и чувствовал себя таким же, как окружающие.
— Нет,— тянет он, когда пластинка перестает вращаться и голос певца смолкает.— Этого я не знаю.
Нериюс удовлетворенно хихикает, не открывая рта, потому что там слишком много золота.
— Думаешь, кто-нибудь из новых? Промашку я дал, надо было идти на спор... Это же старик Боб Холидей!
Вайдасу досадно, что его провели, как сосунка, хотел было выдать, мол, старикам старики и нравятся, ведь Нериюсу уже двадцать пятый, но промолчал.
— Двинули? — уточняет Нериюс, разыскивает что- то на полках, сует во внутренний карман замшевой куртки польский детектив (грудь у него плоская, как доска), берет пачку «Кента» и вдруг замирает, уставившись на Вайдаса.— Слушай, старик, уж не день ли рождения у тебя сегодня?
— Пойдем, пойдем,— Вайдас нетерпеливо поглядывает в сторону двери.
— Белая рубашечка, новенькая кожаная курточка,— нараспев удивляется Нериюс.— Что бы все это могло значить?
— Так надо,— Вайдас уже топает по коврику прихожей, сдержанно кланяется матери Нериюса и вздрагивает, когда слышит за спиной чмоканье поцелуя. Отвратительно! Можно подумать, что эта чопорная дама каждый вечер провожает своего великовозрастного отпрыска в далекое и опасное путешествие.
Вайдас криво усмехается, у них в доме уходят и приходят скромно, без фанфар и слюнявых поцелуев, что и говорить, этот подыхающий от скуки Нериюс — по всем статьям слабак, потому что всего у них вдоволь, такой никогда не сможет, стиснув зубы, чего-то упорно добиваться, потому, верно, и тянется к нему, Вайдасу, не догадываясь, как Вайдас презирает слабаков. Таурас и отец тоже не без слабины, но я покончу с этой порчей в роду Гудинисов. Зубами выгрызу!
Вайдас испытывал гордое удовольствие, когда после получки тащил домой полную сумку продуктов и по- хозяйски совал их в холодильник. Бродя по магазинам, в первую очередь думал, чем бы порадовать отца. Покупал несколько банок сардин, кусочек рокфора, в гомеопатической аптеке пакетик шалфея — его настоем Антанас Гудинис протирал волосы. Отец никогда не благодарил сына за внимание, только с видом знатока оценивал качество купленного (превосходные сардины, исландские!) или, прикидываясь гурманом, поминал отведанные некогда деликатесы. Однако, похвалив Вайдаса, неделями оставлял продукты нетронутыми, и Вайдас злился, что отец ничего не ест. Аппетит у Гудиниса пропал в тот день, когда Таурас переехал к Юле и они остались вдвоем. Вайдас тогда сразу как-то повзрослел, ощутил ответственность, странно, что отец не пожелал понять этого: не скрывал дурного расположения духа, чувствовалось, что он растерян. Как- то раз, когда Вайдас вернулся из очередного похода по магазинам, отец апатично заметил:
— И зачем столько притащил? Будто войны ждешь.
Вайдас даже вздрогнул, его словно палкой по затылку огрели, в первый момент со зла хотел схватить все принесенное и выбросить в мусорное ведро, но только покраснел и, не придумав ничего лучшего, брякнул:
— Вроде ни у кого денег не прошу...
Отец недовольно похмыкал, но заговорил примирительно:
— Ты плохо меня понял, Вайдас. Ведь нам вдвоем просто не одолеть всего, что ты накупил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46