— Она находилась уже в противоположном углу.— Ведь вы не убийца?
— Не буду,— согласился он.— Это не потребуется. Он в одно мгновение вырвал у нее телефон, схватил за руки и потащил к креслу, стоящему рядом с моим. Она пыталась освободиться, но Яблонский не обращал на это внимания.
— Мне кажется, ты не в ладах с полицией, приятель,— сказал я задумчиво.
— Значит, ты считаешь, что я не решусь выстрелить?
— Точно.
— Я бы на твоем месте на это не очень рассчитывал,— улыбнулся он.
Но я рискнул. Ноги я поджал под себя, руки находились на поручнях кресла. Кресло упиралось в стену. Я мгновенно прыгнул, целясь головой ниже солнечного сплетения Яблонского сантиметров на пятнадцать.
Цели я не достиг. До этого я только предполагал, что он может делать правой рукой, а теперь в этом убедился. Он молниеносно перебросил пистолет из правой руки в левую, выхватил из кармана кастет и ударил меня по лбу. Он, вероятно, ожидал от меня каких-нибудь штучек, но все равно проделал это прекрасно.
Кто-то облил меня холодной водой, я сел постанывая и попытался пощупать голову. Но, сами понимаете, если у вас две руки связаны за спиной, то такое трудно проделать. Я медленно поднялся, опираясь на стену, у которой лежал, и поковылял к ближайшему креслу.
Я взглянул на Яблонского — он привинчивал к стволу маузера черный цилиндрик глушителя. Посмотрел на меня и улыбнулся. Он всегда только улыбался.
— В другой раз тебе может так не повезти,— сказал я несмело.
— Мисс Рутвин,— сказал Яблонский,— с вашего разрешения я воспользуюсь телефоном.
— Зачем вам мое разрешение?
— Я собираюсь позвонить вашему отцу. Дайте мне номер телефона, он наверняка засекречен.
— Зачем вам ему звонить?
— За вашего приятеля назначена награда. Это объявили в радиосообщении о смерти Донелли. Власти штата заплатят пять тысяч за любую информацию, которая может помочь в задержании Джона Талбота.— Он улыбнулся мне.— Джон Монтег Талбот? По крайней мере, для меня это имя звучит приятной музыкой.
— Валяй дальше,— сказал я сухо.
— Они хотят иметь Талбота живого или мертвого. А генерал Рутвин обещал удвоить эту награду.
— Десять тысяч долларов? — спросил я.
— Десять.
— Скупердяй.
— По последним данным, старый Рутвин стоит двести восемьдесят пять миллионов. Мог бы пожертвовать немного больше.— Подумав, Яблонский признал мою правоту.— Хотя бы пятнадцать тысяч. Разве для него это деньги?
— Что же дальше? — спросила девушка.
— Он может получить свою дочь обратно за пятьдесят кусков,— спокойно сказал Яблонский.
— Пятьдесят тысяч! — Если бы она была такой бедной, как я, эта сумма ее наверняка бы ошарашила.
Яблонский кивнул.
— Плюс, конечно, пятнадцать тысяч за Талбота, это долг каждого порядочного гражданина.
— Кто вы такой? — дрожащим голосом спросила девушка. Похоже было, что она вот-вот потеряет самообладание.
— Я человек, который хотел бы получить шестьдесят пять тысяч.
— Но ведь это шантаж!
— Шантаж? — Яблонский поднял бровь.— Тебе надо немного подучить уголовное право. Шантаж — это угроза что-нибудь выболтать. Разве генералу Рутвину есть, что скрывать? Сомневаюсь. Можно еще сказать, что шантаж — это вымогание денег угрозами. Но где угрозы? Я вам ничем не угрожаю. Если старик не заплатит, я просто уйду и оставлю вас с Талботом. Кто мне поставит это в вину? Я боюсь Талбота. Это опасный человек, убийца.
— Но... в этом случае вы ничего не получите.
— Получу,— ответил весьма довольный собой Яблонский. Я попытался представить его, потерявшим уверенность в себе, но это оказалось невозможным.— Старик не будет рисковать. Он заплатит.
— Похищение — это преступление,— начала девушка.
— Конечно,— радостно согласился Яблонский.— Электрический стул или газовая камера. Для Талбота. Это он вас похитил. Я говорю, что просто мог бы уйти. При этом никакого похищение не произойдет. В каком отеле живет ваш отец? — спросил он твердо.
— Он не живет в отеле.— она, очевидно, капитулировала.— Он на Х-13.
— Говори понятно,— жестко прервал ее Яблонский.
— Х-13 — одна из буровых. Она находится в заливе, в двадцати-двадцати пяти километрах отсюда. Точно не знаю.
— В заливе? Вы имеете в виду буровую вышку в море? Я думал, что все они находятся в заливах у побережья Луизианы.
— Теперь они везде есть. Во Флориде, Миссисипи, Алабаме.
У папы есть одна такая около Ки-Уэст. Сейчас он на Х-13.
— И там нет телефона?
