- Вы полковник Роудс? - спросил Коди, и тот кивнул. - Меня послали
мистер Хэммонд с женой. Их дочка в общаге. - Он махнул рукой в сторону
общежития, но отсюда его огоньки не были видны. - В конце Трэвис-стрит.
- Мы уже знаем. - Роудс снова завел мотор. - Какой-то мальчишка в
церкви сказал нам.
Они с Ганнистоном зашли в церковь на Первой улице и спросили отца Ла
Прадо, нельзя ли обратиться с алтаря к людям, пришедшим в поисках убежища.
Вместе с информацией Рик Хурадо передал им ключи от мерседеса.
- Времени у нас мало, - сказал Роудс, подал машину назад, выровнял ее
и помчался прочь.
Коди понял, от кого полковник это узнал. Сказать ему мог только
Хурадо. Он начал разворачивать свой самокат, но сообразил, что до Окраины
- от силы тридцать ярдов. До церкви на Первой улице оставалось, может
быть, еще пятьдесят или шестьдесят футов. Если Хурадо в церкви, там и его
сестра. Коди решил, что при желании может даже зайти внутрь. Неужто
Гремучки набросятся на него прямо в церкви? Увидеть потрясенную физиономию
Хурадо! Игра стоила свеч. Кроме того, парнишка был не прочь лишний раз
взглянуть на Миранду.
Все равно все пошло вразнос, и момент казался как нельзя более
подходящим для того, чтобы испытать судьбу. Коди завел мотор, взял курс на
юг и через несколько секунд колеса запрыгали по мостовой Окраины.
46. ТИК-ТАК, УХОДИТ ВРЕМЯ
Сквозь дымку, припадая на правую, согнутую в колене ногу, шла
какая-то фигура.
- Пошли, Бегун! - сказал этот человек и остановился, чтобы собака
догнала его. Потом он двинулся дальше, к парадной двери дома Хэммондов на
Селеста-стрит. Он постучал в дверь, подождал, и постучал снова. - Никого
нету! - объяснил он Бегуну. - Пойдем домой или разобьем лагерь?
Бегун тоже пребывал в нерешительности.
- Она может появиться, - сказал Сержант. - Она тут живет. - Он нажал
на ручку двери, и та открылась. - Есть кто дома? - крикнул он, но изнутри
не отвечали. Бегун шумно обнюхал дверную раму и первым переступил порог. -
Не ходи туда! Нас не приглашали! - запротестовал Сержант. Однако у Бегуна
были свои соображения, и пес радостно поскакал внутрь.
Решение было принято. Они подождут здесь либо девчушку, либо
Хэммондов. Сержант вошел, захлопнул дверь и добрался до комнаты, где на
полу лежало множество книг. Читателем Сержант был не ахти каким, но помнил
книжку, которую читала ему мать: что-то про маленькую девочку, которая
погналась за кроликом вниз по кроличьей норе. Он ударился больным коленом
об стул и позволил себе плюхнуться на него.
Бегун забрался к нему на колени. Так, вместе, они и сидели в темноте.
Примерно в четверти мили от дома Хэммондов Керт Локетт заходил в
родные двери. Ободранную до мяса левую сторону лица покрывала марлевая
повязка, а ленты лейкопластыря удерживали пропитанный йодом тампон на
ободранных ребрах. В кузове пикапа Керт потерял сознание и очнулся, когда
мексиканец тащил его в больницу, взвалив на плечо, как мешок с песком.
Сестра сделала ему пару обезболивающих уколов и занялась ранами. Все это
время он, как сумасшедший дурак, что-то лепетал о бойне в "Колючей
проволоке". Сестра позвала послушать Эрли Мак-Нила, и Керт рассказал ему
про полицейские машины и людей из ВВС, которые ждали на шоссе N 67.
Пообещав дать полковнику знать, Мак-Нил хотел отправить Керта в палату, но
этого Керт стерпеть не мог. Вонь антисептиков и спирта слишком смахивала
на резкий запах "Кентакки Джент"; она напомнила ему о заблестевших в свете
ламп мозгах Мак-Катчинса, и его замутило.
Он уже заметил, что мотоцикла Коди возле дома нет. Вероятно, прикинул
Керт, мальчик в общежитии. Он никогда не боялся темноты, но пройти через
первую комнату, когда образ обугленного черного существа, хлещущего
хвостом, так и впивался в мозг, оказалось непросто. Но он одолел кухню и
порылся в ящике, отыскивая спички и свечу. Найдя один-единственный
короткий огарок и коробок спичек, Керт зажег фитиль. Пламя разгорелось, и
он увидел на коробке эмблему "Колючей проволоки".
Он заметил свидетельство того, что Коди был здесь: на кухонном столе
стояла воткнутая в блюдце свеча. Керт раскрыл холодильник, вынул бутылку
виноградного сока, в которой оставалось всего несколько глотков, и
прикончил ее. Во рту все еще держался медный привкус крови, а две
прогалины на десне, где раньше были зубы, дергало в такт сердцебиению.
Он зажег прилепленную к блюдцу свечу и забрал с собой в спальню. Его
лучшая рубаха - красная ковбойка - валялась на полу. Осторожно
передергивая плечами, Керт натянул ее и уселся на кровать. Было адски
жарко, по лицу катился пот.
Заметив, что стоявшая на ночном столике маленькая фотография
Сокровища перевернулась, он поднял ее и уперся взглядом в освещенное
желтым неярким светом лицо.
"Сколько времени прошло, - подумал он. - Уйма."
Кровать притягивала. Она хотела, чтобы Керт забрался во влажные
простыни, прижимая портрет Сокровища к груди, свернулся клубком и уснул.
Потому что сон отделял от смерти один шаг. Керт понял: этого-то он и ждал.
Сокровище была там, в недоступном для него краю. По-прежнему
золотоволосая, с солнечной улыбкой, она всегда останется молодой - у него
же каждый день будет отнимать еще чуточку сил и здоровья.
Но в свете свечи он разглядел на фотографии то, чего раньше не
замечал: в лице Сокровища проступал Коди. Да, густые кудри были такими же,
как у Коди, но было и другое - резко очерченный подбородок, широкие брови,
угловатое лицо. И глаза: даже, когда Сокровище улыбалась, в них таилась
сталь, точно как у Коди. "Больно уж сильной была Сокровище, чтобы поладить
со мной, - подумал Коди. - Шибко сильной."
Коди был в Сокровище. На этом самом фото. Он все время был там,
только до этой минуты Керт этого не замечал.
А Сокровище жила в Коди. Мысль была ясной, как пробившийся сквозь
грозовые тучи сноп солнечного света, и тьма в голове у Керта начала
рассеиваться.
Он зажал рот рукой, чувствуя себя таким оглушенным, словно только что
схлопотал в зубы. Сокровище жила в Коди. Она оставила ему частицу себя, а
он отшвырнул дар, как засопленную тряпку.
- О Боже, - прошептал он. - О Боже мой. - Он взглянул на расколотую
вешалку, которая висела на стене, и наружу запросился стон.
Нужно найти Коди. Нужно заставить мальчика понять, что его отец был
слеп и болен сердцем. Всего этим не поправить, много грязной воды утекло -
но когда-то надо начинать, правда? Керт осторожно вынул фото Сокровища из
рамки, потому что хотел, чтобы Коди увидел в ней себя, бережно сложил и
убрал в задний карман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150