— Уже.— Глаза Даниэле блестят, голос стал глуше. Не ожидая помощи Таураса, она поспешно бросает на барьер гардероба легкое пальтецо в зеленую клетку и, вскинув тонкие обнаженные руки, взбивает копну пепельных волос. Руки еще хранят память о солнце Балтики или черноморских пляжей, лицо цвета зрелого персика, без грима и пудры, тоже довольно вызывающее свидетельство здоровья и благосостояния.
Спрятанная за тяжелыми дверными створками черного дерева маленькая лесопилка визжит уже всеми своими пилами, их высокие ноты, словно мягким покрывалом, глушит басовая гитара, визг умолкает.
— Добрый вечер, милые гости! — Конферансье сладко улыбается (мы все здесь свои среди своих и просим не стесняться), а метрдотель в красном фраке, неслышно ступая, ведет Даниэле и Таураса к их столику. Движением фокусника убирает с него табличку с надписью «Занято» и, ощупывая глазами Даниэле, шепчет:
— Приятного вечера.
Ну прямо сводник! Его что, научили или сам придумал? Нет, Таурас не собирается затевать скандал, он никогда не скандалит в подобных заведениях, но эта пошлятина хлещет его, словно тряпкой по лицу (все здесь свои среди своих), и он иронически приподнимает бровь.
Однако метрдотель уже не обращает на него внимания, он сосредоточен и солиден, как церемониймейстер королевского бала,— видите, сколько гостей, какая ответственность! — и спешит к дверям, чтобы встретить очередную пару
Мужчина — просто орел, только совершенно лыс, и глаза у него пачем,у-то все время бегают, а женщина смущенно .жмется. Чужая жена, отмечает про себя Таурас.
Даниэле не может спокойно усидеть в кресле.
— После отпуска кажется, тысячу лет здесь не была! Ведь меня тут все знают, ей-богу, знают.— Даниэле приветствует кого-то, взмахнув рукой, и тут же бросает на Таураса притворно виноватый взгляд.— Не сердись!
Таурас пожимает плечами.
— В окно дует,— бурчит он
— Правда?—удивляется Даниэле.— А я так нисколечки не чувствую.— Она трется щекой о свое обнаженное плечо.— Если дует, значит, надо чуточку выпить.
— Не хочу,— говорит Таурас.— Сегодня не хочу. А кроме питья, можно тут еще чем-нибудь заниматься?
— Нет, нельзя,— смеется Даниэле и накрывает ладонью пальцы Таураса. Рука у нее действительно теплая.
Ха-ха, вот он и приполз к ней снова, это гораздо удобнее и легче, чем приручать нового зверя. Кто пил, тот будет пить, кто любил, тот будет любить... Банальная сентенция из арсенала продавщиц и официанток, но, к сожалению, верная.
Ходит песенка по кругу...
Пока сама Даниэле в один прекрасный день не заявит ему хладнокровно: «Не приходи и не зови». Она уже и теперь чувствует себя хозяйкой положения. Видимо, слова, сказанные им тогда на Охотничьей улице, не произвели на нее ни малейшего впечатления, и она по-прежнему уверена: никуда он от нее не денется. Что ж, никуда и не собираюсь я убегать, только примирился с мыслью, что не суждено больше любить; буду есть, спать и работать.
Официант ставит перед ними две маленькие рюмки с коньяком и кладет меню. Эстраду заливает фиолетовый свет, призрачно синеют белые воротнички и манжеты любителей «шикарной жизни». Испанский танец. Голый до пояса парень с гипертрофированными мышцами обворачивает себя, словно поясом, девицей, едва прикрытой прозрачной розовой тканью. Ясно, настоящие профессионалы, и глаза у публики горят от восхищения. Правда, личико у девицы несколько увядшее, ко всему равнодушное, зато ее кудрявый партнер изо всех сил изображает темперамент — то ли цыганский, то ли испанский. Всмотревшись повнимательнее, Таурас замечает застывшую на его лице улыбку Нарцисса: танцор упивается каждым подрагиванием своих мышц.
Пора прибегать к старому трюку. Таурас натягивает на лицо идиотскую маску и клонится к Даниэле.
— Прямо Рио-де-Жанейро,— бормочет он, сохраняя полную серьезность.
Даниэле недоверчиво смотрит на него.
— Да, хорошо танцуют,— сухо отвечает она.
— Фирменно,— не меняя выражения лица, соглашается Таурас.
Губы Даниэле плотно сжимаются, она хлопает вместе со всеми, потом поворачивается к Таурасу:
— Пока что мне это нравится. Понял?
Таурас кивает: как же, само собой разумеется —
пока что. Придет время, появится бремя, Ребенок. Образуется железная семья, где будет господствовать железная логика и холодный здравый смысл.
Даниэле внимательно смотрит на него, будто силится припомнить что-то недоброе. Кажется, этот слабовольный тип с дурацким выражением лица может выкинуть что-то неприличное. Она решительно поднимает рюмку:
— Я хочу выпить, Таурас.
— О'кэй,— отвечает он, нюхает свою рюмку и ставит ее обратно.
Даниэле выпивает до дна.
— Закажи еще. Мне неудобно.— Она роется в сумочке и вытаскивает пачку «Мальборо».— Кури, совсем забыла.
Пачка «Мальборо» на столике — недурственно! Почти как посольский флажок. Эмблема благосостояния. Пахнуло связями, дефицитом... Таурас меняет местами свою и ее рюмки, равнодушно манит пальцем проходящего официанта:
— Повторите.
— И кофе?
— И кофе тоже.
Официант уплывает в двери буфетной. Даниэле снова поглаживает руку Таураса своей горячей ладонью.
— Ты сегодня необыкновенно красив.— Ее зрачки расширились, губы чувственно вздрагивают.— Осунулся, похудел, но чертовски красив.
Таурас откидывается в кресле. Рутина — от слова крутить. Ходит песенка по кругу...
— Есть ли на этой свалке хоть один рабочий человек? — спрашивает Таурас.— Которому в семь утра в первую смену?
— Встань и спроси.
— Ладно, только вот микрофон занят. Подожду, когда прекратят выть.
— Не утруждайся. Одного я уже вижу. Прямо перед собой. Настоящая загнанная кляча.
«Пожалей ты меня, пожалей...»—тоскливо причитают на эстраде.
— Если хочешь убить, так убей...— в тон шлягеру шепчет Таурас. Откуда ей знать, что Робертаса больше нет, а если бы он и сказал... Пока что ей тут нравится, и нечего изображать из себя хама.
— Я ничуть не сержусь на тебя. Прозит!
— Прозит, Даниэле.— На этот раз Таурас пригубил рюмку.
— Потанцуем, когда кончится программа?
— Ты же знаешь, я не люблю.
— Пустяки, я расшевелю тебя.
— Желающих потанцевать с тобой хватит и без меня.
— С другими я не хочу.— Даниэле оглядывает зал, словно ищет подтверждение своим словам.— Глянь-ка, твой духовный братец просочился. И не один.
Таурас видит стоящего у входа Мантаса, с ним двое незнакомцев, все они что-то горячо доказывают администратору, кивая на свободные табуретки у бара.
— Я только поздороваюсь.— Таурас, не дожидаясь согласия Даниэле, ловко выскользнул из-за стола и быстрым, энергичным шагом направился к Мантасу.
— Подождите, пока кончится номер,— слышит он недовольный шепот администратора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46