— Конечно, есть. По подводному кабелю. И радиотелефон из кабинета на суше.
— Радио меня не интересует. Слишком много ушей. Так что... достаточно попросить центральную дать Х-13?
Она молча кивнула. Яблонский заказал разговор с Х-13 и стоя ожидал, насвистывая что-то исключительно немелодичное.
Вдруг что-то пришло ему в голову.
— А на чем вы туда добираетесь?
— На катере или вертолете. Чаще на вертолете.
— А когда он здесь, в каком отеле он живет?
— Он живет не в отеле. В обыкновенном доме. В трех километрах от Марбл-Спрингс.
Яблонский покачал головой и снова начал насвистывать. Казалось, он разглядывает какую-то точку на потолке, но когда я передвинул ногу на несколько сантиметров, его глаза молниеносно нацелились в мою сторону. Мэри Рут-вин заметила мое движение и реакцию Яблонского, и на мгновение ее взгляд встретился с моим. В глазах ее не было сочувствия, но отражалось понимание общности наших судеб. Мы с ней сидели в одной лодке, которая быстро шла ко дну.
Свист прекратился. Я услышал слабый треск, какие-то звуки, потом Яблонский сказал:
— Я бы хотел говорить с генералом Рутвином. Очень важно. По делу... Повторите. Понятно.
Он положил трубку и посмотрел на Мери Рутвин.
— Ваш отец уехал с Х-13 в четыре и еще не вернулся. Они говорят, он не вернется, пока вас не разыщет.— Он позвонил по новому номеру, который ему сообщили с Х-13, и еще раз попросил к телефону генерала. Тот подошел почти сразу, и Яблонский не стал начинать издалека.— Генерал Блер Рутвин?.. У меня есть новости для вас. Плохие и хорошие. Ваша дочь со мной. Это хорошая новость. А плохая — это то, что ее возвращение будет вам стоить пятьдесят тысяч.— Яблонский замолчал и теперь слушал. Маузер он крутил на пальце.— Нет, господин генерал. Это говорит не Джон Талбот. Он здесь. Мне удалось его убедить, что он поступит не по-человечески, если продлит разлуку отца и дочери. Вы ведь знаете Талбота, хотя бы понаслышке. Я порядком намучился, пока мне удалось его убедить. Пятьдесят тысяч будут достаточной компенсацией за мои мучения.
Улыбка исчезла с лица Яблонского, теперь оно было холодным и злым. Это был настоящий Яблонский! Он продолжил мягким голосом, будто убеждал ребенка:
— Послушайте, генерал, я только что услышал какой-то странный треск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Не буду,— согласился он.— Это не потребуется. Он в одно мгновение вырвал у нее телефон, схватил за руки и потащил к креслу, стоящему рядом с моим. Она пыталась освободиться, но Яблонский не обращал на это внимания.
— Мне кажется, ты не в ладах с полицией, приятель,— сказал я задумчиво.
— Значит, ты считаешь, что я не решусь выстрелить?
— Точно.
— Я бы на твоем месте на это не очень рассчитывал,— улыбнулся он.
Но я рискнул. Ноги я поджал под себя, руки находились на поручнях кресла. Кресло упиралось в стену. Я мгновенно прыгнул, целясь головой ниже солнечного сплетения Яблонского сантиметров на пятнадцать.
Цели я не достиг. До этого я только предполагал, что он может делать правой рукой, а теперь в этом убедился. Он молниеносно перебросил пистолет из правой руки в левую, выхватил из кармана кастет и ударил меня по лбу. Он, вероятно, ожидал от меня каких-нибудь штучек, но все равно проделал это прекрасно.
Кто-то облил меня холодной водой, я сел постанывая и попытался пощупать голову. Но, сами понимаете, если у вас две руки связаны за спиной, то такое трудно проделать. Я медленно поднялся, опираясь на стену, у которой лежал, и поковылял к ближайшему креслу.
Я взглянул на Яблонского — он привинчивал к стволу маузера черный цилиндрик глушителя. Посмотрел на меня и улыбнулся. Он всегда только улыбался.
— В другой раз тебе может так не повезти,— сказал я несмело.
— Мисс Рутвин,— сказал Яблонский,— с вашего разрешения я воспользуюсь телефоном.
— Зачем вам мое разрешение?
— Я собираюсь позвонить вашему отцу. Дайте мне номер телефона, он наверняка засекречен.
— Зачем вам ему звонить?
— За вашего приятеля назначена награда. Это объявили в радиосообщении о смерти Донелли. Власти штата заплатят пять тысяч за любую информацию, которая может помочь в задержании Джона Талбота.— Он улыбнулся мне.— Джон Монтег Талбот? По крайней мере, для меня это имя звучит приятной музыкой.
— Валяй дальше,— сказал я сухо.
— Они хотят иметь Талбота живого или мертвого. А генерал Рутвин обещал удвоить эту награду.
— Десять тысяч долларов? — спросил я.
— Десять.
— Скупердяй.
