— Я обязан был найти подход. До сих пор мы работали вслепую, но по причинам, о которых сейчас долго рассказывать, знали, что генерал непременно не упустит удобный случай использовать специалиста по спасательным и подводным работам. Так оно и случилось.
— Мы работали, мы знали. Кто — мы? — Кеннеди все еще не доверял мне полностью.
— Мои друзья. Не беспокойся, Кеннеди, на моей стороне все правоохранительные учреждения в мире. Я не действую на свой страх и риск.. Для того чтобы генерал заглотнул крючок, мы вынуждены были использовать его дочь. Она не имеет ни малейшего понятия, что же произошло на самом деле. Судья Моллисон дружен с семьей генерала. Я уговорил его пригласить Мэри пообедать и предложить ей подождать в зале суда, пока он рассмотрит последнее дело.
— Судья Моллисон посвящен в это дело?
— Да. У тебя здесь есть телефонный справочник. Хочешь ему позвонить?
Он отрицательно покачал головой.
— Об этом знает Моллисон,— продолжил я,— и еще дюжина полицейских. Все они обязались хранить тайну. Они знают: достаточно одного слова, сказанного некстати, и им придется искать новую работу. Кроме них еще хирург, который должен был якобы оперировать Донелли и потом подписать свидетельство о смерти. Его немного терзали угрызения совести, но в конце концов мне удалось его уговорить.
— Все подстроено,— пробормотал он.— Здесь перед тобой еще один, кого удалось обмануть.
— Все поддались на обман. Для того и был устроен весь этот цирк. Ложные сообщения из Интерпола и с Кубы,
два холостых патрона в кольте Донелли, ложные дорожные заграждения, ложная полицейская погоня...
— Да, но простреленное ветровое стекло?
— Я приказал ей наклонить голову и сам его прострелил. Автомобиль и пустой гараж приготовлены заранее, даже Яблонский приготовлен заранее.
— Мэри рассказывала мне о Яблонском,— сказал Кеннеди.
«Мэри», подумал я. Уже не «мисс Мэри». Это могло не иметь значения, а, возможно, мысленно он всегда так ее называет.
— Она называла его «продажный фараон». Он тоже фальшивый?
— Еще как! Мы готовили это два года. С самого начала мы искали человека, знающего Карибское море, как собственный карман. Им оказался Яблонский. Он родился и воспитывался на Кубе. Два года назад служил полицейским в Нью-Йорке. Яблонскому принадлежит мысль сфабриковать против себя ложные обвинения. Хитрый замысел, он объяснял исчезновение одного из лучших полицейских, а при необходимости открывал ему дверь в любой притон. Последние восемнадцать месяцев Яблонский работал со мной в Карибском море.
Воцарилось долгое молчание. Потом Кеннеди отставил свой бокал и в упор посмотрел на меня:
— Талбот, какова цель этой игры?
— Мне очень жаль. Ты должен поверить мне на слово. Чем меньше знаешь, тем полезнее для здоровья. Моллисон не знает, никто из полицейских не знает, они попросту выполняют приказы.
— Неужели все это так серьезно? — спросил он.
— Достаточно серьезно. Послушай, Кеннеди, не задавай вопросов. Я прошу тебя помочь. Если до сих пор ты не опасался за здоровье Мэри, то сейчас самое время начать бояться. Не думаю, чтобы она знала больше тебя о договоре между Виландом и генералом, тем не менее убежден, что ей угрожает опасность. Опасность умереть. Эти негодяи способны на все. Для достижения своей цели они уже совершили восемь убийств. По крайней мере, о восьми мне известно точно. Если впутаешься в эту историю, почти наверняка получишь пулю в спину. Но я прошу тебя впутаться. Я не имею на это права, но прошу. Что ты мне ответишь?
Его смуглое лицо слегка побледнело. Ему не понравилось то, что я только что сказал, но если его руки дрожали, я этого не заметил.
— Ты слишком быстрый, Талбот,— сказал он.— Ты не сказал мне всего, пока не убедился, что я согласен. Так ты говоришь, дело серьезное. Думаю, я приму участие в игре.
Я не стал тратить время на благодарность. Вряд ли стоит благодарить за согласие сунуть голову в петлю. Вместо этого я сказал:
— Ты должен быть рядом с Мэри, куда бы она ни отправилась. Я уверен, что сегодня утром все мы поедем на буровую. Мэри, наверняка, тоже. У нее, не будет другого выхода. Ты будешь рядом с ней.
Он хотел меня перебить, но я остановил его движением руки.
— Я знаю, тебя освободили от охраны Мэри. Найди какой-нибудь предлог, чтобы рано утром войти в дом генерала. Скажи Мэри, что с Валентино произойдет днем маленькая неприятность и чтобы она...
— Что значит «маленькая неприятность»?
— Не беспокойся,— ответил я угрюмо.— Мелочь. В ближайшее время он будет не в состоянии присматривать даже за собой, не говоря о других. Скажи, пусть она настоит, чтобы тебя вернули. Генерал не будет возражать, Ви-ланд, думаю, тоже. В конце концов речь идет только об одном дне; Виланду безразлично, кто будет опекать Мэри послезавтра. И не спрашивай, откуда у меня такая уверенность, я сам не знаю. Но готов ручаться головой.— Я помолчал и продолжил:— Виланд решит, что ее желание вызвано слабостью по отношению к тебе.— Его лицо, напоминающее деревянную индейскую маску, даже не дрогнуло, и я сказал: — Не знаю, так ли это на самом деле, да меня это и не касается. Я говорю о том, что, по моему мнению, думает Виланд и что заставит его согласиться. Кроме того, он не доверяет тебе и предпочтет, чтобы ты поехал вместе со всеми. В этом случае ему будет легко за тобой присмотреть.
— Отлично.— Можно было подумать, что я предлагаю ему совершить лишь небольшую легкую прогулку! Ну и флегматик.— Я поговорю с ней. Думаю, она сделает, как ты хочешь. Говоришь, сую голову в петлю. Возможно. Но делаю я это добровольно. И, полагаю, то, что я решился на такой поступок, позволяет мне ожидать от тебя большей искренности.
— Разве я был с тобой неискренним? — Я настолько устал, что даже не почувствовал раздражения.
— Речь идет о том, чего ты мне не сказал. Ты утверждаешь, что необходим тебе, чтобы опекать дочь генерала. Но по сравнению с тем, что угрожает тебе, безопасность Мэри может интересовать тебя, как прошлогодний снег. Если бы это как-то касалось тебя, ты смог бы ее где-нибудь спрятать еще позавчера. Но ты этого не сделал и привез ее сюда. Ты утверждаешь, что она в опасности. А ведь это ты, Талбот, ее впутал. Ну, хорошо, значит, ты хочешь, чтобы я за ней присматривал. Мне кажется, я тебе нужен еще для чего-то.
Я кивнул.
— Ты прав. У меня ведь в буквальном смысле связаны руки. Ведь я пленник. Мне нужен человек, которому можно доверять. Я доверяю тебе.
— Ты можешь доверять Яблонскому,— спокойно сказал он.
— Яблонский мертв.
Он молча смотрел на меня. Через минуту потянулся за бутылкой и налил виски в оба бокала. Его губы были похожи на тонкую меловую черту на смуглом лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61