— По последним данным, старый Рутвин стоит двести восемьдесят пять миллионов. Мог бы пожертвовать немного больше.— Подумав, Яблонский признал мою правоту.— Хотя бы пятнадцать тысяч. Разве для него это деньги?
— Что же дальше? — спросила девушка.
— Он может получить свою дочь обратно за пятьдесят кусков,— спокойно сказал Яблонский.
— Пятьдесят тысяч! — Если бы она была такой бедной, как я, эта сумма ее наверняка бы ошарашила.
Яблонский кивнул.
— Плюс, конечно, пятнадцать тысяч за Талбота, это долг каждого порядочного гражданина.
— Кто вы такой? — дрожащим голосом спросила девушка. Похоже было, что она вот-вот потеряет самообладание.
— Я человек, который хотел бы получить шестьдесят пять тысяч.
— Но ведь это шантаж!
— Шантаж? — Яблонский поднял бровь.— Тебе надо немного подучить уголовное право. Шантаж — это угроза что-нибудь выболтать. Разве генералу Рутвину есть, что скрывать? Сомневаюсь. Можно еще сказать, что шантаж — это вымогание денег угрозами. Но где угрозы? Я вам ничем не угрожаю. Если старик не заплатит, я просто уйду и оставлю вас с Талботом. Кто мне поставит это в вину? Я боюсь Талбота. Это опасный человек, убийца.
— Но... в этом случае вы ничего не получите.
— Получу,— ответил весьма довольный собой Яблонский. Я попытался представить его, потерявшим уверенность в себе, но это оказалось невозможным.— Старик не будет рисковать. Он заплатит.
— Похищение — это преступление,— начала девушка.
— Конечно,— радостно согласился Яблонский.— Электрический стул или газовая камера. Для Талбота. Это он вас похитил. Я говорю, что просто мог бы уйти. При этом никакого похищение не произойдет. В каком отеле живет ваш отец? — спросил он твердо.
— Он не живет в отеле.— она, очевидно, капитулировала.— Он на Х-13.
— Говори понятно,— жестко прервал ее Яблонский.
— Х-13 — одна из буровых. Она находится в заливе, в двадцати-двадцати пяти километрах отсюда. Точно не знаю.
— В заливе? Вы имеете в виду буровую вышку в море? Я думал, что все они находятся в заливах у побережья Луизианы.
— Теперь они везде есть. Во Флориде, Миссисипи, Алабаме.
У папы есть одна такая около Ки-Уэст. Сейчас он на Х-13.
— И там нет телефона?
— Конечно, есть. По подводному кабелю. И радиотелефон из кабинета на суше.
— Радио меня не интересует. Слишком много ушей. Так что... достаточно попросить центральную дать Х-13?
Она молча кивнула. Яблонский заказал разговор с Х-13 и стоя ожидал, насвистывая что-то исключительно немелодичное.
Вдруг что-то пришло ему в голову.
— А на чем вы туда добираетесь?
— На катере или вертолете. Чаще на вертолете.
— А когда он здесь, в каком отеле он живет?
— Он живет не в отеле. В обыкновенном доме. В трех километрах от Марбл-Спрингс.
Яблонский покачал головой и снова начал насвистывать. Казалось, он разглядывает какую-то точку на потолке, но когда я передвинул ногу на несколько сантиметров, его глаза молниеносно нацелились в мою сторону. Мэри Рут-вин заметила мое движение и реакцию Яблонского, и на мгновение ее взгляд встретился с моим. В глазах ее не было сочувствия, но отражалось понимание общности наших судеб. Мы с ней сидели в одной лодке, которая быстро шла ко дну.
Свист прекратился. Я услышал слабый треск, какие-то звуки, потом Яблонский сказал:
— Я бы хотел говорить с генералом Рутвином. Очень важно. По делу... Повторите. Понятно.
Он положил трубку и посмотрел на Мери Рутвин.
— Ваш отец уехал с Х-13 в четыре и еще не вернулся. Они говорят, он не вернется, пока вас не разыщет.— Он позвонил по новому номеру, который ему сообщили с Х-13, и еще раз попросил к телефону генерала. Тот подошел почти сразу, и Яблонский не стал начинать издалека.— Генерал Блер Рутвин?.. У меня есть новости для вас. Плохие и хорошие. Ваша дочь со мной. Это хорошая новость. А плохая — это то, что ее возвращение будет вам стоить пятьдесят тысяч.— Яблонский замолчал и теперь слушал. Маузер он крутил на пальце.— Нет, господин генерал. Это говорит не Джон Талбот. Он здесь. Мне удалось его убедить, что он поступит не по-человечески, если продлит разлуку отца и дочери. Вы ведь знаете Талбота, хотя бы понаслышке. Я порядком намучился, пока мне удалось его убедить. Пятьдесят тысяч будут достаточной компенсацией за мои мучения.
Улыбка исчезла с лица Яблонского, теперь оно было холодным и злым. Это был настоящий Яблонский! Он продолжил мягким голосом, будто убеждал ребенка:
— Послушайте, генерал, я только что услышал какой-то странный треск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61